Андрей Малыгин - Крымский узел

Собравшаяся 8 октября сессия ВС Крыма дала весьма резкую оценку происшедшему, объявив действия Меджлиса антиконституционными и несущими угрозу общественной безопасности. Были возбуждены уголовные дела против участников столкновений (хотя впоследствии ни одно из них не попало в судебные инстанции, а ранее задержанные татары отпущены). Общественное мнение Крыма было шокировано событиями и настроено резко против осуществленных крымскими татарами действий. В условиях, когда соотношение сил складывалось далеко не в пользу Меджлиса и ОКНД, последние были поставлены перед необходимостью определенного изменения своей тактики.

2. Меджлис: эпоха побед

Необходимость «новой тактики» и ее основные моменты были обоснованы и изложены в специальном документе «Пути самоопределения крымскотатарского народа», работа над которым была завершена в марте 1993 года. Его коллективным авором явился московский Центр этнополитических и региональных исследований (рук. Э. Паин).[350] Авторы документа определили ситуацию, сложившуюся вокруг крымскотатарского движения, как тупиковую. Они указали на ряд неконструктивных моментов и тактических недоработок официальной концепции национального движения, среди которых выделили установку на построение «суверенного национального крымскотатарского государства», использование движением угрозы применения силы для достижения поставленных целей, обоснование возможности реализации прав крымских татар за счет (или даже в ущерб) прав других этно-региональных групп и т. д. В документе констатировалось, что «положения официальных документов и выдержки из заявлений лидеров крымскотатарского движения, воспринимаемые иноэтничными группами как покушение на их права, не только усиливают конфронтацию крымскотатарского движения с властями Крыма и русскоязычным большинством, но и лишают его реальных и потенциальных союзников…» Авторы «Путей…» предложили программу «коррекции» приоритетов национального движения, основным моментом которой стал «перенос акцента с основной стратегической цели — политического самоопределения в полном объеме (…) на обеспечение реализации отдельных составляющих права на самоопределение (политических, социальных, культурных)». «Глубинные противоречия Меджлиса с администрацией, — указывалось в документе, — связаны с неприятием последней основных стратегических целей … движения — реализации права на самоопределение, и построение суверенного национального государства крымских татар. Настаивать сегодня на осуществлении этих целей в полном объеме представляется нецелесообразным (…). Большое значение приобретает решение оперативно-тактических задач…» В числе таких задач разработчики концепции выдвинули необходимость добиваться специальных квот в республиканском парламенте «признания права на некоторые должности и государственные посты за представителями определенной национальности» и т. д. Основные же усилия, по мысли авторов документа, должны были быть направлены на признание крымскими властями курултая и Меджлиса «путем их подключения к процессу принятия решений, касающихся реализации права крымских татар на возвращение и обустройство в Крыму», т. е. на признание этих органов де-факто.

Далее описывались возможные средства достижения поставленных целей. Прежде всего лидерам движения рекомендовалось позаботиться о положительном имидже альтернативных органов самоуправления у населения Крыма, предпринять шаги «по переводу этнополитического размежевания в размежевание социально-политическое». Выдвигался ряд аспектов, на которых должна сосредоточится активность Меджлиса — экономический, приватизация, контроль за природными ресурсами и культурный. На уровне контактов с государственными органами Украины предлагалось обратить особое внимание на сотрудничество с государственными структурами, «делая упор на участие в конкретных проектах с очевидной отдачей для населения, утверждая на практике право Меджлиса действовать от имени крымскотатарского народа»… На уровне СНГ существенным моментом называлось участие Меджлиса в межгосударственных программах, направляемых на решение проблем крымских татар, широкая информационная деятельность. Большое внимание в концепции было уделено международному уровню активности Меджлиса, обеспечению его представительства в системе влиятельных международных организаций (ООН, ОБСЕ, ЮНЕСКО) и неправительственных объединений.

Осуществление рекомендаций авторов концепции должно было, по их словам, «сформировать предпосылки для перехода к следующей ступени реализации права на самоопределение». Анализ всей последующей деятельности Меджлиса и ОКНД свидетельствует о том, что лидеры движения самым внимательным образом прислушались к рекомендациям московских политологов, что и позволило им добиться весьма существенных результатов и практически выйти к 1994 году на основные рубежи «программы-минимум». При этом следует отметить, что движение избежало какого бы то ни было пересмотра продекларированных в 1991 году стратегических целей, оставив в неприкосновенности курс на воссоздание национальной государственности крымских татар, лишь дополнив ее мероприятиями из арсенала либерально-демократических движений.

Весь 1993 год для крымскотатарского движения прошел под знаком преодоления наследства эпохи «нетерпения» и увенчался — забегая вперед — впечатляющим успехом осенью этого года, когда крымским татарам было предоставлено право на гарантированное представительство в ВС Крыма, значительно превышающее в процентном отношении их удельный вес в составе населения автономии (квота, предоставленная крымским татарам в ВС Крыма составляла 14 мест из 98). В центре внимания Меджлиса в 1993 году были проблемы укрепления местных органов альтернативного самоуправления — региональных и местных Меджлисов, вопросы участия крымских татар в приватизации на полуострове, оказание материальной помощи различным категориям активистов национального движения и крымскотатарским средствам массовой информации. Меджлис проводил активную работу с органами государственной власти Украины, в значительной степени был сломан лед во взаимоотношениях с государственной властью Крыма; стали практиковаться неофициальные встречи лидеров национального движения крымских татар с руководством Верховного Совета и Совета Министров Крыма и т. д. В идеологической сфере акцент в значительной степени был перенесен с требования немедленного воссоздания «крымскотатарской государственности» — на требование признания за крымскими татарами прав, вытекающих из международных деклараций о правах «коренных народов» и народов, ведущих племенной образ жизни. Благодаря тому, что к концу 1993 года в Крым вернулась основная часть крымских татар (исходя из данных переписи 1989 года), в значительной степени снизилась напряженность на т. н. самостроях, которые постепенно были узаконены властями. Все эти процессы не сопровождались, как уже было сказано, каким-либо изменением первоначальных целей крымскотатарского движения.

Национальное движение крымских татар также подвергло определенной корректировке свои позиции по ряду вопросов, связанных с возвращением и обустройством. НДКТ обвиняло Меджлис в том, что его политика в целом направлена на изоляцию крымских татар от участия в общекрымской общественной жизни и тем самым на закрепление итогов депортации.[351] НДКТ отказывало Меджлису в праве выступать от имени крымских татар. В 1993 году Османов и его сторонники совершили поездку в Турцию, во время которой лидер НДКТ подверг резкой критике «экстремистскую позицию М. Джемилева», выраженную им в турецких СМИ (М. Джемилев выступил с публикациями в двух турецких газетах, где говорил о неизбежности столкновений между местным населением Крыма и татарами и о готовности последних к этому).[352] В ноябре 1993 года Ю. Османов был убит. Следствие установило, что он стал жертвой хулиганского нападения, однако сторонники Османова были убеждены, что это было политическое убийство, организованное его политическими противниками.[353]

Накануне парламентских выборов в Крыму НДКТ сформулировала программу своей деятельности. Документ констатировал, что «содержанием национального вопроса крымских татар является восстановление естественно-исторического статуса крымскотатарского народа — его национальной целостности и правосубъектности».[354] Предусматривалось добиваться «завершения организованного на базе государственных программ и международных договоров… возвращения крымскотатарского народа … в Крым», осуществление компактного расселения в местах исторического проживания, восстановление национальной государственности крымских татар. Последнее требование имело существенное уточнение: «в рамках формируемых в Крыму государственных институтов…»,[355] т. е. представители НДКТ, в отличие от Меджлиса готовы были рассматривать формирующуюся республику как автономию также и крымских татар, а не только нетатарского населения Крыма и сотрудничать в деле ее становления.