«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма - Сергей Николаевич Магнитов
Нет, этим путем анархисты не докажут ничего, кроме собственного невежества».
Молодой Сталин, конечно, не смог доказать, что реакционер Гегель создал нереакционный метод, но он узнал позже, что Гегель как раз один из предтеч так называемого «немецкого социализма», к которому Сталин, в конце концов, и примкнул, когда возник вопрос не о проповедях, а о строительстве новой страны. Логика строительства оказалась сильнее революционной демагогии.
Чтобы развязать многие узлы в сознании потребуется упрощение. Дело в том, что уже на заре XX века сформировались два основных социализма, но которые были совершенно антагонистичны. Их потом назвали по месту особенной культивации: французский и немецкий.
Чтобы было понятно, мы эти социализмы изобразим и подчеркнем противоположность исходных.
Вот социализм французский, который зиждется на идее равенства:
Вот социализм немецкий, который зиждется на идее иерархии: на идее упорядочивания, но и признания, неравенства.
Так как изначальное определение социализма было от слова «социалис» – идти, двигаться вместе, совместно, то обе версии отвечали этому определению. Тогда загвоздка была в том, что они показывали противоположные политические (и иные) реальности. Как и сегодня синергетики никак не могут договориться – что будет в основании совместного самоорганизованного действия – равенство или неравенство? По нынешней синергетике можно судить о ступоре социализма – то же самое.
Хуже того, каждая из этих версий имела настоящее, то есть историческое, имя.
Французская идея равенства имела имя политизированное собственное – эгалитаризм.
Немецкая идея иерархии имела имя собственное – этатизм (государственность) и строилась на идее как раз неравенства и его упорядочивания.
Нам понятно, почему до сих пор никакого социализма не построено, потому что строить на одном месте линкор и зоопарк невозможно. Рано или поздно останутся руины от того и другого.
Но тогда что строил Сталин, что он понял в этой дилемме для себя? О чём его стартовая, она же родоначальная статья 1906 года «Анархизм или Социализм»? При всех юных реверансах марксизму – ставка на государственный социализм, пусть и в виде диктатуры пролетариата. То есть в первую очередь статья строго антианархична. А значит?
Совершенно очевидно, что идея равенства выводила на анархизм, что, собственно, сами анархисты и утверждали: безначалие свободных равных единичностей – вот исходный постулат. Сталину это было категорически неприемлемо, хотя бы потому, что он видел, как целые генерации анархо-синдикалистов, отказавшись от государства, ничего на равенстве и безначалии построить не смогли. Даже при больших инвестициях. На тот момент опытов было много – начиная с опытов Фурье, Сен-Симона и прочих, кстати, вполне богатых анархистов. А зная демагогов Бакунина и Кропоткина, их последователей, он понимал, что эти просто никакой каши варить не будут, потому что ничего не умеют и не хотят уметь. Поэтому нет никакого сомнения, что вся статья построена именно в недопущении эгалитарной версии – того анархизма, который вообще не обладает созидательной силой – как само равенство, которое не обладает никакой, даже растительной, силой. Десять равных зерен, лежащих на стальной плите равенства, не дадут никакого плода.
Многие соратники Сталина посчитали тогда эту статью вредной, несвоевременной, потому что анархисты были союзниками по разрушению страны, но уже тогда Сталин был без компромиссов: если собираемся строить Новый Мир, то давайте без фальшивых игр с анархистами и либералами. Для нас важно, что в ключевом вопросе – созидать Россию или разрушать, Сталин был верен себе с самого начала.
Но тут есть неудобство. Что с ним делать?
Итак, очевидно, что Сталин стоял на позиции немецкого иерархического социализма. Немецкое тут условно, но известно, что именно немецкие социал-демократы двигали идею иерархии. Даже в пятидесятых на это жаловался лидер Французской компартии Жак Дюкло. И совсем неслучайно эту тему закрыли после гитлеровских событий, идеологему национал-социализма сменили на фашизм, что просто неправильно.
Но тогда очевидно становится – нет никакого социализма: если есть иерархия – то это консервативная доктрина, если есть этатизм – то иерархия государственная. Никаких социализмов.
Если мы пропишем все термины и понятия, то всё становится на свои места: Сталин – проводник иерархического консерватизма.
Почему Троцкий ввёл понятие «Сталинизм»?
Да, этим мы подчеркиваем, что не мы начали, мы – заканчиваем процесс оформления сталинизма как отдельного от марксизма и коммунизма учения.
История понятия сталинизма восходит к Троцкому. И это важно. Причем важны именно акценты и аргументы. Это сейчас сталинизм принято уравнивать с понятием репрессий, а во времена Троцкого акценты были другими. Репрессиями Троцкого было не удивить, кровь и её количество не было проблемой в его голове со времен гражданской войны – отклонениями он считал совсем другое. Троцкий первый начал отличать отклонения Сталина от оригинала – Маркса в деле определения судьбы мировой революции – действительно ключевой задачи марксизма. Именно отсюда пошла история «сталинских измышлений». Увы, совершенно справедливая, если брать как критерий Маркса.
И вот у нас вопрос: являются ли «Сталинские измышления» отдельной идеологией?
Итак, Троцкий ввел понятие «сталинизм» как обвинительный, как оппортунистический, как уничижительно-сатирический: мол, куда ему с Марксом тягаться! И нет сомнений, что в уничижении Сталина он преуспел. Именно как марксист. До сих пор Троцкого можно считать марксистским классиком антисталинизма.
Итак, важно подчеркнуть, что Троцкий склонял Сталина как антимарксиста. Но тогда это было очень серьёзное обвинение. Это для нас обвинительная сторона уже не чувствуется – тогда это было для Сталина чревато большими неприятностями. Именно поэтому Троцкий озвучил сталинизм как оппортунизм, чтобы подчеркнуть его, Троцкого, преданность Марксизму. Обычный ход – на обличении негативного утверждать свою позитивность.
Получается, что именно упрямство Сталина в антимарксизме и составляет оригинальную часть его учения. Именно сумма отклонений от марксизма и есть сталинизм.
Более того, именно сталинизм с практической точки зрения интереснее марксизма, поскольку он был сопряжён с практикой и диктовался требованиями времени и ситуации.
И это важно соотнести именно не с марксизмом, а троцкизмом – по сути, практикой марксизма. Троцкий несомненный практик именно марксизма, он знал, что говорил.
Важность состоит и в том, что нам интересно вообразить конкурентную борьбу двух практик сегодня: троцкизма и сталинизма. Если первый актуален до сих пор, но ничего не создал и не построил, то второй создал, по крайней мере, три сверхдержавы (СССР,
