Кризис коммунизма - Зиновьев Александр Александрович
Соблазняясь благами Запада и игнорируя его дефекты и то, какую цену западным людям приходится платить за эти блага, «гомосоветикусы» из бывшего советского блока игнорировали также то, что высокий жизненный уровень на Западе есть результат не только парламентаризма и рыночной экономики, но и многовековой истории, вошедшей в плоть и кровь западных людей, а также эксплуатации всей планеты. Бывшие «гомосоветикусы» вряд ли смогут быстро переродиться по западным образцам, и их вряд ли допустят к участию в дележе мира. Скорее всего им светит примерно такое положение в свободном западном мире, какое в нем занимают иностранные рабочие. Конечно, джинсы, проигрыватели и многое другое они приобретут. Но стоило ли за подачки со стола западного пиршества отрекаться от ценностей более высокого уровня?!
Наиболее благоприятные условия для отказа от коммунизма у Восточной Германии. Но что здесь происходит на самом деле? Происходит самая циничная аннексия ее Западной Германией, которая воспользовалась кризисом в Советском Союзе и уступками советского руководства, клюнувшего на удочку своей же демагогии. Если это – революция, то революцией следовало бы назвать и оккупацию Восточной Германии советской победоносной армией в 1945 году. Западногерманские политики открыто говорят о том, что экономику Восточной Германии можно поднять лишь силами частного капитала. А это означает, что страна становится ареной для капитализма со всеми его атрибутами.
Положение с Восточной Германией является характерным во многих отношениях. В период соблазнения восточных немцев на первом месте стояли интересы материальные, включая гостевые подачки по 100 марок. Теперь ясно, что большинству переселенцев из Восточной Германии в Западной Германии невозможно найти работу. Эксперты утверждают, что вследствие объединения Германии в ближайшие годы следует ожидать в Восточной Германии несколько (от двух до трех) миллионов безработных. Но в Западной Германии смотрят на это «оптимистически»: безработным будет выплачиваться пособие, на которое они смогут купить больше, чем покупали на свою зарплату в последние годы жизни при коммунизме. При этом игнорируется то, что безработные, получающие пособие, очень скоро перестанут сравнивать свое материальное положение с предыдущим и будут сравнивать его с положением благополучных немцев в Западной Германии. Игнорируется также то, что высокий жизненный уровень в Западной Германии не есть дело добровольного выбора. Он принудителен. Он закрепощает людей не менее сильно, чем низкий жизненный уровень при коммунизме. К тому же жизнь людей не сводится к возможности покупать. Переход к капитализму означает разрушение всех достоинств коммунизма. Сейчас, в пылу мятежей и в состоянии эйфории, массы граждан коммунистических стран не хотят думать об этом. Избавляясь от коммунистических зол, восточные немцы теряют блага коммунизма и приобретают множество зол капитализма. Что касается благ капитализма, то им предоставляется лишь возможность включиться в ожесточенную борьбу за них.
Замечу между прочим, что бесчисленные партийные и государственные чиновники, сотрудники органов государственной безопасности, офицеры армии, работники идеологии и пропаганды, работники всяких ненужных контор и прочие лица, которым нет места в экономном капитализме, не были некими злодеями, спущенными в Восточную Германию из Москвы, или инопланетянами. Это были тоже немцы. Они составляли значительную часть населения. Огромное количество должностей, которые кажутся ненужными с западной точки зрения, давало занятие людям, служило предметом соблазна, стимулировало их жизнедеятельность. Ликвидация этих должностей наряду с другими факторами (например, избыточность «академиков» среди молодежи, повышение эффективности предприятий) резко ограничивает возможности жизненного успеха для молодежи. А ведь молодежные бунты двадцать лет назад потрясали не коммунистические, а капиталистические страны.
Политики и бизнесмены Западной Германии мыслят «масштабно». Безработные будут переучиваться и овладевать новыми профессиями. Несмотря на безработицу, имеется дефицит людей во многих профессиях. Избыточные «академики» (молодые люди с университетским образованием) пойдут в рабочие профессиональные школы. А что значит переучиваться для людей, уже имеющих профессию? А почему безработные не идут туда, где требуется рабочая сила? А если у молодых людей имеются интересы именно гуманитарные и «академические»? Короче говоря, хозяева западного мира распоряжаются массами людей, игнорируя их индивидуальные судьбы и склонности. И в этом смысле капитализм не менее жесток, чем коммунизм. Насытившись благами Запада, освобожденные граждане коммунистических стран вспомнят о том, что они потеряли. Причем – вспомнят уже в идеализированном виде.
Короче говоря, отказ от коммунизма даже в таких чрезвычайно благоприятных условиях, какие сложились для ряда стран Восточной Европы, означает переход к капитализму, причем – не в силу имманентных устремлений и возможностей, а благодаря влиянию со стороны Запада и включению их в сферу капитализма Запада. И переход этот, как теперь можно точно констатировать, не есть некий молниеносный переход в царство изобилия, где почти что бесплатно раздают все жизненные блага, а длительный и мучительный процесс. Этот отказ есть показатель недостатков и слабостей коммунизма. Но он не есть показатель достоинств и силы капитализма как социального строя, подобно тому, как установление коммунизма в этих странах в свое время не было показателем преимуществ коммунизма. Тогда коммунистический Советский Союз выиграл «горячую» войну против Германии и навязал коммунизм на завоеванных территориях. Теперь же капиталистический Запад выиграл «холодную» войну против Советского Союза и навязывает капитализм на завоеванных территориях. Советскому Союзу оказалось не по силам удержать за собою позиции, завоеванные в Восточной Европе. И он оставил их. Это – отступление в сражении с Западом. Но это еще не проигрыш всей войны. Война продолжается. Впереди предстоят еще более грандиозные сражения. И сюрпризы.
Гибрид коммунизма и капитализма
О второй возможности много говорили и продолжают говорить в такой фразеологии, как «третий путь», «коммунизм с человеческим лицом», «гуманный социализм», «демократический социализм». О таком «гуманном, демократическом социализме» говорят и горбачевцы, боясь употреблять скомпрометированное слово «коммунизм». При этом сами представления о «третьем пути» весьма расплывчаты и неопределенны. При этом мечтают сохранить плюсы коммунизма (условия труда, жизненные гарантии и многое другое), присоединив к ним западное изобилие и свободы. Эти мечты никогда и нигде не будут осуществлены, ибо нельзя сохранить плюсы коммунизма, отбросив его недостатки, нельзя отбросить недостатки коммунизма и при этом сохранить его достоинства, нельзя приобрести достоинства капитализма, избежав его недостатков.
Гибриды коммунизма и капитализма, однако, не только возможны, но и существуют реально. Только они не имеют ничего общего с упомянутыми выше утопическими мечтами. Таким реальным гибридом прежде всего является современное западное общество. Об этом я буду говорить ниже.
Другого типа гибридом коммунизма и капитализма являются коммунистические страны, заимствующие на Западе все, что можно позаимствовать, сохраняя основы коммунизма. Такое заимствование само по себе еще не есть перерождение коммунизма. Это – вполне естественное явление в условиях сосуществования капитализма и коммунизма. Без него коммунистические страны просто были бы неспособны выжить в современных условиях. Но тут есть свои допустимые пределы. Каковы эти пределы – познается опытным путем. В Советском Союзе процесс познания Запада и заимствования его достижений в широких масштабах начался в послевоенные годы. При этом происходило и заимствование негативных явлений. Но в реальной истории нет худа без добра, как нет и добра без худа. Лишь длительный опыт массы людей и в ряде поколений определит эволюционно устойчивые и допустимые последствия этого процесса. С этой точки зрения и кризис, надо полагать, не обойдется без последствий. Активная и образованная часть советского населения уже не мыслит себе дальнейшей жизни без широких и тесных контактов с Западом. При современных средствах коммуникации «железный занавес» такого рода, как в сталинские годы, в мирных условиях невозможен.
