Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США - Агата Демаре
История с «Северным потоком — 2» высветила глубокие разногласия между членами ЕС по поводу отношений с Москвой. Некоторые страны Восточной Европы, в том числе такие ярые критики России, как Польша и страны Балтии, заявили, что строительство газопровода является опасной затеей, которая приведет к чрезмерной зависимости Европы от российского газа. Против проекта выступил также Европарламент. Этот законодательный орган принял несколько не имеющих обязательной силы резолюций, призывающих остановить строительство газопровода и срочно пересмотреть отношения с Москвой[388].
Между тем европейские правительства, занимающие более мягкую позицию по отношению к России, такие как Германия и Австрия, утверждали, что строительство «Северного потока — 2» поможет обеспечить долгосрочное энергоснабжение Европы при меньшем ущербе для окружающей среды по сравнению с альтернативными вариантами типа угля. (После катастрофы на АЭС Фукусима‐1 в 2011 году Германия начала выводить из эксплуатации атомные станции и использовать для производства электроэнергии угольные электростанции, загрязняющие окружающую среду.) В то же время почти все европейцы сходились в одном: Вашингтон зашел слишком далеко, вводя санкции против газопровода.
Германия полагает, что ей не требуется американское разрешение на увеличение импорта газа из России. По словам министра иностранных дел Германии, «администрация США не уважает право и суверенитет Европы самостоятельно решать, где и как брать энергию»[389]. Это двустороннее взаимодействие: Берлин никогда не давал Вашингтону советов, какого поставщика энергии выбрать. Некоторые немецкие политики задавались вопросом, как бы отреагировали Соединенные Штаты, если бы Евросоюз ввел санкции против трубопроводов, проходящих по американской территории.
Правительство Германии также возмущалось тем, что Вашингтон начал вводить жесткие санкции против «Северного потока — 2» спустя четыре года после начала реализации проекта, когда в строительство трубопровода уже вложили миллиарды. Соединенные Штаты утверждали, что санкции против газопровода введены потому, что Америка считает себя конечным гарантом безопасности Европы. Некоторые европейские официальные лица выражали недоумение: если это действительно так, то почему же Америка ждала несколько лет, прежде чем прийти на помощь Европе в борьбе с такой серьезной, по мнению Вашингтона, угрозой европейской безопасности.
До начала СВО на Украине некоторые европейские чиновники также отмечали, что получение дополнительных объемов газа напрямую из России — положительный фактор для энергетической безопасности Европы: по их мнению, благодаря «Северному потоку — 2» Евросоюз смог бы выпутаться из российско-украинских газовых войн. В Кремле понимали, что угроза прекращения экспорта газа на Украину действенна именно потому, что это напрямую отразится на европейских странах. Если страны ЕС будут получать меньше российского газа через Украину, то у них будет меньше шансов оказаться заложниками споров между Москвой и Киевом. Вероятно, это было одной из ключевых причин, по которым Берлин так не хотел отменять проект.
Сложнее оказалось отмахнуться от американских опасений по поводу финансовых последствий «Северного потока — 2» для Украины. Киев остро нуждался в деньгах «Газпрома» — в частности, для борьбы с поддерживаемыми Россией сторонниками независимости Донбасса. Однако до того, как СВО на Украине заставила Европу пересмотреть отношения с Москвой, некоторые европейские политики полагали, что строительство «Северного потока — 2» в долгосрочной перспективе может оказаться выгодным для Украины: поскольку страна перестанет быть транзитным государством для экспорта российского газа, рычаги влияния Москвы на Киев значительно ослабеют.
На протяжении всей саги с «Северным потоком — 2» Берлину также нравилось думать, что он уже делает достаточно для поддержки Украины. В течение пяти лет до 2019 года Европейский союз являлся крупнейшим инвестиционным донором Киева: после присоединения Россией Крыма в 2014 году ЕС ежегодно направлял Украине в среднем 710 млн долларов — вдвое больше, чем США[390]. Европейские страны также поддерживали Украину на двусторонней основе. Общая помощь Германии Киеву в 2014–2019 годах составила более 1 млрд долларов.
Причины ввода Соединенными Штатами санкций против «Северного потока — 2» не выглядели убедительно в глазах европейцев, и это усиливало подозрения, что у Вашингтона имелись иные мотивы для срыва проекта. Некоторые страны — члены ЕС предположили, что они носят коммерческий характер: по их мнению, США пытаются увеличить экспорт в Европу американского сжиженного природного газа (СПГ). Чтобы поддержать эту точку зрения, европейские чиновники отмечали, что «Северный поток — 2» был одним из немногих вопросов, по которым у Владимира Путина и Дональда Трампа имелись разногласия; главным приоритетом американского президента всегда было увеличение экспорта США, даже если это означало введение принудительных экономических мер в отношении союзников — например, тарифов.
Заявления некоторых американских официальных лиц лишь подтвердили теорию Европы. Министр энергетики США Рик Перри заявил: «Соединенные Штаты вновь несут Европейскому континенту свободу {…}, и не в виде молодых американских солдат, а в виде сжиженного природного газа»[391]. Сенатор США Тед Круз, возглавивший борьбу против немецкого порта Мукран, согласился с этим мнением. По его словам, «для Европы гораздо лучше полагаться на энергию из США, чем подпитывать Путина и Россию, зависеть от России и подвергаться экономическому шантажу»[392].
Недавнее бурное развитие сектора СПГ в США еще больше укрепило подозрения Европы в том, что Вашингтон метил в «Северный поток — 2» ради увеличения экспорта американского газа. В 2019 году Соединенные Штаты занимали четвертое место в мире по экспорту СПГ[393] и претендуют на первое место в 2025 году. Однако в 2019 году Америка обеспечивала лишь малую часть европейского импорта газа, в то время как на долю России приходилось около 40 %[394]. Американские терминалы СПГ, расположенные на Восточном побережье относительно недалеко от Европы, имели достаточно свободных мощностей. С этой точки зрения Европейский союз представлял собой естественное поле битвы для американского и российского экспорта газа, и американские газовые компании стремились отвоевать долю российского рынка. Но если бы российский газ начал поступать еще и по «Северному потоку — 2», то американский СПГ Европе оказался бы не нужен.
Если бы газопровод ввели в эксплуатацию, то поставки по «Северному потоку — 2» с лихвой покрыли бы потребности Европы в газе на ближайшие десятилетия, не говоря уже о том, что российский газ гораздо дешевле американского СПГ. С этой точки зрения стратегия США, направленная на то, чтобы сделать все возможное для предотвращения строительства «Северного потока — 2», выглядит вполне обоснованной. Подобные рассуждения позволяют объяснить,
