Коллектив авторов - Сравнительное богословие. Книга 6
Скорее всего на определённой стадии развития первобытного кровнородового общества, когда количество жизненно важной информации в эгрегорах родов и племён стало настолько большим, что её обработка и осмысление (а также и согласование этой информации с информацией, получаемой племенем с более высоких уровней духовной иерархии, чем родоплеменные эгрегоры) стала затруднительной вне вхождения в глубокие трансовые состояния — появилась необходимость в культуре шаманизма. При этом сама культура шаманизма является следствием:
· Во-первых, воздействия на психику людей племени всего массива накопленной в родоплеменных эгрегорах информации управленческого характера, от которой зависела безопасность кровнородовой общины и одновременно с этим низкого уровня понимания этой информации, что не позволяло моделировать будущее и своевременно предвидеть опасности с помощью интеллектуального анализа имеющейся информации.
· Во-вторых, невозможностью одновременного охвата всей необходимой эгрегориальной информации вследствие накопления больших её объёмов и крайней несогласованности в «расшифровке» этой информации даже если она была бы получаема в необходимых объёмах большим коллективом тех, кто имеет возможности доступа в более близкие ему по психическому складу фрагменты родоплеменных эгрегоров. То есть, даже при наличии такой информации, её невозможно было бы правильно обобщить из-за:
— слабо развитой системы кодирования информации (письменности практически на было, а символика ограничена и не однозначно понимаема разными людьми);
— слабо развитых интеллектуальных способностей древнего человека;
— несовершенной для всестороннего анализа и моделирования ситуации культурой мышления.
Выход оставался один: поручить всё вышесказанное кому-то одному, возложив на него такую обязанность как общественно полезное дело всей его жизни.
Было ли чёткое понимание важности такого поручения, либо всё происходило «на автомате» — особого значения не имеет. Но в определённый момент развития, перейдя к культуре шаманизма, и испробовав эту культуру на нескольких поколениях, древние, скорее всего убедились, что шаман лучше коллектива «знает» от духов что надо делать, а от чего надо воздержаться. После чего усилия общины стали направляться на поддержку шамана, как человека, которого «духи взяли к себе» в помощники.
Таким образом культура шаманизма (как одна из главных составляющих культуры общинной магии) своей главной функциональной задачей имела — оптимизацию управления древним коллективом, повышение устойчивости управления по предсказуемости. Главной целью управленческой верхушки первобытного коллектива была цель выживания[354] в условиях давления «агрессивной» среды и часто враждебных соседей. Цель выживания могла успешно обеспечиваться достаточно долгое время с помощью эгрегора (эгрегоров) религиозных систем, соответствующих убеждениям верующих религиозной общины, поскольку эгрегоры помогают общине предсказывать будущее (и оказывают другие более мелкие «услуги»: лекарские, поисковые…) до определённого их возможностями предела.
К кризису культуры шаманизма (и всей первобытной культуры общинной магии) привело не «переразвитие психотехники» (как пишет Е.А.Торчинов: «переразвитие психотехники» — следствие тех социальных процессов, которые шли в период перехода к ранним классовым обществам), а естественный процесс концентрации управления обществом, на определённом этапе которого (переходу к раннеклассовому строю) шаманизм перестал обеспечивать устойчивость управления коллективом. После разделения мира на библейский Запад и ведический Восток, первый развивал религиозные культы на осознаваемых хозяевами иерархии заблуждениях людей; а второй — стал основой религиозных заблуждений как иерархов, так и всей остальной толпы. Но именно ведический Восток стал источником религиозных заблуждений, которые были употреблены библейским Западом для поддержки глобальной доктрины рабовладения. Западные хозяева библейской пирамиды проводили осознаваемую ими целенаправленную концентрацию управления под свои цели. А иерархи ведического Востока трансформировали культуру древнего шаманизма под свои собственные религиозные заблуждения. При этом главная функциональная задача психических практик при переходе от шаманизма к религиям «чистого опыта» изменилась: эгрегориальные знания о будущем уже не интересовали иерархов ведических культур (всё было наперёд прописано в их «космогонии») — главной функциональной задачей стало психотехническое подтверждение религиозных догм и теорий, в том числе и с целью их дальнейшего совершенствования. Но главной земной целью иерархов и их паствы осталась прежняя цель шаманизма — выживание. Процесс духовно-нравственного развития согласно Божиему Промыслу остановился на ведическом Востоке.[355] Если в шаманском племени обрести статус «зомби» эгрегора религии мог лишь шаман (а все остальные оставались в «животном» типе психики), то в культурах ведического Востока стать «зомби» религиозного эгрегора потенциально смог каждый. На этом возможности ведических религий заканчиваются.
Начиная с периода упадка культуры общинной магии (основной культ — шаманизм) с переходом к более крупным (чем родоплеменные) раннеклассовым обществам людей, религиозный эгрегор уже не мог обеспечивать нужное этим обществам качество управления по тем же принципам, по которым с его помощью управляли шаманы. Нужно было брать управление обществом под свою волю. Перед человечеством открылось несколько путей. Первым путём «воспользовалась» «мировая закулиса», взяв осознанное волевое управление эгрегориальной магией на себя и создав глобальную социологическую доктрину с её искусственной динамикой (библейская глобальная социология). Второй путь — это трусливый путь неосознаваемой «консервации» духовности[356] (по сути путь отказа от волевого управления обществом на Земле) на этапе её «доведённого до совершенства» развития, что и обеспечили основные религиозные системы ведического Востока: когда нет динамики, нужна постоянная мистическая поддержка религиозных иллюзий, которая сама по себе является имитацией личностной религиозной динамики в процессе земного выживания. Именно на эту цель и сориентировались духовные иерархи ведического Востока. Третий путь — путь Человечности, на который вступила древняя Русь, но «споткнулась» об «элитарность» своих же властей к концу I тысячелетия н. э. Про путь коранического ислама мы не упомянули по причине того, что во времена описываемого распутья (последние века до н. э.) о нём ещё никто не слышал.
В подтверждение правильности наших выводов продолжим цитирование книги Е.А.Торчинова:[357]
«Важно отметить еще одно существенное отличие психотехники шаманизма от психотехнических методов в религиях чистого опыта. В первом случае психотехника (в классическом варианте) направлена на вполне утилитарные цели: шаман вступает в сферу трансперсонального опыта или во время инициации, или выступая как психопомп (проводник ду— умерших на тот свет), или с целью излечения больного и т. п., тогда как в религиях чистого опыта психотехника есть средство постижения истины, освобождения, спасения или самореализации.
Это отличие очень точно подметил японский ученый Идзуцу Тосихико в своей статье «Мифопоэтическое «эго» в шаманизме и даосизме»: для шамана существует разрыв между его могуществом, обретенным в трансе, и его состоянием в обыденной жизни, тогда как для даоса и то, и другое едино и неразделимо».[358]
Но ведь буддист, например, или индуист, даос вне состояния нирваны (мокши) — не является такими же «могущественными», как в то время, когда их психика объединена с эгрегором в трансе. Почему же Е.А.Торчинов (да и не только он: а многие другие исследователи) считают представителей ведических религий Востока также могущественными и вне трансовых состояний?
— Ответ нужно искать в сравнении путей посвящения и инициации шаманов и представителей религий ведического Востока. Но начнём опять с целей: шаман вступает в транс по управленческой необходимости, «докладывая» после транса свои наблюдения по интересующему общество вопросу. После «доклада» шаман становится членом общества, мало отличающимся от остальных: те же занятия, те же интересы и т. п. Можно предположить, что, выйдя из камлания (транса), шаман обретает тип психики близкий к «животному», а в процессе камлания он становится «зомби». И таким образом шаману приходится часто неимоверными усилиями воли входить в транс — что самому ему, как правило, в древности не приносило никакой радости, а было тяжким трудом во благо первобытного коллектива. Ведический верующий наоборот наслаждается состоянием транса: это не тяжкий труд, а средство самоутверждения и самоуспокоения.
