Анатолий Манаков - Апостолы двуликого Януса: Очерки о современной Америке
За последнее десятилетие расходы Пентагона возросли более чем на триллион долларов. Этой же отметки достигает сейчас задолженность развивающихся государств. Простое совпадение цифр? Нет, между ними есть безусловная причинная связь. Империалистические державы пытаются втянуть освободившиеся страны в военные блоки, ограничивают их свободу распоряжаться собственными ресурсами, заставляют раздувать военные бюджеты, направлять и без того слабую национальную экономику на рельсы милитаризации. В этом кроется и одна из причин региональных конфликтов.
Дорого, непомерно дорого обходятся развивающимся странам претензии вашингтонских лидеров на «век Америки». Но терпению даже самых терпеливых наций рано или поздно приходит конец.
Глава 3
НА «ВНУТРЕННЕМ ФРОНТЕ»
АВИАДИСПЕТЧЕРЫ НЕ ВЫХОДЯТ НА СВЯЗЬ
— Мои нервы на пределе, никогда не чувствовал себя столь безнадежно. Если бы не родственники, помогающие нам продуктами, поддерживающие нас морально, не знаю, как мне, жене и ребенку вообще удавалось бы оставаться на поверхности…
— Не скрою, мне страшно даже подумать о будущем. Жена на пятом месяце беременности, дома обстановка накалена до предела. Очень волнуюсь за ее здоровье — ведь она переживает и за меня, и за семилетнего сына. Не знаю, чем все это кончится…
— А мне жена говорит так: лучше ей видеть меня здоровым, чем я снова вернусь на работу, где нервное напряжение рано или поздно сделает меня инвалидом и развалит семью…
— Я просто взбешен. Такой кровожадности от администрации даже трудно было ожидать. А как мне еще реагировать, если видишь своего коллегу закованного в наручники и брошенного в тюрьму только за то, что он заявил о праве на свое достоинство. Власти за людей–то нас не считают. О’кей, думают в Вашингтоне, если вы не принимаете наших «правил игры», мы вас вообще в упор не видим. Что касается меня, из–за плохого оборудования на диспетчерском пункте я уже частично потерял слух, из–за перегрузок на работе мне в течение года пришлось проходить курс лечения психотерапией. Когда я приходил домой, жена видела мое лицо, мокрую от пота рубашку и не могла вымолвить ни слова. Отправляла сына в другую комнату, наливала стаканчик виски, и мы просто молча смотрели друг на друга. Она меня понимала, но от этого становилось не намного легче…
Эти слова, полные отчаяния и гнева, мне довелось услышать под проливным дождем неподалеку от здания федерального суда в Бруклине, услышать от тех, кто открыто выражал недовольство бесчеловечными условиями эксплуатации их труда. В ответ, по указанию властей, их бесцеремонно выбросили с работы, как выбрасывают на заводской двор отработанный шлак.
Объявленная авиадиспетчерами забастовка — явление необычное для Америки: на бойкот решились работники не частного, а государственного сектора. Под тем предлогом, что федеральным служащим запрещается бастовать, президент тут же поставил 12 тысяч человек вне закона, а на их места за пультом диспетчерских пунктов посадил в приказном порядке военнослужащих. Последовало циничное объяснение о непризнании правительством вообще самого факта забастовки, ее, мол, нет, ибо, нарушив закон, члены профсоюза диспетчеров сами лишили себя не только работы, но и возможностей требовать улучшения условий труда. Циничное, ибо забастовка не грянула с ясного неба, о требованиях авиадиспетчеров правительство знало за многие месяцы до нее, но так и не сделало ничего, чтобы пойти им навстречу.
Нет, мол, забастовки, и все тут. Но это отнюдь не помешало правительству–предпринимателю пустить в ход старые, принятые в бизнесе приемы по ее подавлению — нанять штрейкбрехеров, внести раскол в ряды забастовщиков. «Если кто–то захочет вернуться на работу, — пообещал президент, — и докажет, что бастовал под давлением, пусть садится за пульт». Таких оказалось немного, забастовка продолжалась. В ход пошли другие приемы — служители Фемиды засудили забастовщиков, обложив их штрафом, чтобы не только выпотрошить казну профсоюза, но и вообще его ликвидировать…
Тем временем американцев одолевало сомнение, а не опасно ли стало летать. В довершение ко всему в районах многих аэропортов появились загадочные радиопередатчики, мешавшие связи диспетчерских пунктов с пилотами, — провокация с целью настроить пассажиров против забастовщиков. Одна проблема наслаивалась на другую. Крупнейшие авиакомпании заявили о готовящемся увольнении тысяч своих сотрудников, ибо из–за забастовки авиадиспетчеров на четверть сократилось количество рейсов. Все это вместе накаляло и без того нервозную обстановку среди пилотов и работников аэропортов. В Белом доме ее последствий не принимали во внимание — там были свои представления о безопасности людей и в небе, и на земле.
Те, кто помнит роман Артура Хейли «Аэропорт», наверное, подметили одну из его главных линий: только добросовестность, ответственность и компетентность могут действительно гарантировать безопасность людей в воздухе. Бастующие авиадиспетчеры не требовали исключительных привилегий, они хотели вернуть себе уверенность и восстановить справедливость…
Вскоре, как и следовало ожидать, предупреждения авиадиспетчеров начали сбываться: при заходе на посадку неподалеку от Сан–Франциско столкнулись в воздухе два самолета. За день до этого над штатом Нью–Джерси лайнер со 118 пассажирами на борту едва увернулся от спортивного самолета. В обоих случаях ответственность так или иначе ложилась на тех, кого правительство в принудительном порядке поставило на место забастовщиков.
Услышав по радио об инцидентах, я тут же изменил курс своей автомашины и направился в аэропорт имени Кеннеди. В обычно многолюдном здании аэровокзала, несмотря на туристский сезон, пассажиров можно было сосчитать по пальцам. Еще издали на террасе у входа в контрольно–диспетчерскую башню, увенчанную радарным куполом, увидел фигурки людей с белыми плакатами. Как и положено по полицейскому предписанию, они не стояли на месте, а ходили по замкнутому кругу. Предъявив блюстителям порядка корреспондентское удостоверение, вошел и я в этот круг, пристроившись к одному из пикетчиков, средних лет мужчине с рыжеватыми усами.
— Зовут меня Тони Эктон, мне тридцать семь, женат, двое детей, — начал он рассказывать, продолжая двигаться в цепочке. — Диспетчером работаю тринадцать лет, из них три — здесь, в аэропорту. Почему я бастую вот уже третью неделю? Как ни парадоксально, потому что люблю свою работу и хочу исполнять ее добросовестно, дабы люди там, в воздухе, чувствовали себя в безопасности. Это не наша прихоть: только один из десяти моих коллег может дотянуть сейчас до полной пенсии, а из–за постоянного стресса и перегрузок многие вынуждены уходить с работы вообще без какой–либо компенсации.
— Как вы расцениваете отношение правительства к забастовщикам? — поинтересовался я.
— Наша забастовка и ее судьба многим раскрывают глаза. Запугивая нас, власти стремятся вообще прижать профсоюзы, запугать репрессиями тех, кто помышляет о «незаконных» выступлениях. Теперь ясно, чего стоили предвыборные обещания — миллиардные барыши крупному бизнесу и миллиардные сокращения социальных программ для действительно нуждающихся в помощи. Мы еще как–то протянем некоторое время без работы. А кто вынужден считать каждый доллар, каково им бастовать? Администрация хочет вернуть Америку к временам, когда забастовщиков просто кидали в тюрьмы, что и делают сейчас с некоторыми из нас.
— Объявляя вас вне закона, а ваши требования «непозволительной роскошью», Вашингтон тем не менее находит десятки и даже сотни миллиардов долларов на новое вооружение, ссылаясь на необходимость обеспечения безопасности Америки.
— Какая там безопасность, властям на безопасность своих граждан просто начхать. Они думают, политика — это кино, в котором нужно сыграть роль сильной личности, сокрушающей всех врагов — внешних и внутренних. Кто может всерьез этому верить? Совсем недавно они выдавали себя за друзей польских рабочих, а сегодня откровенно душат профсоюзы в своей собственной стране. В Вашингтоне засели лицемеры, и веры им нет. Так думаю не только я, спросите у любого из пикетчиков, и он скажет то же самое. Единственное, о чем пекутся в Белом доме, — это крупный бизнес, а мы для них мелкая сошка, которую можно просто отшвырнуть ногой.
— А что думают люди, занявшие ваши места на диспетчерском пульте?
— Штрейкбрехеры всегда найдутся. Многих из них заставили вернуться на работу под угрозой лишить уже получаемой пенсии или медицинской помощи. Но самое опасное — профессионально они подготовлены гораздо слабее, чем мы. В Вашингтоне — в этом суть всей их политики — делают ставку не на переговоры, а на силу. Однако они забывают, что и мы представляем немалую силу, на нашей стороне те, кто считает наше дело правым, а наши требования законными и справедливыми. Я верю: мы одержим победу, и надеюсь, не ценой еще одной катастрофы и гибели людей. Жизнь заставит наше правительство сесть за стол переговоров и с вами, русскими. Самое главное — не поддаваться на запугивания и провокации, стоять на своем…
