Владимир Литвиненко - Правда сталинской эпохи
Дух семьи исчезает именно сейчас, при обнищании народа и упорном навязывании обществу принципов западного индивидуализма. Писатель из Перми Алексей Иванов по этому поводу пишет: «В наших условиях традиционная семья перестала быть ячейкой общества. Двое родителей не могут прокормить себя и двоих детей, обеспечить семью пристойным уровнем быта. В глобальном обществе семья из кирпичика превратилась в молекулу, а дом строится из кирпичей, а не молекул». А довольно известный «демократ», профессор психологического факультета МГУ Александр Асмолов добавляет: «Пока в России можно наблюдать лишь моральный кризис семейных ценностей — взять хотя бы катастрофически быстрый рост числа социальных сирот».
Об улыбках. Вячеслав Костиков в статье «От улыбки станет веселей?» сокрушается: «Русский человек по характеру, природе улыбчив и доброжелателен. Но коммунистический эксперимент, занявший почти весь XX век, круто изменил его лик. Стер с него улыбку и спокойствие. Нетрудно догадаться почему. Все работало не на человека, а на достижение «великих целей». Нормальный человек с его слабостями, личным счастьем был не нужен. А вот послушный труженик, беспрекословно выполняющий указания вождя, очередного партийного съезда, «сталинский винтик» — да».
С одной стороны заявление Костикова свидетельствует о его, мягко говоря, неадекватности: между улыбками населения и общественным строем связь, конечно, есть, но очень слабая. Но с другой стороны, молодежь под влиянием подобного бреда, уже считает, что в СССР жили исключительно мрачные люди, советская власть так их гнобила, что и улыбаться они не могли.
Поэтому и приходиться доказывать очевидное — что Волга впадает в Каспийское море, то бишь, что в СССР жили нормальные люди, в большинстве своем спокойные, доброжелательные и улыбчивые. О чем имеется множество свидетельств. Так, о людях довоенного советского поколения Лион Фейхтвангер в книге «Москва, 1937» писал: «Средний гражданин Союза живет пока еще хуже, чем средний гражданин в некоторых других странах, но он чувствует себя более спокойным, более довольным своей судьбой, более счастливым».
Народный артист Советского Союза Евгений Матвеев в 1997 г. в интервью газете «Советская Россия» вспоминал о советских людях военного времени: «Война, как ни странно, сыграла в моей судьбе, в душе очень положительную роль. Сформировала во мне уважение к человеку. Я видел столько достойных поступков, которые просто поразили мое воображение! Горе было. Муки, голод, холод — все было. А я не помню злых глаз у людей. Не помню… Видел в глазах горе, печаль. Но все светилось через добро, через желание помочь… Сегодня я вижу все больше злых глаз. Везде: в метро, в магазине… В магазине, где как будто полно товаров и нет очередей».
А после войны советские люди тем более были веселы и улыбчивы. А чего им было не радоваться? Они победили фашизм и жили в сильной, уважаемой во всем мире стране. Народное хозяйство быстро восстанавливалась, жизнь становилась все лучше и лучше. Зарплата росла, а цены снижались. Миллионы людей каждый год радостно отмечали переезд в новые квартиры, бесплатно предоставленные государством. Поводов для радости и улыбок было достаточно. Конечно, среди населения были и нытики-костиковы, но не они определяли настроение в стране.
И «винтиками» себя советские люди не считали, а чувствовали себя полноправными хозяевами жизни. Недавно я наткнулся на поучительную в этом смысле информацию. В книге «Москва послевоенная» помещена выдержка из информации оргинструкторского отдела МГК ВКП(б) о реакции трудящихся на присуждение Сталинских премий в 1946 году. В этой выдержке сообщается: «Рабочий научно-исследовательского института № 42 т. Румянцев заявил: «Я согласен с присуждением Сталинских премий работникам науки, труды которых двигают вперед нашу промышленность, но зачем так поощрять артистов? Рабочие у нас мирятся с трудностями в интересах восстановления разрушенного войной хозяйства, а не для того, чтобы балерины получали до 100 тыс. руб.». Рабочий завода № 5 т. Кондрашов эту же мысль выразил так: «Хорошо, что наше правительство уделяет много внимания работникам науки и техники, в частности таким, как Жданов, открывшим новый метод расщепления атомного ядра. Но работники искусства не заслуживают таких больших премий». Начальник смены завода № 315 т. Грачев сказал: «Как можно в такое тяжелое время выдавать такие крупные суммы работникам балетного и оперного искусства. Нам дадут на весь цех, где работает 40 человек 2 тыс. руб. и ломаешь голову, кого премировать. А ведь каждый рабочий старается не меньше любого артиста».
Разве это суждения «винтиков»? Это слова рачительных хозяев, слова уверенных в себе людей, считающих свой труд не ниже труда артистической «элиты».
О любви к учителям. Корреспондент «Новой газеты» Елена Иваницкая так рассуждает: «Любимый учитель» — это миф, созданный советской идеологией, а вовсе не укорененный в отечественной культуре». И еще: «Коммунистическая идеология поставила учителя в предельно ложное положение: лишив всякой свободы, лишила учеников права не любить его. Ученики угодили в ловушку: их живые чувства непреодолимо разошлись с социально закрепленной нормой».
Ну, это — полная дурь. Как это можно «лишить учеников права не любить учителя»? И где это была закреплена такая «социальная норма» — любить учителя? В каком таком документе? Я учился в 50—60-х годах в школе, а потом в суворовском училище. У нас были любимые учителя{71}, но были и нелюбимые (они обычно хорошо знали свой предмет, но педагогами были плохими). И никому из взрослых в голову не приходило заставлять нас любить этих учителей. Другое дело, что мы нелюбимым учителям не грубили и не делали гадостей. Так это такой «дефект» советского воспитания: нас учили к любым людям относиться вежливо, не говорить и не делать им того, чего себе не желаешь.
О свадебных нарядах. Кандидат искусствоведения Галина Аксенова пишет: «У советских бабушек таких нарядов (речь идет о пышном свадебном платье. — В. Л.) быть не могло: власть боролась даже с подвенечными платьями».
При чем тут власть? Ей что — больше нечего было делать, кроме как с подвенечными платьями бороться? На самом деле уже в конце 50-х — начале 60-х годов прошлого века невесты облачались в красивые свадебные платья, что отражено в многочисленных фотографиях и картинах, например, в картине «Свадьба на завтрашней улице», написанной Ю. Пименовым в 1962 г. А до Великой Отечественной войны свадебные платья как-то народ не волновали. Не было на них моды. Как не было моды на пирсинг, особенно, на мужской (носителя даже обычных серег запросто могли бы и побить). И татуировки были в моде лишь в «блатной» среде.
Об отношении к внешности. Ведущая телевизионной программы «Модный приговор» Эвелина Хромченко в интервью «Российской газете» выдала такой пассаж: «В эпоху тотального дефицита нам внушали, что наша внешность не играет в жизни никакой роли. Однако, те кто внушал, почему-то предпочитали следовать известному утверждению Чехова о том, что в человеке все должно быть прекрасно. Поэтому не надо этой двойной морали».
Хотелось бы знать, кто это внушал Эвелине, что «внешность не играет в жизни никакой роли»? Кто так гнусно игнорировал висевшие на самом видном месте во всех советских школах слова классика А. П. Чехова: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда и мысли»? Назовите, medame, этих негодяев!
О новогодних праздниках. Сотрудница рекламной газеты «Экстра-М» Татьяна Данилова как-то написала, что «только с начала 60-х наши люди смогли наконец-то нормально отмечать 1 января как праздник. А до этого как было? Чокнулся в полночь шампанским, а на утро спозаранок «запел гудок заводской».
В действительности 1 января был назван праздничным днем еще в Кодексе о труде, принятом в 1922 г. (ст. 111). Да, в годы Великой Отечественной войны этот день был рабочим — тогда все праздничные дни были отменены. Но уже через два года после войны, в 1947 г., новогодний праздничный день был восстановлен.
О Пушкине и советской власти. Некто Елена Пегова в «Новой газете» опубликовала статью, вообще говоря, ни о чем, но с претенциозным названием «Коммунизм есть Советская власть минус Пушкин».
Странно как-то советская власть «минусовала» Пушкина: везде его пропагандировала, с большим размахом отмечала 100-летие его гибели и выпускала огромными тиражами его книги. Согласно данным ежегодников книги в 1997 г. произведения А. С. Пушкина были изданы в России общим тиражом 330 тыс. экз., а в 1957 г. при так нелюбимой Пеговой Советской власти общий тираж книг А. С. Пушкина, изданных в РСФСР, составил 1980 тыс. экз., т. е. в 6 (в шесть!) раз больше.
