Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6422 ( № 28 2013)
В результате 88 процентов национального дохода США уходит сегодня в прибыли корпораций. Один процент сверхбогачей получает прибыль почти в полтора триллиона долларов ежегодно. Теперь уже и экономисты МВФ признали, что неравенство и нестабильность развития – две стороны одной медали. Неравенство – оно не только в Африке неравенство, теперь уже и в Америке. Оно и пробуждает желание добиваться справедливости даже у американцев.
Огромное расслоение, растущие долги населения, коррозия общественных институтов и тотальная слежка тайных служб уже в значительной мере и составляют «американскую мечту» в её нынешнем виде. В такой ситуации американской верхушке важно постоянно выискивать «угрозы национальной безопасности» и к собственной выгоде заниматься их «устранением», отказываясь от всяких химер вроде морали и свободы.
Эдвард Сноуден, судя по всему, просто согласился с тем, что сегодня пишут о нынешней Америке уже многие американские аналитики. Думаю, Сноуден понял (а американцу сделать это непросто), что антиамериканизм и мировой терроризм сформировались не сами по себе, – это формы протеста против козней американского империализма, дестабилизирующего и уничтожающего всё, что ему неугодно. И нашёл способ сообщить миру, что аморальная слежка за всеми – давно уже в порядке вещей американской империи. Что и для самой Америки она – очевидное зло.
Число недовольных в Америке растёт. Это происходит вопреки титанической работе по выпрямлению извилин мозга обывателей послушными СМИ. И вопреки внушаемому этими СМИ стремлению считать, что твоя страна всегда и во всём права. Поэтому сегодня далеко не все американцы считают Эдварда Сноудена государственным изменником. Но оголтелый американизм – штука всё же сильная. Сколько понадобится времени американцам для осмысления происходящего, никто не знает.
Вокруг фигуры самого Сноудена кипят страсти. Одни считают его честным парнем и романтиком, другие – предателем, шпионом, дурачком, марионеткой, которую используют втёмную. А ещё утверждают, что ничего нового он не сообщил, всё было давно известно. Однако если бы дело обстояло так, вряд ли США так бы закусили удила, вряд ли весь западный мир пришёл в такое волнение и принялся совершать саморазоблачительные глупости. То, что сделал Сноуден, – чем бы он ни руководствовался и кто бы за ним ни скрывался – всё, что за этим последовало, открыло многим глаза на тот чудный западный мир, который нам навязывают как образец.
Иная собственность
Прекрасная статья Николая Пирогова ("ЛГ", № 25-26) вскрывает проблемы социалистической экономической теории от Маркса до наших дней.
Увлечённый идеей коллективной собственности, автор сожалеет, что сегодня она не приживается в России (как, добавлю, и на Западе). Причину он ищет в том, что в обществе не хватает людей, готовых защитить этот вид собственности от нападок, как не хватает и тех, кто способен «поднять» коллективные предприятия и сделать их движителем современной экономики.
Понимаю пафос автора и, несмотря на это, вынужден констатировать: то, чего он так желает, недостижимо. Более того, Маркс неправ. Фундаментально. Попытаюсь показать его ошибки и порассуждать о перспективах собственности в исторической перспективе.
Кто против кого?
Теория Маркса о способах производства в рамках экономической общественной формации предполагает противостояние классов. В античном мире, где господствовало прямое принуждение, господствующий класс имел монополию на военную силу. В феодальную эпоху – на землю. В буржуазную – на средства производства. Всем этим господствующим классам противостояли работники, у которых эксплуататоры изымали часть производимого ими продукта.
По мере прогресса насилие уступало место экономическому принуждению. Но частная собственность сохранялась и, по мнению коммунистических идеологов, к середине XIX века превратилась в анахронизм, сковывавший развитие производительных сил. Это утверждение я в полной мере разделяю.
Однако здесь Маркс и совершил существенную ошибку. Что ставит в один ряд господствующие классы прежних времён? То, что они контролировали редкий или ограниченный ресурс: военную силу, землю, капитал.
В чём же была проблема работников? В том, что за редкими историческими исключениями (как, например, после чумы XIV века в Западной Европе) труд никогда не был дефицитным ресурсом. Но Маркс и его последователи, воспевавшие в своих работах технологический прогресс и даже называвшие науку «непосредственной производительной силой» будущего, почему-то сочли, что при коммунизме доминирующее положение в обществе займут трудящиеся. Что случилось потом, мы знаем. Социализм продемонстрировал свою тупиковость и сохранился до сих пор разве что на Кубе и в Северной Корее.
Почему? На мой взгляд, именно потому, что сделал ставку на ресурс, который по определению не мог доминировать в современную эпоху.
Маркс писал: «В общиx чеpтаx можно обозначить азиатcкий, античный, феодальный и cовpеменный, буpжуазный, cпоcобы пpоизводcтва как пpогpеccивные этапы экономичеcкой общеcтвенной фоpмации... Этой общеcтвенной фоpмацией (куpcив мой. – В.И. ) завеpшаетcя пpедыcтоpия человечеcкого общеcтва».
Но если есть «прогрессивные этапы», утверждавшие господство частной собственности, почему бы не быть и «регрессивным этапам», его преодолевающим? Маркс и Энгельс хотели дожить до коммунизма и торопили историю. Им было не до нисходящих стадий. Труд должен был стать владыкой мира «здесь и сейчас». История показала иное.
Экономическая формация уходит медленно – но в соответствии с предсказаниями Маркса о «непосредственной производительной силе». В постиндустриальном обществе на место редкого, и потому доминирующего, ресурса вышли знания. А труд остался таким же массовым, как и прежде, и даже стал ещё более дешёвым.
Возникло новое общество, которое многие исследователи назвали «обществом знаний» (knowledge society). Доминирующим ресурсом стал не труд, а умение продуцировать новые знания, смыслы и конструкты, а в более широком смысле – уникальные и отчасти даже невоспроизводимые продукты. Могло показаться, что марксисты оказались правы и капиталисты потеряли доминирование над обществом. Да, традиционная частная собственность начала терять своё значение – но на смену ей пришла новая собственность, ещё более «страшная» для социалистов.
Труды и зарплаты
В «обществе знания» собственность на результаты интеллектуального производства обрела совершенно новые черты – по двум причинам. С одной стороны, она совершенно непохожа на собственность прошлых эпох, так как, по сути, неотчуждаема. Феодал, вышедший из фавора короля, мог лишиться земли и превратиться в странствующего рыцаря, разорившийся капиталист становился никем в обществе, которое недавно его принимало «как родного». Но у программиста или архитектора, адвоката или врача, чемпиона в спорте или звезды эстрады нельзя отнять их умения: они всегда смогут делать то, что миллионы других – никогда. И именно поэтому зарабатывают непропорционально много. По-моему, Н. Пирогов не прав в своих воздыханиях о том, что и сегодня капиталисты доминируют в западных обществах.
Среди 1% американцев с самым высоким доходом (чтобы войти в этот круг, сегодня нужно зарабатывать $390 тыс. в год и более) всего 11% живут на ренту или доходы с капитала. Тогда как более 60% – это люди, сами зарабатывающие на жизнь даже не в качестве топ-менеджеров: программисты, врачи, архитекторы, исполнители, спортсмены, юристы, учёные.
С другой стороны, оказывается, что они во многом даже не получают оплату за труд, а производят готовый конечный продукт: программы, архитектурные решения, патентованные слоганы и новые дизайнерские решения, не говоря о сфере услуг. Высшие слои общества превращаются из капиталистов в, говоря словами прежних социалистов, «простых товаропроизводителей», получающих «неурезанный трудовой доход», по Ф. Лассалю, невозможность присвоения которого так убедительно, казалось бы, обосновали Маркс и Энгельс 130 лет назад.
В современном обществе для людей интеллектуального труда преодолевается то, что Маркс считал непреодолимым – «отделение работника от средств производства».
Сегодня практически каждый может купить компьютер и подключиться к Интернету – а уже талант и смекалка определят, станете вы простым юзером или превратитесь в Брина или Цукерберга. В результате начиная с 1970-х годов эволюция собственности шла не от частной к коллективной (которая осталась маргинальной), а от частной к личной. В 1990-м в США насчитывалось около 6,9 млн. работников, которые работали на себя, производя и продавая контрагентам информационные продукты и услуги. К 2008 г. их число превысило 38,2 млн.
