«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов
Троцкому не стоило труда преследовать Сталина за каждый шаг в его практике: ведь всё, что делал Сталин, было по определению антимарксистским, потому что у Маркса вообще не было конструктивного начала. Ни в какой части. И Троцкий долбил Сталина за всё. Усиление партии – формирование советской бюрократии, которая подавляет революционный марксизм. Это правда? Несомненно. Сращивание бюрократии и партии как форма уничтожения партии. Это правда? Несомненно. Лишение профессиональных союзов оппозиционности и революционности рабочего класса. Это правда? Несомненно. Свернул многопартийность? Факт. Ввел госкапитализм. Это правда?
Несомненно. Индустриализация? – отвлечение масс от мировой революции. Это правда? Несомненно. Коллективизация – усиление бюрократии. Это правда? Несомненно. Тотальной экспорт технологий тейлоризма[15] и готовых производств – поклон буржуазии и империалистам. Это правда? Несомненно. И так далее. Тогда надо просто собрать – антиреволюцион-ный этатизм, партийный бюрократизм, роспуск путчистских профсоюзов, индустриализация, коллективизация, экспорт тейлоризма, – разве это не становится оригинальным форматом сталинизма? Даже если взять индустриализацию, то у Маркса её для России вообще нет. Есть убеждение, что «деревенский русский» не способен ни к какой индустриализации, нужно после победы революции отдать индустрию в руки немцам – и дело с концом. Сталин положился на «древесного русского» и выиграл партию.
Все названные положения по тем временам были обвинительными. Манёвры Сталина в рамках марксистской стилистики и демагогии – вопрос отдельный, но это тоже входит в сталинизм. Создание сталинских фантомов – тоже сталинизм.
Троцкий начал – нам надо закончить, чтобы перестать считать синим пластилиновое, а горбатым параллельное. Выявление сталинизма поставит точку во многих спорах. Действительно, если всё смешано, какой смысл спорить, что перед нами: жемчужина в навозе или её отталкивающий мух и вороватые ручонки саркофаг? Надо вынуть жемчужину из навоза: навоз – на грядки, жемчужину – на шею Прекрасной Даме.
Между Троцким и Лениным
Чтобы понять остроту битв советского периода, нужно понять остроту борьбы идеологий того же времени. Причём, внутри самого марксизма. Важно понять, что битва идей имела вид битвы интерпретаций одного и того же явления. Это самое любопытное в идеологической борьбе – когда нет схватки идей, а есть схватка интерпретаций одного явления.
Троцкий воспринимался как последователь не только Маркса, но и Ленина, причём статус его был больше уже при жизни Ленина – он был Лидером III Интернационала. Троцкий для внешнего мира был вождем Мировой Революции, тогда как Ленин всё-таки теоретиком и вождем революции Русской. Это очень разные вещи. Наиболее характерно это показано в картине уже тогда знаменитого Диего Риверы, где Троцкий представлен как вождь мирового пролетариата. Ленин на заднем плане! Молчит. А Троцкий с наступательным жестом. Знаки «говорящие». А III Интернационал – головная структура тогда была. Туда большевики входили как часть и были подчинены Интернационалу. И Троцкий почитался как вождь именно Интернационала. Фигуры на переднем плане с характерными цветами не дают усомниться в замысле. Можно, конечно, пытаться намекнуть, что фигуры при помощи художественных приёмов показаны как соразмерные (лица одинакового размера, что нарушает закон перспективы), но последовательность фигур и закон композиции – центральное положение фигуры Троцкого – обмануть нельзя.
Диего Ривера, «Третий Интернационал». 1917 год
Битва за наследие, символ, титул, принадлежность Ленина, началась сразу после его смерти. Даже немного до. Но смерть сделал эту схватку бескомпромиссной. В 1924 году сразу несколько авторов сели за воспоминания о Ленине, чтобы сделать его «своим». В ответ на воспоминания Горького, за которым стояла сталинская тенденция, тут же написал свои Троцкий.
В этом воспоминании есть важная черта троцкизма.
Нам приходится собирать идеологии всех участников процесса по крупицам, поскольку цельной идеологии не было ни у кого. В статье «Верное и фальшивое о Ленине», написанной Троцким ещё в пору политической силы в 1924 году в Кисловодске, когда он писал не на западную аудиторию, а на советскую, проявляются вещи, которые отвечают на вопрос, почему Троцкий, имея полную власть после Ленина, проиграл.
Эта статья говорит о том, что Троцкого, имеющего полноту власти и влияния, которыми не мог похвастаться никто, включая Сталина (который вообще был просто партаппаратчиком), «занесло» так, как заносило постоянно. То есть, тогда, когда нужно было уже успокоиться и работать, Троцкий делал заявления, от которых могло покоробить и раздражить всех, даже союзников. Из статьи против Горького мы взяли только концовку, которая прямо обескураживает.
Общий тон статьи Троцкого против Горького отрицательный с самого начала – «То, что написано Горьким о Ленине, очень слабо». Горький представил Ленина как гуманиста, Троцкий категорически с этим не согласен, поэтому даёт Ленина как экстремального жёсткого наступательного политика. Это всё было. Но Троцкий делает важный сдвиг в духе троцкизма-революционизма, не соглашаясь с тем, что Ленин после революции вынужден стать созидателем СССР. Именно этот очевидный момент Троцкий и не принимает, привлекая Ленина на свою сторону. Тот пример, который мы даём, концовка статьи. Значение концовки как элемента композиции известно: в ней заключена основная идея, точка и предельность смысла. Мы даём эту концовку, чтобы поразиться некоей «отвязанности» Троцкого, потому что написать такое мог только человек, беспредельно уверенный в своей власти и беспредельном влиянии на массы. В концовке речь идёт об охраннике Ленина, который готов взорвать Петроград, чтобы не отдать белым. И Троцкий ставит его в пример как носителя ленинской идеи (неслучайно – потому что он как бы ученик Ленина), называя противников взрыва Петрограда «псаломщиками».
Вот это фрагмент:
Цитата: «Тут мне вспоминается питерский пролетарий Воронцов, который в первое время после Октября состоял при Ленине, охранял его и помогал ему. Когда мы готовились к эвакуации Петрограда, Воронцов мрачно сказал мне: “Много им, в случае чего, достанется; надо бы подвести под Петроград динамиту да взорвать все на воздух”. – “А не жалко вам, т. Воронцов, Петрограда?” – спросил я, любуясь этим питерским пролетарием. – “Чего жалеть, вернемся, лучший построим”.
Этот краткий диалог не выдуман мною и не стилизован. Именно таким он врезался в память. Вот это настоящее отношение к культуре! Тут псаломщицкой плаксивости нет и следа. Культура есть дело рук человеческих. Настоящая культура не в расписных горшках истории, а в правильной организации человеческих голов и рук. Если на пути этой правильной организации стоят препятствия, их нужно смести. И если для этого приходится разрушать ценности прошлого, разрушим их без плаксивой сентиментальности, а затем вернемся и создадим новые, неизмеримо лучшие. Вот как, отражая мысль и чувство миллионов, смотрел на это Ленин. Хорошо и правильно смотрел,
