Александр Хаминский - Пейсбук
И снова мне повезло. Много лет назад в одной из художественных лавок Маре я приобрел картину яркого представителя Парижской школы Жака Шапиро, до отъезда во Францию из царской России известного как Яков Александрович Шапиро. Опять же, по случайному стечению обстоятельств, владельцем этой лавки являлся бородатый господин, также носивший фамилию Шапиро. Он был сыном уже советских иммигрантов, но по-русски не разговаривал. Мы все-таки смогли пообщаться на некоем подобии эсперанто и выяснили, что и у него, и у меня имелись прямые предки по фамилии Лапидус.
И вот, гуляя по Маре через, без малого, десять лет, я также случайно вдруг обнаружил эту лавку! Жаль, что господина Шапиро уже в ней не было…
Пришло время выходить из внутренних кварталов Маре на прекрасную улицу Сент-Антуан. Конечно, здесь не может не впечатлить великолепный собор Сен-Поль. Но здесь хочу дать наводку специально для гурманов. Даже во времена, когда ни о каких санкциях не шло и речи, мы, живя в России, не могли и мечтать о некоторых сортах французского сыра, которые невозможно вывезти за пределы региона. Их путь очень короток: из сыроварни – в магазин, из магазина – на стол. Так вот, совсем рядом с Сен-Полем есть сырная лавка Fromagerie Laurent Dubois. Я бы сказал, не лавка, а магазин искушений. Купить с собой в отель несколько коробочек – даже не обсуждается. Чтобы потом с бокалом Sancerre и с видом на Тюильри…
Помимо собора Сен-Поль есть еще и улочка с тем же названием. Спуститесь по ней вниз и по правую руку в подвале старинного дома найдете музей магии. Must visit! Сразу становится понятно, откуда Гудини, Копперфильд и Кио брали идеи для своих фокусов.
Ближе к реке находится библиотека фонда семьи Форней. Не знаю, кто они такие, эти Форней, но их бывший замок – реальный архитектурный деликатес. Отсюда прямо через мост Марии – остров Сен-Луи, незаслуженно обиженный нашими туристами. А у него, между прочим, своя история, более древняя, чем у Сите, здесь, по сути, начинался Париж.
В качестве бонуса нужно обязательно съесть мороженое в кафешке на Жан дю Беле. Ведь разве найдется на Сене еще одно кафе с роскошным видом на Нотр-Дам, мосты и реку?
Последний переход сегодняшнего дня – по набережным Монбелло и Сен-Мишель в Латинский квартал. Конечно, если останутся силы, можно пройтись до Люксембургского сада, дворца Медичи, Пантеона и Сорбонны. Если нет, никто не обидится, если ты оставишь их до следующего раза.
В отель могу добраться исключительно на такси, да простит меня Париж.
Последний вечер. Пускай он будет посвящен отелю. Память должна вобрать в себя скопившиеся за три дня впечатления. Лучшее место для того, чтобы все разложить по полочкам, безусловно, Bar 228. Главное, не переесть пирожных или просто отказаться от них. Через полчаса у меня заказан ужин в обновленном ресторане le Meurice. Не волнуйтесь, Филипп Старк ничего нового, кроме кресел в интерьер ресторана не внес. Просто раньше кухней руководил непосредственно Янник Аллено, шеф, носящий на рукаве своей поварской куртки три личных звезды, а теперь ресторан называется Alain Ducasse – le Meurice, и вы догадываетесь почему. Конечно, мсье Дюкасс здесь лично не появляется, но все же три звезды имеют место быть, правда, на гербе самого заведения. Не думаю, что стало лучше или хуже, главное, что осталась прежняя легкость, всегда присущая главному ресторану отеля. Для тех, кто на слух определяет вкус, запах и картинку, позволю себе перечислить заказ (включая комплименты и дегустационные блюда): пюре из кальмара на кукурузном сухарике с белым соусом, овощи на пару, впоследствии запеченные в специальной кастрюле под соусом из маслин, спаржа с трюфельным соусом, баклажаном и тунцом, телячьи щечки в корочке из тонкого теста с соусом из телячьего же бульона и шпинатом, тюрбо, выложенное на песто с подорожником, печеным луком разных сортов и лепестками сирени, сорбэ со свежими ягодами и бесконечные комплименты от шеф-кондитера.
Да, Париж гостеприимно встречает и абсолютно не хочет отпускать.
Уже настроившись на Москву, в каждом моменте ищу повод остаться. Еще бы, ведь даже умываясь в ванной комнате своего номера, я видел на стене два прямоугольника: чуть правее – зеркало, чуть левее… А чуть левее было то самое окно в Париж, тот самый, с рыжими крышами, бесчисленными трубами, мезонинами и мансардами, деревьями на крыше и куполами.
Что ж, и у любви тоже есть кухня.
Мне было важно представить на суд читателя не собирательный образ Парижа, а воспоминания об одной поездке в этот город на выходные. Знаете, когда описываешь те или иные события, по окончании повествования всегда перечитываешь текст в поисках ответа на вопрос: «а не забыл ли что-то важное?»
Не буду лукавить, из четырех полных дней я описал только три. И то, сократил все, что только можно. Что нельзя – оставил. Но как в конце обеда, спрашиваешь сам себя, а есть ли место на десерт, так и в истории с Парижем хочется перечислить все места, где ты был, пускай без подробностей.
Итак, начнем. Подземелье Сулли начала XII и круглые башни середины XIII века. Здесь можно по периметру обойти Лувр в том виде, каким он был почти тысячу лет назад. И только в XVI веке Франциск I сделал из замка дворец и начал перестройку в итальянском стиле. VI округ – Сен-Жермен. Бульвар и переулки. Два идола, сотни антикварных магазинчиков, музей Родена. Собор инвалидов, Марсово поле, Трокадеро и Эйфелева башня. Ресторан 1728 – настоящая аутентичная жемчужина на Анжу. Монмартр с его развалом, музеем Дали, Сакре-Кер и ресторанчиком Poulbot. Авеню Габриель с бесчисленными аллеями и бронзовый Пьер Карден работы Андрея Ковальчука. Сокровищница Нотр-Дам де Пари и цветочные базары Сите. Верхняя терраса Д’Орсэ и счастье видеть так много Ван Гога…
И ставший знакомым портье, почти безошибочно научившийся произносить мою фамилию.
Голландосы, витебский еврей и рок-н-ролл
Собрать лучшую в мире коллекцию и не разориться
Последние годы я привык ко всему самому лучшему. Не буду конкретизировать, чтобы не раздражать друзей, не дразнить врагов и не гневить Б-га. Но я твердо усвоил, что все имеет свою цену. Дай Б-г, когда эквивалент выражается в деньгах. Но ведь бывают случаи, когда валюта платежа приобретает форму и содержание, отличные от привычных нам рублей, долларов или евро. Хорошо, если тебя настолько много, что ты можешь отдать в обмен часть самого себя, особенно в тех случаях, когда твои деньги не имеют большого значения. Впрочем, мне повезло: чем больше я отдаю, тем больше получаю.
Когда в среднем на этом свете отведено лет 70, в лучшем случае 80, глупо тратить время на подсчет лошадиных сил под капотом своей машины, самих лошадей или количества съеденной черной икры. Ведь, в конечном итоге, лошадиные силы оказываются на свалке, лошади на погосте и икра в унитазе.
Не потому ли хватаешься за любые ценности, которые, возможно, переживут тебя, бренного?
Думая, что такого материального оставить своим ближайшим потомкам, мы забываем о самом главном. Люди на этой Земле уже пытались построить вечный храм, точнее, целых два. И оба были разрушены. Что уж говорить про рублевские дачи, московские квартиры и английские лимузины! Третий храм возможно построить только в своем сознании и мироощущении. Это и есть то главное, что мы можем позволить себе при жизни и впоследствии передать своим детям.
Господь иногда спонтанно выбирает среди нас неких избранных, которые творят красоту и делают это так, что у всех остальных захватывает дух. Так рождается искусство.
Я как-то задался вопросом, а чем искусство отличается от культуры? Ответ оказался чрезвычайно прост. Культура – это искусство, выставленное на всеобщее обозрение.
Неслучайно сокровищам Третьякова, Гуггенхайма, Жоржа Помпиду, Бернара Арно и ряда других, не менее выдающихся господ оказалось тесно в их замках и запасниках.
Но в обычной жизни все происходит несколько по другому, приземленнее и прозаичнее.
Собирая различные картины-картинки, скульптуры-скульптурки, фигуры-фигурки, я всегда руководствовался одним принципом: все эти вещи должны быть произведениями искусства лично для меня, и лишь потом представлять ценность для окружающих. Иногда наши (мое и остального мира) мнения совпадали, иногда нет. Я вообще стараюсь не спорить на темы творчества ни с близкими, ни с далекими. Зачем? Ну, считает человек, что Сафронов пишет правдивей Босха, что же здесь поделаешь? Каждому свое. Правда, накопив вполне приличный багаж впечатлений от посещения нескольких достойнейших музеев мира, я попытался выделить в памяти уголок, где смог бы откладывать образы самых значительных для себя ощущений от созданных человеком произведений. То есть сделать то, что нельзя купить.
Получилась своеобразная галерея. Причем я заметил, что наполняется она сама собой, но в полном соответствии с моими сегодняшними взглядами и приоритетами.
