Светлана Алексиевич - Время секонд хэнд
— У Достоевского есть ответ Чернышевскому: «Стройте, стройте свой хрустальный дворец, а я вот возьму и швырну в него камень… И не потому, что голоден и живу в подвале, а просто так — от своеволия…»
— (Разозлился.) Вы думаете, что нам коммунизм, эту заразу, как пишут в сегодняшних газетах, в пломбированном вагоне из Германии привезли? Что за ерунда! Народ восстал. Не было того «золотого века» при царе, о котором сейчас вдруг вспомнили. Сказки! И о том, что Америку хлебом кормили, и что судьбы Европы решали. Умирал русский солдат за всех — это правда. А жили… У нас в семье на пятерых детей были одни боты. Ели картошку с хлебом, а зимой — без хлеба. Одну картошку… А вы спрашиваете: откуда взялись коммунисты?
Я столько помню… А зачем? Зачем, а? Что теперь мне с этим делать? Мы любили будущее. Будущих людей. Спорили, когда это будущее наступит. Через сто лет — точно. Но нам это казалось слишком далеко… (Передышка.)
Я выключаю диктофон.
Без диктофона… Хорошо… Мне надо кому-то вот это рассказать…
Мне было пятнадцать лет. Приехали к нам в деревню красноармейцы. На конях. Пьяные. Продотряд. Спали они до вечера, а вечером собрали всех комсомольцев. Выступил командир: «Красная армия голодает. Ленин голодает. А кулаки прячут хлеб. Жгут». Я знал, что мамкин родной брат… дядька Семен… завез в лес мешки с зерном и закопал. Я — комсомолец. Клятву давал. Ночью я пришел в отряд и повел их к тому месту. Нагрузили они целый воз. Командир руку мне пожал: «Расти, брат, скорей». Утром я проснулся от мамкиного крика: «Семенова хата горит!». Дядьку Семена нашли в лесу… порубили его красноармейцы шашками на куски… Мне было пятнадцать лет. Красная армия голодает… Ленин… Боялся выйти на улицу. Сидел в хате и плакал. Мамка обо всем догадалась. Ночью дала мне в руки торбочку: «Уходи, сынок! Пусть Бог тебя простит, несчастного». (Закрыл рукой глаза. Но я все равно вижу — плачет.)
Хочу умереть коммунистом. Последнее мое желание…
В 90-е годы я опубликовала только часть этой исповеди. Мой герой дал рассказ кому-то почитать, с кем-то посоветовался, и его убедили, что полная публикация «бросит тень на партию». А этого он боялся больше всего. После его смерти нашли завещание: свою большую трехкомнатную квартиру в центре города он завещал не внукам, а «для нужд любимой коммунистической партии, которой я обязан всем». Об этом даже написали в вечерней городской газете. Такой поступок был уже непонятен. Все посмеивались над сумасшедшим стариком. Памятник на его могиле так никто и не поставил.
Теперь решила напечатать рассказ полностью. Все это уже принадлежит больше времени, чем одному человеку.
О жестокости пламени и спасении высью
Тимерян Зинатов — фронтовик, 77 лет
Из коммунистических газет
«Зинатов Тимерян Хабулович — один из героических защитников Брестской крепости, которая первая приняла на себя удар гитлеровских войск утром 22 июня 1941-го года.
Национальность — татарин. Перед войной — курсант полковой школы (42-й стрелковый полк 44-й стрелковой дивизии). В первые дни обороны крепости был ранен. Попал в плен. Дважды бежал из немецкого концлагеря — второй раз удачно. Закончил войну в действующей армии, как и начинал — рядовым солдатом. За оборону Брестской крепости был награжден орденом Отечественной войны II степени. После войны исколесил всю страну, работал на стройках дальнего Севера, строил БАМ, а когда вышел на пенсию, остался жить в Сибири. В Усть-Куте.
Несмотря на то, что от Усть-Кута до Бреста много тысяч километров, Тимерян Зинатов каждый год приезжал в Брестскую крепость, дарил сотрудникам музея торты. Его все знали. Почему он так часто бывал в крепости? Он, как и его друзья-однополчане, с которыми он тут встречался, только в крепости чувствовали себя защищенными. Тут никто и никогда не сомневался, что они были героями настоящими, а не придуманными. В крепости никто не смел бросить им в лицо: “Если бы вы не победили, мы бы сейчас пиво баварское пили. Жили в Европе”. Горе-перестройщики! Знали бы они, что если бы их деды не победили, то мы стали бы страной горничных и свинопасов. Гитлер писал, что славянских детей надо учить только считать до ста…
В последний раз Зинатов приехал в Брест в сентябре 1992 года, все было как обычно: встретился с фронтовыми друзьями, бродил по крепости. Конечно заметил, что поток посетителей заметно уменьшился. Наступили времена, когда стало модно чернить наше советское прошлое и его героев…
Пришло время отъезда… В пятницу он со всеми попрощался, сказал, что в выходные уезжает домой. Никто не мог подумать, что на этот раз он приехал в крепость, чтобы остаться здесь навсегда.
Когда в понедельник сотрудники музея пришли на работу, раздался звонок из транспортной прокуратуры: защитник Брестской крепости, выживший здесь в кровавом котле 41-го года, бросился под поезд…
Кто-то потом припомнит долго стоявшего на перроне аккуратного старика с чемоданом. При нем нашли семь тысяч рублей, которые он привез из дома на собственные похороны, и предсмертную записку с проклятиями ельцинско-гайдаровскому правительству — за всю эту устроенную ими унизительную и нищую жизнь. И за измену Великой Победе. Похоронить просил в крепости.»
Из предсмертной записки:
“…если бы тогда, в войну, умер от ран, я бы знал: погиб за Родину. А вот теперь — от собачьей жизни. Пусть так и напишут на могиле… Не считайте меня сумасшедшим…”
“…я хочу умереть стоя, чем на коленях просить нищенское пособие для продолжения своей старости и дотянуть до гроба с протянутой рукой! Так что, уважаемые, не судите крепко меня и войдите в мое положение. Средства оставляю, если не обворуют, надеюсь, на закопание хватит… гроба не надо… Я в чем есть, той одежды хватит, только не забудьте в карман положить удостоверение защитника Брестской крепости — для потомков наших. Мы были героями, а умираем в нищете! Будьте здоровы, не горюйте за одного татарина, который протестует один за всех: “Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!”.
После войны в подземельях Брестской крепости была найдена надпись, нацарапанная на стене штыком: “Умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 22.VII-41 г”. По решению ЦК эта строчка стала символом мужества советского народа и преданности делу КПСС. Оставшиеся в живых защитники Брестской крепости утверждали, что автор этой надписи — курсант полковой школы, беспартийный татарин Тимерян Зинатов, но коммунистических идеологов больше устраивало, чтобы она принадлежала погибшему Неизвестному солдату.
Расходы на похороны Брестские городские власти взяли на себя. Похоронили героя за счет статьи “текущее содержание объектов благоустройства”…
КПРФ. Системный взгляд. Выпуск № 5«…Отчего бросился под поезд старый солдат Тимерян Зинатов? Начну издалека… С письма в “Правду” от Виктора Яковлевича Яковлева из станицы Ленинградская Краснодарского края. Участника Великой Отечественной войны, защитника Москвы в 41-м и участника московского парада в честь 55-летия Победы. Написать в редакцию его заставила большая обида…
Недавно они с другом (бывший полковник и тоже ветеран войны) ездили в Москву. Надели по этому случаю праздничные пиджаки с орденскими колодками. За день устали от шумной столицы и, когда пришли на Ленинградский вокзал, захотелось где-нибудь присесть до прихода поезда. Свободных мест не оказалось, тогда они зашли в пустующий зал, где были буфет и мягкие кресла. К ним тут же подскочила девушка, разносившая по залу напитки, и грубо показала на выход: “Сюда вам нельзя. Здесь бизнес-зал!”. Дальше цитата из письма:
“Я ей сгоряча ответил: “Значит, это для воров и спекулянтов, а нам нельзя? Как когда-то в Америке: вход неграм и собакам воспрещается”.
О чем было еще говорить, когда все ясно. Мы повернулись и ушли. Но я успел заметить, как несколько этих так называемых бизнесменов, а попросту — жуликов, там гоготали, жрали, пили… Забыто уже, что мы тут кровь проливали… Все отобрали у нас эти сволочи чубайсы, вексельберги, грефы… Деньги, честь. И прошлое, и настоящее. Все! А теперь бреют в солдаты наших внуков, чтобы защищать их миллиарды. Вот я хочу спросить: за что мы воевали? Сидели в траншеях — осенью по колено в воде, зимой в лютые морозы — по колено в снегу, месяцами не снимали одежду и не спали по-людски. Так было под Калинином, Яхромой, под Москвой… Там мы не делились на богатых и бедных…”
Можно, конечно, сказать, что не прав ветеран — не все бизнесмены “воры и спекулянты”. Но посмотрим его глазами на нашу посткоммунистическую страну… На высокомерие новых хозяев жизни, на их брезгливость к “людям вчерашнего дня”, от которых, как пишут в гламурных журналах, исходит “запах бедности”. Так, по мнению авторов этих изданий, пахнут торжественные собрания в больших залах в день Победы, куда раз в год приглашают ветеранов и говорят в их честь лицемерные хвалебные речи. А на самом деле они сегодня никому не нужны. Наивны их мысли о справедливости. И их преданность советскому образу жизни…
