Владимир Бушин - И всё им неймётся!

И тем не менее мы думаем, он в какой-то мере по­нимает, что говорит. Уверенности в этом нам прида­ют слова как раз Энгельса, который в известной ра­боте «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» ещё в 1876 году писал о Солженицыне следующее: «Птицы являются единственными жи­вотными, которые могут научиться говорить, и птица с наиболее отвратительным голосом, попугай, гово­рит всего лучше. И пусть не возражают, что попугай не понимает того, что говорит. Конечно, он будет це­лыми часами без умолку повторять весь свой запас слов из одной лишь любви к процессу говорения и к общению с людьми. Но в пределах своего круга представлений он может научиться также и пони­мать то, что он говорит... Он умеет так же правильно применять свои бранные слова, как берлинская тор­говка зеленью. Точно так же обстоит дело и при вы­клянчивании лакомств». Да, в пределах своего круга представлений Солженицын почти всегда понимает то, что говорит. Особенно при выклянчивании ла­комств, вроде Нобелевской премии.

Не ограничиваясь, так сказать, философской, тео­ретической умственной борьбой против Маркса, Эн­гельса, Ленина, Александр Исаевич ещё и пытается дискредитировать их в чисто человеческом плане. Так, о Марксе в одном месте презрительно пишет: «Он отроду не брал в руки кирки, до веку не катал и тачки, уголька не добывал, лесу не валил, не знаем, как колол дрова...» Много ли Солженицын сам махал киркой да катал тачку, сколько он добыл уголька да повалил лесу, это мы в своё время ещё исследуем, что же до Маркса, то, действительно, он не брал в руки кирку, как не брал её Аристотель, не катал тачку, как не катал её и Коперник, не добывал угля, как не до­бывал его и Ньютон, не валил лес, как не валил его и Менделеев, может быть, даже и дрова не колол, как не колол их, может быть, и Эйнштейн. Просто у этих людей были другие способности, другое жизненное назначение, призвание, что они и доказали всей своей жизнью, всеми трудами, явившимися вкладом в ми­ровую культуру. Конечно, это удел далеко не всякого. Как говорится, и медведь костоправ, да самоучка. В частности, вопрос о жизненном призвании Солже­ницына, на наш взгляд, всё ещё остаётся открытым, есть и такая точка зрения, что он больше принёс бы пользы человечеству в качестве не философа, не пи­сателя, а, может быть, шарманщика с попугаем. Как, впрочем, и некоторые его последователи в борьбе против марксизма - Ю. Афанасьев, Д. Волкогонов, А. Собчак и другие светочи «перестройки». Над этим соображением, право же, стоит подумать редакторам всех газет, печатающих гороскопы.

Беснование... НТВ против Победы

Накануне и сразу после трагической даты начала войны энтэвэшники, известные твёрдостью лбов и обширностью лобных пазух, выдали один за дру­гим густопсово клеветнические фильмы о войне: 21 июня—«Тень победы», 22-го — «Брест. Крепостные герои», 23-го — «Сталин против Красной Армии»... Вы только посмотрите, Рыдз-Смиглы, маршал Поль­ши, главнокомандующий, был в 1939 году заодно со своей армией, генерал Гамелен, главнокомандующий союзными войсками во Франции в 1940 году, тоже был душа в душу с армией, наконец, Гитлер — тоже, и только один Сталин — против своей армии. Вот ведь аспид! И что получилось? Три первых пережи­ли полный разгром, для некоторых с персональным летальным исходом, а вот аспид Сталин оказался по­бедителем! Чудны дела Твои, Господи...

Достойное место среди этих ароматных куч заняла в эти дни и работка Алексея Пивоварова. Слава Богу, кажется, русского. Я писал о его прежних, ныне уже окаменевших кучах. И сейчас ничего нового — те же малоумие и бесталанность, то же невежество, то же бесстыдство. Сменить рожу ему не удалось, да он и не пытался, будучи вполне доволен старой, за кото­рую дают премии.

Начать хотя бы с того, что весь фильм идёт под музыкальный грохот, за которым порой невозможно расслышать, что они там изрыгают или мурлычут. Так и хочется сказать:

Чтоб вам не оторвало рук,Не трожьте музыку руками.

Музыка — дело тонкое, в кино её дают для эмо­циональной выразительности лишь некоторых сцен. А тут — сплошняком! навалом! от звонка до звонка! И какие децибелы! Одно это — свидетельство без­дарности и тупости, захлестнувших ныне телевиде­ние и кино.

Нынешние телевизионщики не могут преодолеть свою профессиональную бездарщину, которая сейчас царит повсеместно, от Кремля до самых до окраин, даже вроде бы в очень ответственных для них сюже­тах. Вот 2 июля Медведев беседует во Владивостоке с губернатором Дарькиным. И то, что говорит губерна­тор, можно слышать и понимать, а что лепечет прези­дент, тонет в дурацких шумах. То же самое и в бесчис­ленных беседах Путина. Да и зачем вообще тащить всё это на телевидение? Что за умники и красавцы? К чему ещё один назойливый спектакль с ними в глав­ных ролях? Пусть себе балакают без свидетелей.

В свою кучу Пивоваров поставил флажок «22 июня. Роковые решения». Антирусскую и профа­шистскую позицию автора сразу выдаёт язык. Он не говорит «фашистская Германия», а всегда — «рейх», никогда — «фашистские войска», всегда — «вер­махт», никогда — «фашисты захватили (или окку­пировали) советский город», всегда — «вермахт за­нял», а то и «присоединил», например, Австрию и т.п. Правда, до полного неупоминания Германии, как Путин и Медведев в речах о войне, он ещё не дошёл, но это дело времени.

Да, роковых решений перед войной и во время её было немало. Например, когда в 1936 году начался фашистский мятеж в Испании, мы стали помогать законному демократическому правительству, а Фран­ция и Англия приняли решение проводить политику «невмешательства». Это решение оказалось роко­вым: фашисты в 1939 году задушили республику.

В 1938-м мы готовы были помочь Чехословакии против германской угрозы и уже двинули войска к за­падной границе, а та же парочка дружков-демократов приняла решение сменить политику «невмешатель­ства» на политику «умиротворения» за чужой счёт. А Польша и Румыния отказались пропустить наши войска. И в Мюнхене, куда не пригласили ни чехов, ни нас, имевших с ними договор о взаимопомощи, демократы подписали с Гитлером капитулянтский сговор. Это тоже было роковое решение: сначала фа­шисты сожрали часть Чехословакии, а вскоре, вме­сте с Польшей и Венгрией, и всю. Разумеется, заодно с её первоклассной военной промышленностью.

В марте 1939 года англо-французы дали Польше гарантии защиты от Германии, т.е. если немцы на­падут, божились они, то в тот же день мы обрушимся на агрессора всей нашей великой мощью. Мы тоже предлагали помощь, но гордые ляхи не пожелали и слушать нас. Они решили целиком довериться запад­ным жуирам и пустобрёхам. И это было опять роко­вое решение, ибо, когда немцы напали, то гарантёры объявили им беспощадную, но только словесную, войну и молча три недели смотрели фильм ужасов: как фашисты терзали и душили их подзащитную.

Формально, что ж, Пивоваров, разумеется, имеет право говорить «рейх» и «вермахт», ибо они реально существовали, всё дело в отношении к их фашист­ской сути. А он предпочитает о ней не упоминать. Но вот упомянул о московских переговорах с англичана­ми и французами летом 1939 года: «Переговоры с со­юзниками были прерваны». С какими союзниками? Брянский волк был тогда им союзник. Да как было не прервать переговоры, если нашу делегацию со­ставили наркомы да маршалы, члены Правительства и Политбюро, а из Англии и Франции — тут каждый день был дорог, а они — морем через Ленинград! прогулочный круиз! — прибыли в Москву какие-то вышедшие в тираж генералы и адмиралы, у которых не было не только никаких полномочий от своих правительств, но, кажется, даже и паспортов. Нар­ком обороны Ворошилов, руководитель нашей деле­гации, сказал им: «Может, мне сбегать в Париж за вашими документиками?» И после этого нам ничего не оставалось, как заключить договор с Германией. Позже стало известно, что задача у гостей была одна— тянуть время.

А в начале 1940 года, когда мы воевали против финнов, англичанам и французам, тогда действитель­но двум союзникам, надо было думать об отражении удара немцев, которые стояли у них на границе и уже несколько месяцев находились с ними в состоянии войны, а защитники свободы и демократии приняли решение послать в Финляндию 150-тысячный экс­педиционный корпус и заодно разбомбить Баку, его нефтяные промыслы, на что запланировали 15 дней.

И это тоже было роковое решение, но, к счастью, осу­ществить его не успели: Финляндия капитулировала.

10 мая 1940 года немцы всё-таки обрушились на союзников, восемь с лишним месяцев хлопавших ушами на беспримерной по мощности линии Ма- жино, где было всё, вплоть до публичных домов. Прорвав оборону, захватчики устремились к Пари­жу, а уже 16 мая помянутый генерал Гамелен заявил правительству, что он «снимает с себя всякую от­ветственность за безопасность столицы» (ИВМВ, т. 3, с. 94). Вы можете себе представить подобное за­явление осенью 41-го генерала Жукова о Москве? И вскоре было принято решение объявить Париж открытым городом. А Сталин в подобной ситуации 19 октября 1941 года принял решение объявить Мо­скву на осадном положении: «Сим объявляется...» И приказал «провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстре­ливать на месте». Вот и шевельни мелкозернистым умом, сочинитель, какое решение было роковым, а какое — спасительным.