Евгений Брандис - Тема «предупреждения» в научной фантастике
А нас сильнее всего связывает наша деятельность по завоеванию будущего. Мы смотрим далеко за пределы личной жизни одиночки. В этом наша сила, основа нашей жизни; мы не ждем пассивно будущего, но сами творим его». Так говорит один из героев «Магелланова облака», конструктор звездолета Ирьола.
Многочисленные почитатели Лема, не исключая и критиков, неоднократно выражали недоумение, почему писатель, создавший такое жизнеутверждающее произведение, отошел от своей «генеральной темы» и стал разрабатывать совсем иные варианты будущего.
Нам думается, что это не так уж трудно объяснить.
В «Магелланово облако» автор вложил все свои позитивные представления о грядущем мире. Художник больших возможностей и всесторонний эрудит, каким предстает перед нами Лем, не мог ограничиться вариациями одной, пусть даже очень важной, темы.
От героев «Туманности Андромеды» и «Магелланова облака» нас отделяют долгие столетия. Исторический же опыт говорит о том, что ни в одну эпоху движение вперед не было легким и гладким.
Обострившиеся противоречия в современном мире не дают оснований рассчитывать, что социальный прогресс выпрямится как полотно железной дороги. Старое не уступит своих позиций без длительного и жестокого сопротивления. Природа не выдаст свои сокровенные тайны, не потребовав взамен колоссальных усилий познающего разума. Человек не станет воплощенным идеалом физического и нравственного совершенства на протяжении жизни одного или нескольких поколений.
Какие же трудности можно представить себе на долгом пути к этим ослепительным вершинам? Какие препятствия придется преодолеть?
Писатель не закрывает глаза на то, что переделка мира, познание природы и самого человека — процесс чрезвычайно сложный, трудный и противоречивый.
Исторический оптимизм марксистской философии отнюдь не означает, что мы можем сложить оружие и ждать, когда разольются молочные реки и кисельные берега. То, что препятствует сейчас или может препятствовать в будущем достижению наших целей, должно быть устранено. Достижение идеала требует неустанной борьбы. На это и нужно обратить внимание, предостеречь человечество от существующих или потенциальных опасностей.
Именно так поступает Станислав Лем, создавший целый цикл романов-предупреждений. И не только Лем. Можно было бы назвать не один десяток произведений атого жанра, созданных писателями-фантастами социалистических стран, не исключая, разумеется, и советских.
В этой связи нельзя не остановиться на творчестве Аркадия и Бориса Стругацких. В научно-фантастических повестях «Страна Багровых туч», «Путь на Амальтею», «Стажеры», «Возвращение (Полдень, 22-й век)» они сконцентрировали свои усилия на изображении коммунистического будущего в разных его гранях и аспектах. Наиболее полно они воплотили свою мечту в последней из названных книг, где одинаково пристальное внимание уделено и раскрытию новых человеческих характеров, и самих общественных отношений, которые их формируют.
Подобно Лему, начав с утверждения идеала, Стругацкие перешли потом к показу тех возможных препятствий и противоречий, которые могут встретиться в дальнейшем или громоздятся на нашем пути уже сегодня.
«Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду. Прощайте. Ваш С. Репнин».
С таким письмом обращается к своим молодым друзьям неведомо откуда появившийся и неизвестно куда исчезнувший Саул — главный герой повести Стругацких «Попытка к бегству».
Человек нашей эпохи, совершивший со своими далекими потомками «туристское путешествие» на неизвестную планету и столкнувшийся там с деспотизмом, варварством, произволом, кровавыми расправами — со всем тем, что стало, по-видимому, далекой историей для его спутников, этот странный человек возвращается в прошлое, чтобы до конца выполнить свой нравственный и гражданский долг. И Саул-Репнин погибает в фашистском концентрационном лагере, выпустив по врагам последнюю обойму из захваченного у них «шмайсера».
Временные смещения, создающие условный аллегорический фон, конечно, не следует понимать- буквально. И не нужно искать объяснения, каким образом Репнин стал Саулом и попал в далекое будущее. Надо только правильно понять подтекст этой повести: ни при каких обстоятельствах невозможно совершить скачок в будущее, не взрыхлив для него и не пропитав кровью и потом почву настоящего.
Человек и общество — так можно определить главную тему и последующих повестей Стругацких. В своих фантастических социальных проекциях они выдвигают на первый план острые, а иной раз трагические конфликты, к которым приводят неизбежные противоречия между стремлением человека покорить Вселенную и сопротивлением косной материи; между могуществом творческого Разума и невозможностью проявить его силы в определенных исторических условиях; между субъективным пониманием нравственного долга и объективными закономерностями общественного развития. С такими философско-этическими конфликтами мы сталкиваемся и в «Далекой радуге», и в «Трудно быть богом», и в других произведениях братьев Стругацких.
Мы хотели этим показать, что в социалистической фантастике тема предупреждения выходит далеко за рамки, намеченные Азимовым, что вопрос о препятствиях и трудностях на пути общечеловеческого прогресса понимается шире и глубже.
А теперь мы можем вернуться к Лему.
Его первый научно-фантастический роман «Астронавты» (1950), написанный в разгар холрдной войны, воспринимается как прямой ответ писателя на применение атомной бомбы, сброшенной американцами на Хиросиму и Нагасаки.
Перенося действие в 2003 год, Лем приглашает читателей совершить путешествие на Венеру в звездолете «Космократор». Но Венера оказалась мертвой планетой. В результате истребительной атомной войны от высокой цивилизации ничего не осталось, кроме страшных развалин, а от разумной жизни сохранился лишь печальный след — две тени на стене.
«Всю поверхность отлогого склона покрывали мелкие пузыри стекловидной массы, застывшей в момент кипения. Мы обратили внимание, что в двух местах стена была гладкой и слегка вогнутой. В лучах мощного фонаря, направленного так, чтобы свет падал почти параллельно поверхности, на шершавом фоне проступали два стертых силуэта, заостренных кверху, словно тени в высоких капюшонах. Один сильно наклонялся вперед, словно падая, другой скорчился, как бы присев и втянув голову в плечи».
Политический пафос этого романа подчеркивается словами одного из геров, космонавта Чандрасекара:
«Разве на Земле не было таких, кто делал то, что вам, пилот, показалось совершенным безумием, не было торговцев смертью, которые служили обеим воюющим сторонам, продавая им оружие?»
В этом, далеко еще не совершенном, «пробном» романе уже угадывается удивительная способность польского писателя сталкивать человека с непостижимыми явлениями, опрокидывающими привычные земные понятия, от которых удается отрешиться лишь немногим фантастам. И уже вырабатывается свойственная Лему манера вводить пластичные детализованные описания новой техники, чужой природы, необычной обстановки действия — всего, что постепенно постигается и познается героями его книг.
В «Астронавтах» мотив предупреждения лежит на поверхности. Атомная угроза тревожит умы и прогрессивных государственных деятелей, и ученых, и писателей.
Речь идет о жизни и смерти человечества. В начале пятидесятых годов Лем был одним из первых фантастов, подчинивших замысел романа этой важнейшей теме, которая заняла затем в мировой фантастике едва ли не ведущее место.
В дальнейшем, накопив огромный запас научных знаний в самых различных областях, Лем обращается к труднейшим проблемам познания Вселенной и предостерегает человечество, ставшее на пороге космоса, от «головокружения от успехов».
Когда в нашей стране был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, проникновение человека в космос казалось задачей завтрашнего дня. Не только писатели-фантасты, но и ученые высказывали предположение, что вслед за полетами на Марс и Венеру откроются перспективы и межзвездных сообщений. Однако современная наука пока что полностью исключает физическую возможность достижения человеком даже ближайших звездных систем, хотя, как пишет английский астрофизик Ф. Хойл, «при нынешних темпах развития радиотехники возможность связи с обитателями далеких миров может скоро оказаться вполне реальной». А ведь еще несколько лет назад идея Великого Кольца, выдвинутая Ефремовым в «Туманности Андромеды», учеными всерьез не обсуждалась!
