Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2001)
Года три назад по телевизору демонстрировали космическую съемку феномена - но этот снимок был из разряда тех, о которых говорят: "Что-то, конечно, снято, а что - Бог знает".
Экспедицию, подобную царской, теперь на Арарат не пошлешь - там натовская Турция. У подножия склона, по которому взбирались русские солдаты, - американская военная база. По другим склонам чуть ли не каждый год поднимаются экспедиции искателей ковчега - но все безрезультатно.
В ясный погожий день, если глядеть на Арарат из ереванского аэропорта Звартноц, он кажется совсем рядом - километрах в десяти-пятнадцати. Игра света и тени столь четко обрисовывает заснеженные складки могучей горы, что, казалось бы, - бери простой полевой бинокль и смотри, где там ковчег. Но это - обман зрения...
Иллюзии и реальность
Рейс "Аэрофлота" Москва-Ереван задерживался на два часа. Среди пассажиров русских почти не было: я да какой-то бывший депутат "демократического разлива", о котором с уверенностью нельзя сказать, русский ли он. Видимо, чтобы осознать, а что, собственно, значило крушение советской империи - прежде всего для тех, кто стал теперь "независимыми", надо ехать не в сторону Европы, а от нее. Скажем, из России на Украину и обратно движется примерно равное количество русских и украинцев, а летом так русских большинство. Другая картина на закавказском направлении... Только здесь начинаешь понимать иллюзорность и декоративность того, что называем мы публичной политикой. Из телевизора и газет мы знаем, что Украина - уже почти и не член СНГ, а Армения, напротив, близка к тому, чтобы присоединиться к Союзу России и Белоруссии. Вероятно, это мнение в той или иной мере отражает стремления правящих кругов Украины и Армении. Но есть вещи настолько фундаментальные: удобное географическое соседство, близкое этническое родство, общность исторической судьбы, уходящей своими корнями в седую древность, и, наконец, одинаковость мышления, даже не концептуального, а бытового, - что они без труда ломают любые стратегические расклады.
Очевидно, что Армения вновь тянется к России, но ее почти нет в нашей жизни, а почти враждебная Украина - реальный партнер. И руководят ею хитрые, расчетливые политики, отлично знающие, что сколько бы они ни показывали кукишей Москве, полного разрыва не случится и газовую трубу, несмотря на угрозы, никогда не перекроют. И это, увы, тоже историческая традиция: ведь Хмельницкий, пока был в силе, вел себя примерно так же, а вот когда поляки его разгромили наголову, то он и бил челом русскому царю...
Империи отнюдь с неодинаковой силой вовлекают в свою орбиту страны и народы. Хронологический критерий здесь наиболее объективен: кого присоединили раньше, тот больше и был нужен. И теперь, когда империю размонтировали, очередность центростремительных тенденций не поменялась. Десять лет назад казалось диким, что украинцы в своем сепаратизме опережают Армению, Азербайджан и республики Средней Азии, а лукавый расчет-то был точным: особый исторический и стратегический статус позволял в той ситуации Украине и Москве не подчиняться, и все экономические выгоды из близкого соседства извлекать. А восточные республики, отломившиеся вроде бы только на бумаге, на самом деле уплыли всерьез и надолго...
Вот горький урок для тех, кто в истерической форме, часто под аккомпанемент автоматных очередей, задавал десять лет назад вопрос: кто кому больше нужен - Россия окраинам или окраины России? Еще даже не прилетев в Ереван, сидя в самолете, стоящем без движения на взлетной полосе, я констатировал без всякого злорадства, просто из чувства исторической справедливости: потребность армян, грузин в русских, в России, совершенно несопоставима с нашей потребностью в них. Забегая вперед, скажу, что в Армении это впечатление только укрепилось, правда, в несколько другом восприятии. Что же касается Грузии, то здесь все точки над i расставила реакция на введение визового режима: что-то не слышно было протеста русских. Да и откуда ему взяться - не считая военнослужащих, в Грузии русским делать нечего. Выражаясь просто, без дипломатических уверток, можно сказать: в практическом отношении Грузия и Армения нaм не очень-то и нужны. Другое дело, что Россия - не Европа и никогда не жила одними практическими интересами. Ведь и в XIX веке, когда Россия взяла грузин и армян под свою защиту, корысти в том не было никакой... Но это могла себе позволить лишь сильная Россия.
Ереван ночью
Когда поздно ночью самолет стал заходить на посадку над аэропортом Звартноц, я, глядя в иллюминатор, подумал: а где же Ереван? Привычного моря огней, которое видишь при подлете к миллионным городам, не было - только разрозненные кусты огоньков, как будто на месте Еревана теперь лежали несколько разобщенных деревень. Энергетический кризис... И это, конечно, было далеко не единственным признаком новых времен.
Помнится, когда студентом в советское время я прилетел в Ереван, никто не ловил меня за руку, не предлагал, как в Москве, довезти до города. Я вообще был никому не нужен. Хочешь - иди на автобус, хочешь - лови такси... А здесь, еще в таможенном загоне, я услышал стук в стекло и глухое: "Эй! Эй!" Там, снаружи, стоял какой-то косматый, бородатый человек и явно пытался привлечь мое внимание. Я подумал: не меня ли это встречают, подошел ближе. "Друг, я тебя довезу до города! - кричал, искательно улыбаясь, косматый. - Ни к кому больше не садись! Я ведь первый тебя встретил, да? Моя машина вон там стоит, запомни!"
Миновав таможню, я увидел освещенное представительство "Аэрофлота" и решил сразу купить билет обратно, благо желающих больше не было. Но на удобный для меня день и час билетов не оказалось, и я пошел к офису "Армянских авиалиний". Окошечко было закрыто, и, повертевшись, я спросил у уборщицы, из кармана халата которой торчало горлышко коньячной бутылки (как оказалось, редкость для нынешней Армении, а почему - объясню позже), работает ли по ночам касса. Та, услышав русскую речь, проявила ко мне необыкновенное участие, бросила приборку и сама пошла искать билетершу, стуча то в одну дверь, то в другую, пока не вытащила ее откуда-то, заспанную. Вроде бы ничего особенного в ее любезном поступке не было, однако подобного я в советском Ереване не припомню, а был я в нем подольше нынешнего. Не то чтобы обходились невежливо - нет, но в долгие объяснения не вдавались, тем более в поиски нужных людей, а часто и вовсе ничего не объясняли, ссылаясь на незнание русского языка, что, как я теперь понял, было неправдой, ежели его до сих пор почти все в Ереване знают.
У этой метаморфозы было единственное, на мой взгляд, объяснение - русский человек в Армении стал редким, едва ли не экзотическим явлением.
В первый час пребывания на армянской земле я убедился, что ослабла еще одна национальная черта армян, которой, может быть, так не хватает русским: никогда не говорить плохо о своем. Разумеется, не обходилось здесь без перекосов, столь свойственных южанам: например, в советское время ваш армянский собеседник, нахваливая архитектуру центра Еревана, мог сказать о явно уступающей ей архитектуре новостроек: "Русские строили", хотя никаких русских строителей в Армении до землетрясения 1988 года почти не было, и речь шла о типовых проектах, присланных из Москвы. Или вот помню, одна интеллигентная армянская девушка с увлечением рассказывала мне о культурных памятниках республики: Эчмиадзине, Гехарде, Гарни, Артике, Дилижане, Матенадаране. Потом она стала вспоминать о своем пребывании в Москве и говорила только об Останкинской башне и ресторане "Седьмое небо", а когда я, заскучав от этих космополитических восторгов, деликатно дал понять, что в Третьем Риме и помимо телебашни хватает достопримечательностей, она спросила, наивно раскрыв свои черные глаза: "Каких?"
Теперь же встретившие меня у входа в зал ожидания мой двоюродный брат Константин (по крови - полуармянин, полуукраинец) и его друг Андраник, работник местного МИДа, рассказывали обо всем, что мы встретили по пути в Ереван, с извинительной интонацией: мол, власти за дорогами не следят, памятники культуры заброшены, жилой фонд запущен, деревья вырублены и т. д. Правда, кроме скромно освещенного отрезка автострады из аэропорта в город, на котором чуть ли не через каждые двести метров стояли новенькие бензоколонки, в том числе и привычная "лукойловская" (вот тебе и энергетический кризис!), я ничего не увидел - так что можно было и не извиняться. Громада самого Еревана была погружена во мрак, не оживляемый даже рекламой. Все это - фонари, реклама - есть теперь только на проспекте Комитаса, которым мы той ночью не проезжали.
Как бы подводя черту под не очень радостным рассказом о современном Ереване и Армении, Костя сказал, что после расстрела руководства страны в зале заседаний парламента, зловеще завершившего собой цепь преступлений, когда государственных руководителей убивали прямо в их кабинетах, у людей исчезла надежда на будущее, которая все эти годы не оставляла их.
