Тимофей Круглов - Виновны в защите Родины, или Русский

— Да я ж тебе говорил уже — жену мало знаю. А Иванов мой старый товарищ. Еще в конце восьмидесятых судьба свела. Он в Интерфронте Латвии тогда занимался СМИ, мы сотрудничали. Там много завязок было интересных — Рижский ОМОН, Приднестровье, приключения всякие, сюжеты, — Вот даже как. А что ж он только сейчас в Россию вернулся?

— Это история долгая, Тимофей Иванович, за пять минут на крыльце не расскажешь! Вы теперь соседи, познакомишься поближе, узнаешь много интересного.

— Погоди, Толя, так кто он по жизни вообще?

— Да как тебе сказать. Политик, журналист, режиссер. В общем, наш человек. Да и супруга Литературный институт окончила, аспирантуру. Но сложно у них жизнь закручена, этого не отнимешь. Ты ведь, Иваныч, никогда политикой не интересовался, вроде? Зачем тебе?

— Так вот. Интересно стало. Новые люди.

— Да какие они новые? Они-то как раз старые. Как и мы с тобой. А новые люди вокруг нас бродят — «племя незнакомое»!

— Ну, эти мне нелюбопытны! Я от них в Вырицу сбежал — надоели.

— У тебя Интернет есть? Зайди в поисковики, почитай их статьи, они тебе прояснят может быть что-то. Ты же человек профессиональный, сразу разберешься, чем они дышат!

Я так и сделал. Попрощался с новыми соседями, и той же ночью, устав от бессонницы, поднялся внезапно с постели, уселся удобно в кабинете и вошел в Сеть.

Валерий Иванов. 04.05.05

Перемелется — мука будет. Все будет, хорошо.

Или плохо. Главное — будет. И вопрос лишь в том, что мы выбираем. — быть или не быть? Гамлетовский вопрос витязя на распутье… Налево пойдешь — космополитом, станешь.

Направо пойдешь — недолатышом… Прямо пойдешь… Что там. — прямо?

Государственная граница. — Стой, кто идет? — Стой, стрелять буду!

Распалась связь времен. Сопричастность народу и государству. 15 лет назад закончилась совместная ИСТОРИЯ. Мы перешли в подраздел «страны Балтии». Нас не касаются ни лучшие, ни худшие страницы современной истории России. Все опосредованно. Ничего — напрямую. Параллельные прямые в который раз разошлись. Нас приподняли и переставили на европейскую, узкую колею. Мы сопротивлялись. Объективные обстоятельства оказались сильнее. Пусть только на время. Время подзатянулось… не оставив иного выхода, кроме как бежать по шпалам. Очень неудобное на самом деле занятие. На каждую наступать — семенить приходится, через одну — прыгать. Да и как ни прыгай — а куда рельсы-то идут? Куда?

«Помимо метафорических отсылок к общей истории, в обыденной речи содержатся указания и на другие, более материальные основания этнической общности. Часто как о носителях общерусского качества говорят о плоти, крови и генах. Однако при внимательном рассмотрении употребляемых в разговоре тропов такого рода оказывается, что русскостью кровь, гены или плоть наделяет именно опыт физической, телесной жизни в России, опыт российской жизни. Получается, что русскость — это органическое качество, нечто вроде «осадка», образующегося в результате «реакции» — проживания человеком своей жизни в контексте российской истории.» (Рис Нэнси. Русские разговоры. Культура и речевая повседневность эпохи перестройки. — М.: Новое литературное обозрение, 2005).

Вот именно из «контекста российской истории», из «опыта физической, телесной жизни в России, опыта российской жизни» мы и выпали. Выпали тогда, когда Латвия перестала быть неотъемлемой частью России. России, на территории которой был образован Советский Союз. Неотъемлемой частью которого была и Латвия. И мы с вами.

Сначала мы выпали из юридического поля. Мы стали жить по разным законам. По разным правилам игры. С разными правами на участие в этой «игре», с разным статусом. Потом мы выпали из экономики. Из политических процессов. Теперь мы все стремительнее выпадаем из культурного поля. И это не только разные языковые практики, даже с точки зрения филологии. Это еще и выпадание из общекультурного контекста, выпадание из общероссийского, русского контекста вообще — от праздников до бытовых привычек, от образов до социально-бытовых проблем; от постоянно изменяющейся системы приоритетов — до отношения к внешнему миру, частью которого для нас вдруг стали, ВНЕШНЕЙ частью стали — Россия и русские.

Надо признаться себе, что мы, русские зарубежья, не воспринимаем Россию и русских адекватно. Мы и любим, и боимся страну и народ, которые давно уже стали иными, чем были та страна и тот народ, которые остались в нашей памяти. Мы отстали на 15 лет. На 15 лет перемен и кризисов. Многие из нас на самом деле уже не представляют толком, что там, на нашей большой Родине? Многие не имеют возможности элементарно достоверно, на собственном опыте СРАВНИТЬ сегодняшнюю Россию с сегодняшней Латвией.

С 1990–1991 годов мы не сопричастны истории России. Но и этого мало, мы уже отделены от большой Родины не только государственной границей, со всеми вытекающими последствиями. Мы отделены от России и русских настойчиво введенным в употребление лукавым термином «русскоязычные».

Таким образом, для России и русского народа мы стали дважды чужими:

1. Как непричастные с определенного момента к российской истории.

2. Как «русскоязычные», а не такие же, как россияне, — русские.

И то и другое есть воздействие не зависящих от нас обстоятельств. Мы, русские в Латвии, неожиданно СТАЛИ не субъектом, а объектом истории, в отличие от латышей, каковым всегда подобное положение зависимости и подчиненности было свойственно. И это единственное, что нас с латышами сегодня уравняло в этой жизни. Они были, а мы, русские в Латвии, с определенного момента СТАЛИ ОБЪЕКТОМ истории, а не творящим ее субъектом. В то же самое время, каковыми бы ни были силы, влияющие извне на Россию и русский народ, в НЕЙ проживающий, — эти силы так и не смогли лишить ни Россию, ни российских русских статуса СУБЪЕКТА, творящего ИСТОРИЮ.

Латвия, латыши, а вместе с ними и русские в Латвии (в условиях разде-ленности с русским народом и непричастности к контексту современной российской истории) субъектом истории никогда не были и не будут. А зачисление нас (пусть и ВНЕ нашей воли) в класс «русскоязычных» лишь четче обозначило ТЕНДЕНЦИЮ.

Кто виноват — известно. Объективные обстоятельства (в большей степени) и мы сами (пусть и в меньшей степени), как не сумевшие сохранить свою сопричастность российской истории. Это утверждение, естественно, не касается постоянно проживающих в Латвии граждан Российской Федерации. Хотя необходимо отметить тот факт, что и их принадлежность к российскому историческому контексту выражена, увы, слишком вяло и маловразумительно. Но у этой группы русских по крайней мере ЕСТЬ ПОТЕНЦИАЛ увеличения своей вовлеченности в политическую, экономическую и культурную жизнь России.

Опыт прошедших полутора десятков лет ясно показал — прямое влияние на общественно-политическую и культурную жизнь России русских, постоянно проживающих на постсоветском пространстве и не имеющих российского гражданства фактически является НУЛЕВЫМ. Несмотря на то что русских этих более 25 миллионов человек.

Куда более сильным является влияние на новейшую российскую историю и сопричастность к ней тех регионов, где российских граждан значительное количество, — это Приднестровье, Южная Осетия и Абхазия. Более того, у этих «непризнанных республик» и у их населения (вовсе не обязательно русского!) есть вектор БУДУЩЕГО, который прямо сопряжен с будущим России. Удельный вес, если так можно выразиться, 25–30 миллионов русских зарубежья многократно превышает численность населения всех непризнанных республик. Но, тем не менее, эти миллионы русских остаются неиспользованным и стремительно ТАЮЩИМ потенциальным ресурсом. Причем не только ресурсом России и русского народа, но и НАШИМ, русских, вычеркнутых из сопричастности современной российской истории, РЕСУРСОМ, ресурсом и возможностью нашего, русских, брошенных в зарубежье, ВОЗВРАЩЕНИЯ в СУБЪЕКТЫ мировой истории из ОБЪЕКТОВ ее воздействия. Но возможность эта ОСУЩЕСТВИМА сегодня и всегда (!) лишь только через возвращение в лоно России — либо путем прямой репатриации и воздействия на российскую историю ИЗНУТРИ, либо путем принятия российского гражданства и проведения ЗНАЧИМОЙ для общероссийского контекста организованной политики на местах постоянного проживания русских, оказавшихся не по своей воле за пределами Российской Федерации.

Остальное — пребывание в виде неприсоединившейся, неопределившейся диаспоры — так или иначе ведет к политической и культурной изоляции, ассимиляции и ИСЧЕЗНОВЕНИЮ нас в качестве части русского народа. Многолетний опыт всех волн русской эмиграции явственно об этом свидетельствует.

До определенного времени особый, исключительный в мировой практике статус НЕГРАЖДАН Латвии и Эстонии позволял русским этих постсоветских республик сохранять свой политический потенциал и в определенной степени воздействовать на исторические процессы в России, быть ОТЧАСТИ вовлеченными в общий русский исторический контекст. Но ОСНОВОЙ этой сопричастности НЕГРАЖДАН Латвии — России и русскому народу — всегда была ВОЗМОЖНОСТЬ для этой, и ТОЛЬКО этой категории русских зарубежья ЛЬГОТНЫМ путем получить ГРАЖДАНСТВО РФ в сокращенные сроки. Все остальное, включая организацию тех или иных акций протеста, всегда было лишь попытками всех (кроме самих русских) участников политического процесса использовать русских ближнего зарубежья в качестве заложников большой политики или просто своекорыстных интересов различных финансово-экономических группировок.