Мария Баганова - Всемирная история без цензуры. В циничных фактах и щекотливых мифах
Один из друзей предложил ему развязать узел, хитро запутанный. «Глупый, — сказал Каструччо, — неужели ты думаешь, что я стану распутывать вещь, которая и в запутанном виде так выводит меня из себя».
Говорил Каструччо некоему гражданину, который занимался философией: «Вы — как собаки: бежите за тем, кто вас лучше кормит». Тот ответил: «Скорее мы — как врачи: ходим к тем, кто в нас больше нуждается».
У него спросили однажды, как он добился такого уважения к себе. Он ответил: «Когда ты идешь на пир, сделай так, чтобы на дереве не сидело другое дерево».
Кто-то хвалился, что много читал. Каструччо сказал: «Лучше бы ты хвалился, что много запомнил».
Другой хвастал, что он может пить сколько угодно, не пьянея. Каструччо заметил: «И бык способен на это».
Каструччо был близок с одной девушкой. Один из друзей упрекал его за то, что он позволил женщине овладеть собою. «Не она мною овладела, а я ею», — сказал Каструччо.
Другому не нравилось, что ему подают чересчур изысканные кушанья. Каструччо спросил его: «Так ты не стал бы тратить на еду столько, сколько я?» Тот ответил, что, конечно, нет. «Значит, — сказал Каструччо, — ты более скуп, чем я обжорлив».
Однажды ночью, когда он, будучи у одного из своих дворян на пирушке, где присутствовало много женщин, танцевал и дурачился больше, чем подобало его положению, кто-то из друзей стал его упрекать за это. «Кого днем считают мудрым, не будут считать глупым ночью», — сказал Каструччо.
Кто-то пришел просить его о милости, и так как Каструччо сделал вид, что не слышит его, тот опустился на колени. Каструччо начал выговаривать ему за это. «Твоя вина, — ответил тот, — у тебя уши на ногах». За это Каструччо сделал ему вдвое против того, что он просил.
Он часто говорил, что путь в ад легкий, так как нужно идти вниз и с закрытыми глазами.
Про кого-то, кто был красивым мальчиком, а потом стал красивым мужчиной, он говорил, что это очень вредный человек, ибо сначала отнимал мужей у жен, а потом стал отнимать жен у мужей.
Одного завистника, который смеялся, Каструччо спросил: «Почему ты смеешься: потому ли, что тебе хорошо, или потому, что другому плохо?»
Он послал однажды на смерть некоего лукканского гражданина, который когда-то помог ему возвыситься. Ему стали говорить, что он поступает дурно, убивая одного из старых друзей. Он ответил, что они ошибаются и что убит не старый друг, а новый враг.
Он очень хвалил людей, которые собираются жениться и не женятся, а также тех, которые собираются пуститься в море и никогда не садятся на корабль.
Он говорил, что дивится людям, которые, покупая сосуд, глиняный или стеклянный, пробуют его на звук, чтобы узнать, хорош ли он, а выбирая жену, довольствуются тем, что только смотрят на нее.
Когда он был близок к смерти, кто-то спросил, как он хочет быть погребенным. «Лицом вниз, — сказал Каструччо, — ибо я знаю, что, когда я умру, все в этом государстве пойдет вверх дном».
Его спросили, когда лучше всего есть, чтобы быть здоровым. Он ответил: «Богатому — когда хочет, бедному — когда может».
Он увидел однажды, что кто-то из его дворян заставил своего слугу зашнуровывать себя. «Дай Бог, — сказал Каструччо, — чтобы тебе пришлось заставить кого-нибудь класть себе куски в рот».
Ему как-то бросилась в глаза латинская надпись на доме некоего гражданина: «Да избавит бог этот дом от дурных людей». Каструччо сказал: «В таком случае он не должен ходить туда сам».
Проходя по улице, он увидел маленький дом с огромной дверью. «Дом убежит через эту дверь», — сказал он.
Ему сказали, что один чужестранец соблазнил мальчика. «Должно быть, это перуджинец», — сказал Каструччо.
Каструччо спорил однажды с послом неаполитанского короля по вопросам, касавшимся имущества изгнанников, и стал говорить очень возбужденно. Тогда посол спросил, неужели он не боится короля. «А ваш король хороший или дурной?» — спросил Каструччо. Когда тот ответил, что хороший, Каструччо спросил снова: «Почему же ты хочешь, чтобы я боялся хороших людей?»
История нескольких знатных родов
Малатеста
Знатный род Малатеста, правивший в Римини с конца дученто до конца кватроченто, дал Италии немало кондотьеров. «Малатеста» в переводе означает «дурная голова», по преданию, это прозвище основателю рода дал император Рудольф. В последующие века представители этого рода вполне оправдали свое имя, совершив немало убийств и злых дел. Именно с родом Малатеста связана история трагической любви Франчески да Римини, изменившей своему супругу Джованни Малатеста с его младшим братом и убитой вместе с любовником в 1285 году.
С тех пор правители из рода Малатеста часто убивали своих жен. Живший на сто пятьдесят лет позже Сиджизмондо Малатеста, правитель Римини, прозванный «волком Романьи», убил двух своих жен: Джиневру д’Эсте и Поликсену Сфорца. Возможно, что вторую жену унесла на тот свет болезнь, но отношения с родом Сфорца были испорчены, тем более что Поликсена за несколько лет до смерти бросила мужа и жила в монастыре, не в силах видеть его постоянных измен: он открыто содержал в своем замке любовницу — Изотту дельи Атти, на которой немедленно женился после смерти Поликсены.
Даже в то время, когда яд и кинжал были обычными способами урегулирования семейных конфликтов, Сиджизмондо считался очень жестоким человеком. Признавая его таланты как правителя, историки обвиняют его в многочисленных преступлениях, убийствах, изнасилованиях, кровосмешении, ограблении церквей, предательстве, измене присяге и т. д. Сиджизмондо приписывают ужаснейшие поступки: покушение на изнасилование собственного сына Роберта, защищавшегося кинжалом; изнасилование своей же дочери, забеременевшей от него.
Папа Пий II, в миру — Эней Сильвио Пикколомини, о Сиджизмондо:
«Сигизмунд Малатеста был в такой степени не воздержан в разврате, что насиловал своих дочерей и своего зятя… В его глазах, брак никогда не был священным. Он осквернял монахинь, насиловал евреек, что же касается мальчиков и молодых девушек, которые не хотели согласиться добровольно на его предложения, он или предавал их смерти, или мучил жестоким образом. Он сходился с некоторыми замужними женщинами, детей которых он раньше крестил, а мужей их он убивал.
В жестокости он превзошел всех варваров. Своими окровавленными руками он совершал ужасные пытки над неповинными и виновниками. Он теснил бедных, отнимал у богатых их имущество, не щадил ни сирот, ни вдов, словом, никто во время его правления не был уверен в своей безопасности… Из двух жен, на которых он был женат до сближения с Изоттой, одну он заколол кинжалом, другую отравил. До этих двух жен у него еще была жена, с которой он развелся раньше, чем познал ее, завладев, впрочем, ее приданым».
Сиджизмондо пять раз отлучали от церкви и все пять раз снимали отлучения. Однажды в Риме на площади даже устроили символическое аутодафе, на котором сожгли соломенное пугало с его именем. Но Малатеста придавал этому очень мало значения: он издевался над церковью и духовенством, совсем не верил в будущую жизнь и получал удовольствие, мучая священников. Он соорудил в Римини в языческом вкусе храм, якобы посвященный святому Франциску, но назвал его «Святилище божественной Изотты» в честь своей любовницы и украсил мифологическими изображениями. При всем том Малатеста был большим любителем и знатоком наук и искусств. В его замке собирались ученые и вели свои диспуты. Драгоценнейшей добычей своего похода в Морею Малатеста считал останки одного греческого философа-платоника, которые он перевез в Римини и захоронил в своем храме, снабдив надписью, выражавшей глубокое обожание.
Висконти
В Италии существовало два рода Висконти, никак между собой не связанных. Одни правили сначала в Пизе, затем — на Сардинии. Другие — в конце XIII века захватили власть в Милане. Эти Висконти прославились убийствами и всякого рода жестокостями. Тесть Хоквуда, Бернарбо Висконти, вел войны с соседями и с самим папой, за что несколько раз бывал отлучен от церкви. После очередного отлучения он объявил себя в своих владениях папой, что было не так уж трудно в условиях Великой Схизмы. Присвоив себе власть «папы», он конфисковал земли духовных лиц и отдал их в приданое своим семи дочерям, как законным, так и внебрачным. Каждой досталось по 100 тысяч гульденов.
Кроме того, Бернарбо очень любил собак и выстроил особый дворец, в котором в роскоши жило 500 громадных псов, и, кроме того, несколько сот псов было роздано на содержание жителям Милана, обязанным регулярно представлять отчет в особое собачье ведомство. В случае смерти собаки гражданин, на содержании которого она находилась, отправлялся на эшафот. Нужно добавить, что Бернарбо вовсе не был неотесанным мужланом, он был хорошо образован и покровительствовал поэту Петрарке.
