Эмманюэль Тодд - После империи. Pax Americana – начало конца
Глава 8
Эмансипация Европы
В первое время события 11 сентября стали для европейцев прекрасным случаем продемонстрировать свою солидарность. Их руководители настаивали на формальном вступлении НАТО, оборонительного альянса, предназначенного для борьбы против государств, в достаточно неопределенную «борьбу против терроризма». На протяжении последующего года мы, однако, наблюдали постоянное ухудшение Отношений между европейцами и американцами, столь же очевидно таинственное по своим глубинным причинам, сколь и неуклонное. Жестокость террористической акции вызвала солидарность с пострадавшими. Американская война против терроризма, грубая и неэффективная по своим методам, неясная по своим действительным целям, привела к проявлениям настоящего антагонизма между Европой и Америкой. Неустанное разоблачение «оси зла», постоянная поддержка Израиля, презрение к палестинцам постепенно изменили восприятие Америки европейцами. Бывшая до этого фактором мира, Америка стала источником опасений. Европейцы, бывшие долгое время законопослушными детьми уважаемой патерналистской державы, стали подозревать верховную власть в возможно опасной безответственности. И свершилось немыслимое — постепенное, конечно, еще незавершенное сближение на международной арене между французами, немцами и британцами.
Исходящая от французов подозрительность в отношении США не может рассматриваться как нечто новое. Поразительна эволюция немцев. Послушность руководителей главного протектората на Западе, неотъемлемого инструмента американского давления на континенте, считалась руководителями Вашингтона само собой разумеющейся. Эта подразумевавшаяся уверенность основывалась на двух не высказываемых вслух моментах: Соединенные Штаты раздавили Германию своими бомбардировками в 1943-1945 годах, а немцы по своей природе являются людьми послушными, которые подчиняются сильнейшему. К тому же они признательны американцам за то, что те защитили их от коммунизма и допустили их экономическое развитие. Лояльность Германии, казалось, была обеспечена на века благодаря вполне понятному соотношению сил и правильно понятым интересам.
Новые колебания британского союзника не менее удивительны. Равнение Великобритании на США было для американских стратегических аналитиков фактом естественным, можно сказать врожденным, вытекающим из общности языка, темперамента и цивилизации. Показательна бесцеремонность Бжезинского, когда он говорит о британской поддержке. Появление нового английского антиамериканизма на левом и правом флангах политического спектра является парадоксальным феноменом, поскольку оно происходит сразу же вслед за беспрецедентной поддержкой Соединенных Штатов. Соединенному Королевству ранее все же удалось удержаться в стороне от войны во Вьетнаме. Этот парадокс сближения и удаления, следующих друг за другом с короткими интервалами, является классическим; он затронул в разной степени все европейские нации: слишком сильно сближаясь с чем-нибудь или с кем-нибудь, можно осознать, насколько непримиримы различия с ним.
Детальный анализ прессы каждой из стран Старого континента — членов Атлантического альянса — показывает усиление чувства страха, а затем и безнадежности. Однако проще показать эмоциональный сдвиг через его результаты. К большой ярости американских военных и гражданских руководителей, европейцы в конце концов сумели договориться о производстве военно-транспортного «Аэробуса». Они также запустили проект «Галилео» по спутниковому наблюдению, предназначенный для ликвидации монополии американской системы ПРО. В этом случае проявилась конкретная экономическая и технологическая сила Европы, поскольку это решение требует вывода на орбиту 30 спутников. Когда она этого желает, то есть когда немцы, британцы и французы договорятся, Европа может действовать. В июне 2002 года Европа с согласия Великобритании и Германии считает возможным даже угрожать США конкретными мерами в ответ на увеличение Соединенными Штатами пошлин на сталь. Залы, где проходят международные конференции, отныне заполнены огорченными, если не сказать озлобленными, американскими учеными, военными и журналистами, открыто упрекающими европейцев в непонимании или отсутствии лояльности и подспудно выражающими раздражение их богатством, мощью и растущей автономией.
Нельзя объяснить эту эволюцию событиями только одного года, что отражало бы лишь поверхностное понимание. Описывать недавние политические разногласия — значит изучать скорее механизмы осознания антагонизма, чем его существо. Глубинные силы действуют. Одни из них сближают европейцев с американцами, другие удаляют их друг от друга. Анализ осложняется из-за важного аспекта текущего процесса: силы притяжения и отталкивания возрастают одновременно. В Европе растущее желание слияния с Соединенными Штатами все более и более эффективно сводится на нет необходимостью разъединения, которая прогрессирует еще энергичнее. Такого рода напряженность типична при приближении разрыва.
Два выбора: имперская интеграция или независимость?Со времен войны отношение европейских руководителей к США амбивалентно, так же как отношение вашингтонских руководителей к европейскому строительству. Американцы нуждались во франко-германском примирении, чтобы обеспечить сплоченность Атлантического альянса на континенте перед лицом русских, однако они никогда ранее не предполагали, что примирение приведет к рождению конкурирующей стратегической общности. Их постепенный переход от симпатии и поддержки к подозрительности, затем к досаде и, наконец, к оппозиции является вполне понятным процессом.
Что касается европейских руководителей, то они весьма разумно чувствовали потребность в американской защите после пражских событий и советизации Восточной Европы. Когда тяжелое похмелье от Второй мировой войны осталось позади и коммунизм потерпел крах, они не могли не впасть в сомнения и ностальгию по независимости. В конце концов, с точки зрения каждого из правящих классов Старого континента, каждая из историй европейских наций является более насыщенной, более богатой и более интересной, чем история США, длительностью только в три века. Достижение европейцами американского уровня жизни могло только оживить сомнения в законности лидерства США и придать содержание движению за освобождение. Все это присуще, без каких-либо модификаций, и Японии на другой стороне Евразии.
Но в последние 20 лет появились также и противоположные силы, подталкивающие к тотальной интеграции в американскую систему. Либеральная революция (или ультралиберальная реакция, по терминологии левых) породила как бы новый соблазн для высших европейских сфер. В развитом мире, как мы видели, усиливаются олигархические тенденции. Зарождающиеся новые социальные силы нуждаются в лидере. В тот самый момент, когда их военная роль перестает казаться необходимой, США становятся защитником общепланетарной революции неравенства, олигархической трансформации, в отношении которой можно предположить, что она соблазняет правящие классы всех обществ в мире. То, что Америка предлагает отныне, это — более не защита либеральной демократии, это — больше денег и больше власти для тех, кто уже является наиболее богатым и наиболее сильным.
В 1965-2000 годах европейские руководители выбирали не между двумя альтернативными решениями, не между интеграцией и эмансипацией. Они одновременно осуществляли либерализацию экономики и объединение континента, поставив, таким образом, американцев к началу XXI века в своеобразную ситуацию, в которой те не знают, являются ли их подчиненные предателями или верными подданными. Европа стала, как они того желали, зоной свободной торговли, лишенной таможенных барьеров, если не принимать во внимание остатки общей сельскохозяйственной политики. Однако существует евро, и его падение на 25% по отношению к доллару в период между моментом его введения и февралем 2002 года восстановило на некоторое время фактически защиту европейской экономики по отношению к США, снизив все экспортные цены и повысив цены на все импортируемые из США товары на эквивалентное количество процентов. Крики ответственных лиц и журналистов Старого континента при введении правительством Буша в первой половине 2002 года защитных тарифов на импорт стали и субсидий сельскому хозяйству свидетельствуют о том, что европейские руководители не полностью осознают последствия своих действий. Они не хотят понять, что евро уже действует сам по себе против Соединенных Штатов сначала посредством снижения, а затем посредством повышения своего курса, потому что эти руководители в действительности не делали выбора между интеграцией 6 американскую систему и эмансипацией.
