Роджер Киран - Продавшие социализм: Теневая экономика в СССР
Итак, в 1987–1988 годах Горбачевым был сделан поворот, дальнейшим последствиям которого все еще предстояло полностью развернуться…
Глава 4. Кризис и крах 1989–1991 годов
Вот как характеризует тот период в своей книге «Крах одной однопартийной системы» (1994) Г. Джилы:
«В 1989 году нашли подтверждение самые худшие страхи и опасения тех, кто не ожидал ничего хорошего от решений, принятых состоявшейся в июне 1988 года XIX Всесоюзной конференцией КПСС. После нее и предпринятых по ее постановлению «политических реформ» Горбачева партия и ее руководство больше не контролировали положение в стране. С конца марта 1989 года они, в основном, только реагировали на уже состоявшиеся события, пытаясь всего лишь как-то приспособиться к ним. А сами события тем временем продолжали развиваться и впрямь неподдающимися контролю масштабами и скоростью. К тому же они все явственнее повиновались действиям и руководству политических сил и факторов, не имеющих ничего общего ни с партией, ни с ее формальными лидерами».
А профессор Станислав Меньшиков пишет в своей книге «Советская экономика: катастрофа или катарсис?» (изданной в 1990 г. в Лондоне) следующее: «К тому времени уже почти нельзя было найти сектора общества и хозяйственной системы, не охваченного и фактически не подчиненного силами и структурами «второй экономики».
Даже Рой Медведев, один из ближайших сподвижников Горбачева, признает в своей книге «Россия после советской эры» (изданной в 2000 году Колумбийским университетом США), что «в 1991 году массы добивались и ожидали прежде всего улучшения своего материального положения. Из-за этого они протестовали против фактического диктата и привилегий партийных бюрократов и выставляли требования о большей свободе и демократии. Вполне естественным было, чтобы сторонники Ельцина поднимали лозунги: «Долой Горбачева!» или «Долой КПСС!» Нигде, однако, не появились лозунги типа: «Да здравствует капитализм!» и «Вся власть — буржуазии!»
Справившись со своими основными противниками в руководстве партии, за последние три года «перестройки» с 1989 по 1991 год Горбачев совершил роковые перемены в структурах и целостном облике СССР, по крайней мере, в следующих пяти направлениях:
— прежде всего, он окончательно уничтожил прежнюю руководящую роль Коммунистической партии и превратил ее в обычную парламентарную партию;
— во-вторых, была разрушена основанная на общественной собственности плановая экономика. КПСС оказалась полностью отстранена от руководства хозяйственной жизнью, был взят курс на полное установление «рыночной экономики». Была предпринята широкая приватизация государственных предприятий. Всячески поощрялось и облегчалось распространение и наступление «второй экономики»;
— продолжалось полное одностороннее отступление перед США на международной арене, предпринимались шаги к установлению открытого сговора и союза с империализмом;
— находящимся под контролем откровенно антисоциалистических и антикоммунистических сил средствам массовой информации была предоставлена возможность полностью перевернуть всю официальную идеологию, культуру и духовные ценности страны в примитивном прокапиталистическом духе «свободного рынка»;
— по-прежнему продолжались крайне рискованные, роковой важности для самого существования Союза нерешительность и колебания по национальному вопросу. С одной стороны, в этой области была предпринята попытка (или, может быть, демонстрация) определенного силового воздействия в отношении сепаратистских тенденций и действий в Прибалтике. После ее неуспеха перешли к не менее бесплодным и ничего особо не сулящим переговорам о новой формулировке и содержании всесоюзного договора СССР.
При этом, очевидно, Горбачев все время прекрасно отдавал себе отчет в том, каким образом партии удалось избавиться от Хрущева осенью 1964 года. По всей видимости, у него сложилась твердая решимость не допускать подобного хода событий в отношении себя. Это предположение во многом объясняет его настойчивую активность в проведении задуманных им «политических реформ» в партии, которые, опять же по его замыслу, должны были стать «необратимыми». Вследствие их КПСС была сведена к уровню абсолютно бессильной организации, наделенной преимущественно «совещательными функциями» при определении направлений дальнейшего развития, а также «правом» представлять в парламенте часть населения страны, подавшую свой голос за нее на очередных выборах.
Общественно-экономические слои и политические группы, поставившие Горбачева во главе правящей партии, определенно добивались замены существующего до тех пор государства советского типа так называемой «многопартийной системой» с присущими ей «плюралистическими» идеями, культурой и средствами массовой информации. Под предлогом обеспечения большей гибкости и динамизма экономики, она была подчинена частной собственности, эгоистическим силам и механизмам ничем не ограниченной, рыночной стихии и «частной инициативы», на деле оказавшихся неразрывно связанными с откровенно преступной деятельностью.
Наряду с этим Горбачев всячески стремился к установлению возможно более тесных связей и отношений с Западом, возводя их чуть ли не в ранг «единственного средства», способствующего дальнейшему существованию СССР в качестве единого всесоюзного федерального государства. Что ж, ход событий показал, что в этом направлении — установления тесных связей — ему лично, кажется, удалось добиться наиболее заметных и «выдающихся успехов».
* * *Таким образом, к 1989 году политика «перестройки» уже все явственнее приобретала облик подлинной катастройки. К тому же она, как пишет Ш.Мильн в статье, вышедшей в лондонской газете «Гардиан» 16 августа 2001 года, обратилась бедствием не только для самой России. Спустя десять лет, как в ней самой, так и по всему свету, кажется, уже совсем немного остается людей, склонных разделять прежний энтузиазм, вызванный развалом Советского Союза.
А тогда страну неуклонно охватывал все более нарастающий хаос. Разрушительной волной он прокатился по всему государству, пока под конец дело не дошло до полного разрушения всей советской социалистической системы. В том же 1989 году вся Восточная Европа была поглощена контрреволюцией. Через год после того исчезла ГДР, а уже «единая» Германия стала частью НАТО.
В этих условиях несколько неожиданно, но чрезвычайно стремительно и быстро получила свое «новое» развитие политическая карьера Бориса Ельцина. Примечательно, что в свое время Горбачев лично вызвал Ельцина из Свердловска в Москву, причем на пост первого секретаря Московского горкома КПСС. Однако вскоре между ними стали складываться отношения серьезного соперничества за влияние и власть в партии.
После ряда драматических перипетий на пленуме ЦК в октябре 1987 года Ельцина устранили из руководства. К тому же тогда шли разговоры о том, что у него очень серьезная болезнь сердца. И вдруг, всего через год с лишним он, подобно библейскому «больному Лазарю», после как будто «чудотворного исцеления» чуть ли не на «белом коне» вновь вернулся в большую политику. На сей раз, однако, уже в качестве лидера лагеря так называемых «демократов», отрыто добивающихся полного отстранения Коммунистической партии от управления страной. Чрезвычайно важным успехом их стратегии явилось выдвижение Ельцина главой Российской Федерации, жизненно необходимой для нормального существования Союза.
По оценке Д. Дэнлопа в его книге «Возрождение России и конец Советской империи» (1994 г.), в начале 1990 года в СССР сложилась ситуация своеобразного двоевластия. Одним из центров власти являлась Россия, находящаяся под контролем Ельцина. Другой, всесоюзный центр находился в руках Горбачева. Между тем в период 1989–1991 годов экономическое состояние страны непрерывно ухудшалось. Спад производства стал постоянным явлением, нарастало число дефицитных товаров. Появились также совершенно немыслимые до тех пор явления отказа от всевозможных платежей как частным, так и юридическим лицам.
По заключению Арчи Брауна в его книге «Фактор Горбачева» (1996 г.), «все это вызвало нарастающее недовольство людей». В придачу конец социализма в странах Восточной Европы нанес дополнительный удар по советской экономике. В этой связи исследователь Джерри Хью из Брукинского института в Вашингтоне отмечает в своей книге «Демократия и революция в СССР» 1985—91», что, по оценкам западных аналитиков, летом 1991 года советская экономика уже находилась в состоянии экономического кризиса, определяемом ими как «депрессия».
Вследствие этого в 1989–1991 годах страну в самом прямом смысле слова потрясли невиданные по своим масштабам стачки горняков. Всем становилось ясным, что именно «перестройка» привела к такому прямо катастрофическому состоянию вещей. Правительство искало выхода из положения, набирая огромные кредиты в западных банках. Однако условия, по которым выдавали те кредиты, были такими, что скорее приводили к последующим обострениям кризиса, нежели к его облегчению. Подобное состояние дел еще более усиливало и без того возросшие тенденции в отдельных республиках к установлению национального суверенитета, вплоть до полного отделения от Союза. Как известно, в конечном итоге СССР перестал быть единым унитарным государством.
