Михаэль Дорфман - Евреи и жизнь. Как евреи произошли от славян
Неожиданный пример иудаизации термина мы находим и в каталоге названий растений Мордхе Шехтера. Сорт поздней груши на идише называется нилэ-барлех якобы от древнееврейского слова нилэ (не’ила — «запирание», древнеевр.) по названию завершающей молитвы литургии Судного дня. Тот же сорт зовут еще йом-кипур барлех или кол-нидрей-барлех по древнееврейскому названию Судного дня и одной из самых известных молитв литургии этого праздника (Кол нидрей — досл. «Все обеты», арамейский). Шехтер показывает, что первоначально груши эти назывались куда более прозаически гнилэ-барлех, от украинского «гнилые, перезревшие груши», а лишь затем по созвучию были связаны с религиозными понятиями нилэ. Векслер полагает, что и идишское название Судного дня йомма раба тоже не еврейского происхождения. Оно скорей связано с многочисленными местными названиями еврейского праздника, означающими «длинный день», а древнееврейское Йом-кипур пришло в народный обиход значительно позже.
Что у евреев ниже пояса
Иудаизации подвергались не только понятия религиозные и теологические, но и бытовые, приличные и не очень. Процесс, названый иудаизацией, не является чем-то исключительным, присущим лишь еврейскому языку. Аналогичные процессы постоянно происходят в любом языке, если существующий глоссарий не соответствует базисным матрицам языка.
Лучше всего иллюстрирует постоянное появление эвфемизмов, т. е. слов, подменяющих понятия ставшими неприличными. Скажем, хорошо известное, однако непечатное русское слово, определяющее половой член еще в XIX веке было заменено «хер» — по старинному названию первой буквы соответствующего слова. Сама по себе буква несет не больше неприличного смысла, чем «аз», «буки» или «веди». Со временем не только «хер» приобрело сомнительный оттенок, но даже производное от него нормальное русское слово «похерить», означающее перечеркнуть накрест, т. е. наложить «хер». Появившийся позже эвфемизм «хрен» тоже недолго оставался приличным. Поскольку языковой матрицей идиша является Талмуд, то иудаизация неминуемо пришла и в сферу «неприличного».
Недостаток места не позволяет подробно разобрать всю богатейшую палитру еврейских ругательств и неприличностей. Мы не будем здесь разбирать ни хорошо известных многим русским и тем более израильтянам или американцам шмок или поц (прим. автора в сноску: Ответим лишь на часто задаваемый вопрос, а какая между ними разница? Если используют в прямом смысле, то никакой, а вот если называют человека, то шмок можно сказать и о себе, например: «В этом положении я чувствовал себя, как настоящий шмок». Сказать поц можно лишь о ком-то, к кому не питаешь ни малейшей симпатии, в точности, как русское мудак.), ни древнееврейского зонэв — (букв. хвост) или имеющего то же значение германского шванец. Хотя иронический смысл фамилия героя самого еврейского романа Ильи Эренбурга «Жизнь Лайзика Ройшванеца», означающая по-еврейски «красный хвост», принесший герою столько неприятностей, ускользает от современного русского читателя. Зато даже Эренбургу, не владевшему идишем, как и многим его читателям, выросшим по соседству с говорящими на идише евреями, пикантная двусмысленность была понятна без объяснений.
Подстановки эвфемизмов начинаются в детстве. В моем детстве огорошивали загадкой «висит, болтается, на «х» начинается!». Оробевший новичок стеснялся произнести «заветное» слово. Ему, смеясь, кричали: «Хобот, дурак, хобот!» Позже и меня озадачили макабрическим «висит, болтается, на «з» начинается». Подразумевалась залупа, (я и до сих пор не знаю, что это — головка члена или крайняя плоть). Правильным же ответом было: «Зоя Космодемьянская» — иконная героиня Великой Отечественной войны, московская комсомолка, оставленная в тылу врага для совершения диверсий. Нацисты поймали девушку и повесили на главной площади подмосковного городка. В нашем детстве еще играли «в войнушку» и жили образами прошедшей более двадцати лет назад Великой войны.
Еврейские дети с трехлетнего возраста зубрившие в хедере библейские тексты с талмудическими комментариями жили в мире библейских образов. У них тоже была похожая загадка: «Висит, болтается, на вав начинается», разумеется, на родном идише. Оробевший новичок стеснялся произнести запретное слово, а ему уже кричали: «Вайзузу, дурак, вайзузу!». Вайзузу — имя самого младшего сына злодея Амана из библейской «Книги Эсфирь». По библейскому рассказу, Вайзузу повесили вместе с остальными детьми после провала замысла их отца извести со свету всех евреев. В праздник Пурим эту историю читают в синагогах, и традиция велит детям шуметь и бить в трещотки при произнесении ненавистных имен. Последним в списке повешенных читают имя Вайзузу. Отсюда и «висит, висит, болтается…». Интересно, что имел ввиду автор очень популярной анимированной передачи на американском ТВ King of the Hill, назвавший персонаж обманщика и мошенника Робет Вейзозо (что есть то же самое в произношении литовского диалекта идиша).
Примером иудаизации стало и слово холомойд, тоже означающее мужской половой член. В переводе со святого языка это буквально значит «будни праздника». Дело в том, что два главных праздника — Еврейская Пасха и Праздник Кущей (суккот или суккэс) состоят из двух дней официальных празднований и нескольких полупраздничных дней между ними. Вот эти дни и называют холомойд праздничные будни.
На идише можно запросто услышать: «Вос гейсту мит холомойд ин дройсн?» — «Чего ты крутишься со своим холомойдом наружу?». Это совет застегнуть ширинку на штанах. Или еще одна употребительная идиома «я оказался мит холомойд ин дройсн» или «ин холомойд ин дер hент» т. е. в руке. По-английски есть точное соответствие такой идиоме. Американцы говорят «меня застало with my dick in my hand», т. е. «со своим членом в руке». По-русски так не скажешь. Лучше всего перевести «застали без штанов» или «с голой задницей», неожиданно, неподготовленным и в любом случае, выглядящим, как шмок.
Однако, как вообще можно такое сравнивать, если весь смысл еврейства в разделении: между святым и будничным, светом и тьмой, между кошерным и трефным, между мужчиной и женщиной, евреями и народами? Да и какая здесь может быть связь между иудейским праздником и половым членом, если известный и авторитетный талмудический мудрец рабби Йоси говорил, что ни разу в жизни не посмотрел на свой срам, а самые набожные евреи-хасиды повязывают на поясе специальный шелковый шнурок гартл, чтобы разделить верхнее, вышнее, от постыдного «ниже пояса»? У набожных евреев даже называть жену по имени считается нарушением скромности и принято обращаться «циhесрстэ» — «слушай», «hерт ир ништ?» — «ты меня слышишь?» или «hэр нор?» — «слышишь меня?». Последнее сокращенно, это звучит хенэ, и дало повод для известной польской шутки, что всех евреек зовут Хена. Правило это базируется на высказывании того же рабби Йоси: «Я не зову свою жену женой, а моим домом, и не зову своего вола волом, а своим полем» (Трактат Шаббос 118b), а также на очень авторитетной в мире набожных евреев средневековой книге «Минhагей hа-Маhарил» («Обычаи рабби Магарила»). Рабби называл свою жену не иначе, как «они». В хасидских общинах не принято не только садиться рядом с женщиной или подавать ей руку, но и говорить о женщинах, чтобы не напоминать о том, что «ниже пояса». А если приходится, скажем, осведомиться о здоровье жены, то говорят о ней как о мужчине ман (что в идише также значит некто). «Вос махст ман бай дир ин штуб?» (буквально «Что делает мужчина из дома?») на самом деле означает «Как жена?» или «Ман арбейт?» («Человек работает?») означает или у жены есть работа. А тут святой праздник и мужской член! Как можно сравнивать?
На вопрос нетрудно ответить. Парадоксальный, острый, еврейский юмор никогда не стеснялся сравнивать, заниматься деконструкцией самых заветных вещей. Доставалось всем: раввинам, Талмуду с Торой и даже самому Господу Богу, имя которого невозможно произнести набожному еврею, вместе с его Мессией. Каждый набожный еврей по субботам, а то и ежедневно произносил еврейское «верую» о приходе Мессии. Зато по дороге из синагоги домой, в ответ на слишком оптимистические прогнозы, можно было от него запросто услышать: «Лоймир азой дерлебен Мешиех», — «Давайте доживем до прихода Мессии», что означало, что никогда это не будет. Вернувшись после молитвы и услыхав, что непослушный сын не только выучил все уроки, убрал в своей комнате, подмел в доме, вымыл всю посуду, начистил всем ботинки, а теперь еще вызывается задарма помыть папину машину, неминуемо воскликнет: «Мешиех цайтн!» — «Времена Мессии настали!». Уж не говоря о еще более едких поговорках, выражающих пессимизм и сомнение в этой, одной из самых фундаментальных догм иудейской религии.
