Сценарии будущего. Как жить и работать в мире, захваченном нейросетью и роботами - Руслан Геннадьевич Юсуфов
2027 год – Массовое внедрение ИИ в управлении контентом социальных сетей приводит к непропорциональной цензуре.
Соискатели все чаще ощущают на себе «обратную дискриминацию», когда работодатели отдают предпочтение кандидатам из числа меньшинств в ущерб более квалифицированным представителям большинства. После принятия прогрессивными государствами законов «на почве ненависти» критика новых идентичностей криминализирована, несогласие с любой самоидентификацией грозит штрафом и даже тюремным заключением, а нарушитель получает черную метку и попадает в исправительную систему, которая по сути занимается индоктринацией.
2030 год – Политическая система парализована бесконечными спорами об идентичности.
Технологии распознавания лиц и большие данные используют для выявления и публичного осуждения людей за совершенные в далеком прошлом «проступки», связанные с идентичностью. Культура отмены полностью автоматизирована, уничтожая репутацию и карьеру миллионов человек. Люди склонны к максимальной самоцензуре, не остается ни малейшей возможности высказываться в публичном пространстве без риска быть «отмененным».
Насущные проблемы игнорируются, политики опираются на поддержку меньшинств с правом голоса, а не на большинство с ограниченной свободой слова. Расширенная реальность позволяет продвигать невообразимые ранее нарративы идентичности, маргинализируя традиционные взгляды. ИИ становится неотъемлемой частью основных государственных и общественных институтов, и с подачи алгоритмов нормы «позитивной дискриминации» необратимо изменяют социальную инфраструктуру, усиливая предвзятость и разобщение.
С каждым годом разногласия вокруг идентичности усугубляются и конструктивный диалог между людьми становится все менее возможным, а универсальные ценности уступают место идеалам отдельных групп, живущих в информационных пузырях. Это приводит к росту популярности реакционных движений, а общество разделяется на трайбы со множеством взаимно антагонистических фракций идентичности. Без открытого обсуждения и уважения индивидуальных свобод увлечение политикой идентичности только усугубляет социальные разногласия и нетерпимость.
Какое место остается человеку?
Одинокий, плачущий и сбившийся с пути, Один в жестоком море, отвергнутый изгой, Я посмотрел на Бога, но Он не смотрел на меня, Потерянный в озоне, больше нечего сказать.
Motörhead «Lost in the ozone», альбом «Bastards», студия YX Music, 1993
Кроме меняющихся потребностей клиентов, важно учитывать и роль человека в нынешних и завтрашних бизнес-процессах. Сегодня крупнейшие ИТ-компании понимают, что нужно все меньше разработчиков и «белых воротничков». А значит, бизнес-модель этих компаний должна поменяться, и, скорее всего, в новой модели не понадобится столько людей, да и нужны будут не эти люди, а другие. Предлагаю рассмотреть изменения, которые могут произойти в некоторых индустриях благодаря изменениям бизнес-процессов.
Ученые из Франции и Мексики научили алгоритмы выявлять и классифицировать камни в почках с точностью 96 %. Подобные прорывы происходят в самых разных областях медицины. Диагностика будущего может выглядеть следующим образом: пациент идет на чекап и сдает базовые анализы (биохимия крови, рентген), а затем несколько модулей первичного скрининга выявляют отклонения, назначают лечение и направляют на дополнительные анализы (компьютерная или магнитно-резонансная томография), чтобы уточнить лечение. Все накопленные данные регулярно анализируются новыми методами, которые появляются ежемесячно, и результаты коррелируются, чего не в состоянии обеспечить ни один человек-медик. Накопленная история пациента – это больше не архив (чем болел и лечился), а персональный датасет, который постоянно дополняется и анализируется.
Такие существенные изменения на всех этапах цепочки создания стоимости приведут к появлению новых рынков и игроков, а старым придется трансформироваться или уйти на задворки истории. К примеру, в 2024 году американские ученые представили управляемый со смартфона накожный пластырь, который высвобождает несколько лекарств по команде пользователя. Такой пластырь может содержать сотни различных медикаментов, которые будут последовательно вводиться пациенту автоматически, что может стать основой для изменения привычного способа приема лекарств.
Для сбора и анализа данных пациентов потребуются облачные платформенные провайдеры медицинских услуг. Эти системы будут получать все больше данных и в конечном счете отвяжутся от поликлиник, потому что медицинский сервис можно продавать хоть в Центре государственных услуг города Москвы «Мои документы», хоть в мобильном приложении банка, хоть через TikTok. Будут развиваться комплексные лаборатории шаговой доступности, которые нужны только для диагностики и обследования организма человека, а собранная информация затем отправится на платформу для обработки.
Терапевтам останется только постановка диагноза и валидация решений искусственного интеллекта. Когда диагностика выводится за периметр медицинского центра, терапевтов начинают выбирать на маркетплейсах, а не в поликлиниках. Поэтому медицинские организации будут конкурировать не локально (по месту жительства пациента), а глобально (по месту жительства алгоритма). Все это создает запрос на новые стандарты хранения и обработки медицинских записей: платформы для анализа, дешевую для потребителя инфраструктуру диагностики, более удобные, чем поликлиника, пользовательские интерфейсы.
Рассмотрим еще один пример – внедрение беспилотных автомобилей. Совершенно очевидно, что водители под угрозой: не только таксисты, но и все профессионалы – дальнобойщики, операторы спецтехники на добывающих производствах и в логистических центрах.
Углубившись в портрет дальнобойщика, мы узнаем, что в США их 3,5 млн человек, преимущественно мужчины (только 283 тысячи женщин), средний возраст 46 лет, без высшего образования со средней зарплатой около $50 тысяч в год. 3 миллиона крепких мужчин без высшего образования, оказавшиеся под угрозой увольнения, но с регулярными платежами по ипотеке, обязательно пойдут с факелами и вилами на кого угодно: работодателя, производителя беспилотных автомобилей или представителя власти – и нигде их не будут ждать с распростертыми объятиями. Поэтому тот, кто научится массово и эффективно переобучать водителей из «лишних людей» в нужных, озолотится и решит важную социальную проблему.
Беспилотным автомобилям понадобится новая дорожная инфраструктура: умные знаки и светофоры, особое дорожное покрытие и автономные заправки, а также система связи этих элементов умного города: блокчейн-протоколы, смарт-контракты и все необходимое для взаимодействия machine-to-machine[48]. Выиграют не только разработчики новой инфраструктуры, но и те, кто будет утилизировать старую: продавцы бывшей в употреблении техники, которые в состоянии прогнозировать на 3–5 лет.
А вы знали, что большинство донорских органов появляются в результате дорожно-транспортных происшествий? Автомобили без водителя снизят количество ДТП, и это приведет к запросу на биотехнологии, способные печатать человеческие органы, а также на новые технические и организационные протоколы для борьбы с черным рынком.
В описанных выше примерах технология является «дизраптором», то есть подрывает традиционные модели и формирует новые. Наверное, на первых этапах можно говорить о конкуренции человека с человеком, использующим искусственный интеллект, но дальше мы увидим все больше замещений человека алгоритмами. Скептики возражают, что искусственный интеллект и
