Александр Уолкер - Одри Хепберн - биография
Хичкок сказал ей лишь то, что она будет играть адвоката, дочь судьи, которая защищает своего отца, обвиняемого в убийстве, и нанимает профессионального преступника, вызвавшегося отыскать убийцу. Это звучало привлекательно для Одри прежде всего потому, что Лоуренс Харви должен был играть негодяя, который становится "странствующим рыцарем", а Джон Уильямс, игравший eё отца в "Сабрине", опять будет eё папашей на экране. Хичкок заверил, что из нeё получится "очень милая Порция" в парике из конского волоса, какие в зале суда надевают английские юристы. Но он умолчал о том, что по сюжету ей предстояло подвергнуться сексуальному насилию.
В январе 1959 года Одри приступила к работе над "Непрощенной". Ее поддерживали мысли о скором рождении ребенка, набор медикаментов и кремов, предохраняющих кожу от вредного воздействия жары, а также присутствие eё любимого оператора Франца Планера. Актриса не могла и предположить, что eё ожидало у Хичкока. А пока снимался вестерн.
В одном эпизоде ей надо было проскакать без седла на жеребце по имени Дьябло, любимце бывшего кубинского диктатора Батисты. С тех самых пор, как в детстве она упала с пони, вывихнув ключицу, Одри не любила верховую езду. Но она отказалась от каскадера и сама села на коня. Жеребец заметил другую лошадь, тряхнул головой, поднялся на дыбы - и в следующее мгновение Одри оказалась на твердой земле. Она лежала неподвижно, инстинктивно чувствуя, что так - лучше, лежала, ощущая нестерпимую боль. Врач-мексиканец приказал перенести eё в грузовик на носилках, которые поставили прямо на голые доски, а над носилками натянули полотняный навес. Ее повезли по разбитой дороге - в ближайшую больницу. Она несколько раз теряла от боли сознание. Одри сказала, что о случившемся сама сообщит Мелу.
Услышав в телефонной трубке eё слабый и полный тоски и боли голос, Мел тотчас же заказал самолет и вылетел в Мексику вместе с врачом-ортопедом из Беверли Хиллз доктором Мендельсоном. Несколько дней спустя Одри привезли домой на самолете скорой помощи. Полет занял шесть часов. Ей наложили растяжку на спину. Она не могла ни есть, ни спать, ни просто расслабиться из-за чудовищной нестерпимой боли, но храбрилась. Горничная-мексиканка Хуанита принесла "Знаменитость" по настоянию Одри, которая уверяла: "Я в полном порядке!"
Однако это было далеко не так. Рентген показал, что eё положение хуже, чем можно было ожидать: перелом четырех ребер, двух позвонков и растяжение лодыжки. Но прежде всего eё заботил и волновал вопрос: что с ребенком? На этот счет прогноз был мучительно расплывчатым: повреждение плода не исключалось, хотя и не могло быть установлено точно. Одри испытывала страшное нервное напряжение. Хьюстон пытался продолжать съемки без главной героини, но независимая компания "Хехт-Хилл-Ланкастер" в конце концов вынуждена была прекратить съемки и потребовала выплату страховки, на которой они собирались продержаться до выздоровления актрисы. Но никакая страховка, какой бы огромной она ни была, не могла компенсировать Одри Хепберн утрату материнства. физическую боль она переносила легко, но боль душевная была слишком мучительна. Позднее актриса рассказывала, что не пережила бы этих дней в больнице, не будь рядом с ней - совершенно неожиданно! - женщины, столь близкой ей по духу, Мари-Луиз Абэ, прообраза сестры Луки в "Истории монахини", которая однажды появилась у eё постели и с тех пор приходила часто, читала ей и успокаивала ее. Мари-Луиз даже предлагала ей надеть свое монашеское облачение и в таком виде прогонять всех незваных гостей. Эти слова вызывали улыбку на устах Одри.
Наконец она могла вставать с постели и ходить - хотя и с большой осторожностью - по дому, который они с Мелом сняли в Беверли Хиллз. Врачи разрешили ей приступить к съемкам на неделю раньше, чем предполагалось. "Я ощущаю боль только тогда, когда делаю резкие движения", - говорила Одри, поддерживаемая под руку Мелом. "Я уверен, Джон Хьюстон переделает сценарий и найдет ей замену для оставшихся сцен с верховой ездой", - сказал Мел. Но его надежды не оправдались. Вероятно, с согласия самой Одри и по поручению Хьюстона eё ежедневно привозили на место съемок в повозке на матрацах. Рядом с ней всегда был Мел, который держал eё за руку, чтобы придать ей уверенности. Одри пришлось довести до конца ту сцену, во время которой она получила травму, на той же самой лошади Дьябло. На этот раз, к счастью, все прошло хорошо.
Как ни грустно говорить, но фильм "Непрощённая" не прибавил Одри славы. Хьюстон признал, что виноват в этом он сам. Режиссер надеялся из приключенческой истории о ковбоях и индейцах сделать аллегорию современных проблем урбанистической Америки. Ему показалось, что, если индейская девушка в исполнении Одри будет восприниматься как человек, отверженный из-за своего цвета кожи, тогда племенные войны в фильме станут отражением расовых проблем в современной Америке. Хьюстон не сумел воплотить эту концепцию. Отзывы о фильме подтвердили, что Хьюстон не справился с задачей, которую перед собой ставил. "Масштабная и мастерская попытка..." - начал свою рецензию журнал "Тайм". Но это была подслащенная пилюля... Вместо того, чтобы создать крестьянскую эпопею, разновидность героического повествования, Хьюстон выпускает в свет претенциозный эрзац фольклора. Несмотря на то, что высокие скулы Одри и eё большие ясные глаза, возможно, и воспринимались как свидетельство eё индейского происхождения, но в целом она выглядела воспитанной и образованной девушкой из хорошей семьи, а eё английское произношение было слишком правильным для грубоватых обитателей тех мест.
Одри не затаила никакой обиды на Хьюстона из-за плохих отзывов и несчастного случая. Примерно через год после завершения съемок она добавила постскриптум к письму, направленному к Хьюстону: "Не читали ли вы в последнее время интересных сценариев, в которых была бы маленькая роль для девушки, умеющей падать с лошадей?"
Настоящие, очень тяжелые переживания начались у Одри после того, как они с Мелом вернулись в Швейцарию. В мае 1959 года eё срочно отвезли в больницу в Люцерне, где у нeё случился выкидыш, хотя специалисты уверяли, что роды будут нормальными, и Одри уже начала вязать детские вещи: "и голубые и розовые не всякий случай".
Ее привезли из больницы домой в Бургеншток в состоянии глубокого отчаяния. Она жалобным голосом то и дело повторяла: "Не могу понять, почему у меня нет детей".
В Голливуде это известие встретили с сочувствием, к которому примешивались прагматические соображения. "Это означает, что Альфред Хичкок сможет продолжить работу над "Без залога за судью", которую он отложил, узнав, что Одри ждет ребенка", - писала Хедда Хоппер. На самом же деле это означало прямо противоположное.
Отдыхая в Бургенштоке, Одри впервые внимательно прочитала завершенный сценарий фильма Хичкока. Потрясенная недавней потерей ребенка, она отреагировала на прочитанное с откровенным ужасом. Ее героиню должны были изнасиловать в лондонском парке. Она бы и в добром здравии не смогла принять этот эпизод. Сама мысль о том, что ей придется терпеть насилие, заставляла eё содрогаться. Одри, видя такие сцены на экране, зажмуривалась и вся сжималась от страха. Однажды на премьере фильма, где была похожая сцена изнасилования, она чуть было не упала в обморок и покинула зрительный зал. Она не хотела играть эту роль и решила, что не будет этого делать ни при каких обстоятельствах. Но контракт с Хичкоком уже подписан! Ему очень не хотелось отказываться от звезды и от того наслаждения, которое он получил бы, пропустив eё через свою "мясорубку" Его решимость удержать Одри укрепилась после премьеры "Истории монахини" в Нью-Йорке в июне 1959 года, вновь поставившей Одри в первые ряды коммерчески выгодных звезд. Хичкок злился, что из-за успеха "Истории монахини" пришлось отложить премьеру его нового фильма "North by North-west" в том же кинотеатре.
Был только один выход из этой ситуации, позволявший Одри избежать судебного иска, - снова забеременеть. И она не преминула к нему прибегнуть. Даже Хичкок не мог бы принудить беременную женщину продолжать работу над фильмом, в котором она должна будет изображать тяжелые страдания и испытывать довольно грубое обращение. Он был вне себя от гнева. Срок беременности, потом - после рождения ребенка - отпуск неопределенной продолжительности - все это исключало участие Одри в фильме. В раздражении Хичкок разорвал контракт, навсегда затаив злобу на актрису, считая eё беременность предлогом для разрыва их соглашения.
Мел поехал в Италию, потом во Францию и принял участие в съемках двух фильмов ужасов: "Кровь и розы" и "Руки Орлака". Одри же осталась в их швейцарском домике. На сей раз она ничего не вязала из суеверного страха. Но тем не менее признавалась: "Не проходит ни одного мгновения без того, чтобы я не думала о малыше. Я подобна женщине, заточенной в монастыре и считающей часы до своего освобождения". Но час снова пробил до срока.
