Русская доля - Сергей Львович Григоров
За последнее тысячелетие Русский мир сумел не сломаться, выстоять в жесточайшей битве за существование. Сумел впитать в себя лучшие достижения цивилизации и занять ключевое место среди других миров и жизненных укладов. И потерпел обидное поражение от родного государства.
Нашествие в тринадцатом веке монголо-татар – это не просто начало самой страшной в мировой истории войны, растянувшейся на три столетия и непонятно насколько отбросившей русское общество назад, к временам варварства. Не только физическое истребление подавляющего большинства жителей Восточно-Европейской равнины. Не только полное обнищание и одичание чудом оставшихся в живых. Это было величайшее испытание на сохранение общечеловеческой морали, ценностных ориентиров, выращенных и сохраняемых в Хартленде.
Предыдущее массовое движение на запад народов из второго основного центра расселения людей – из Приалтайя – произошло в третьем-четвертом веке. Возглавлялось оно уже упоминавшимися гуннами. Тогда переселенцы шли довольно медленно, вбирали по дороге встречные народы на правах союзников и приневольных, привыкали и «притирались» к ним. Поэтому удалось найти точки духовного соприкосновения. Научиться понимать жизненные установки пришельцев. С ними оказалось возможным найти общий язык, договориться о совместном существовании, принять общие, гласные и негласные правила войны и мира.
Совсем другое дело – стремительный бросок на запад кочевых орд, направляемых наследниками Чингисхана. Пусть собственно монголы составляли ничтожную часть войска, они навязывали свою волю вовлекаемым в их движение народам и не терпели ослушания. В течение прошедшего тысячелетия развития цивилизации контакты между обитателями Запада и Востока Ойкумены были редкими, чисто спорадическими. В результате накопилось великое множество отличий в понимании, что это значит – правильно жить. По части нравственных идеалов для жителей запада Евразии монголы были все равно что пришельцы с другой планеты.
На Западе почтовый служащий, гонец всегда пользовался почетом и уважением, все старались не причинять ему вреда. На Востоке же человек, принесший черную весть, мог быть немедленно умерщвлен – и большинством населения казнь его не порицалась, а одобрялась.
На Западе считалось допустимым демонстративно убить парламентария, высланного враждебной стороной. Цепочка рассуждений примерно следующая: не хочу я о чем-либо договариваться и показываю это войску; заодно и моральный дух солдат поднимаю. Но на Востоке убийство дипломата, ушей и уст верховного предводителя, носителя его ауры, – немыслимо тяжкое преступление. Виновные бесповоротно оказывались вне сферы действия морали, что исключало возможность каких-либо дальнейших разговоров с ними. Не знали этой особенности восточного менталитета жители Киева и злого города Козельска – и были поголовно истреблены. Не вызывали они ни малейшей жалости у монголо-татар потому, что не воспринимались за людей.
Возможно, приведенные примеры не впечатляют, можно было бы придумать зарисовки и поярче. Но стоит ли ломать голову? Что бы ни было сказано, оно будет схоже с верхушкой айсберга: основная масса различий в видении мира и самого себя в нем все равно спрячется от поверхностного взгляда.
Суть произошедшего понятна и так: при первой встрече с монголо-татарами русским не удалось наладить с ними какого-либо человеческого общения. Столкнувшись с тотальным невосприятием себя и отчаянным сопротивлением, пришельцы применили самый эффективный и простой инструмент – насилие. Взамен получили то же самое. А ожесточенность военных столкновений вскоре сделала невозможным нормальный диалог.
Сейчас возникло много спекуляций вокруг монголо-татарского нашествия. Одни утверждают, что ничего страшного не происходило. Другие в Батые даже разглядели Батьку, казачьего атамана… Бог с ними со всеми. Придумать можно все что угодно. Однако нельзя пренебречь тем незатейливым фактом, что в народном фольклоре монголо-татары всегда были «погаными». Так что пусть фантазии останутся фантазиями. Истина в том, что степняки, пришедшие на Русь, воспринимались русскими лютыми врагами рода человеческого. На них, как на исчадия Ада, не распространялось действие моральных принципов. Смертельно ненавидеть их, вредить им всеми доступными способами, обманывать и убивать при каждом удобном случае воспринималось как богоугодное дело.
Но такое отношение к чужаку несет страшную опасность. Любой неэтичный поступок обладает эхом, имеет свойство предъявлять счет к оплате. Моральные принципы истончаются, становятся не обязательными, не абсолютными, если каким-либо образом ограничивается область их действия. Поставив вне морали чужака, аналогичным образом когда-нибудь можно поступить и со своим соотечественником, нарочно ли по неведению преступившего нормы поведения. Не забывается подобный опыт никогда.
В последнее время стало модным заявлять, что Александр Невский де нашел единственный правильный способ борьбы с монголо-татарской напастью – «воцерковать», христианизировать Орду. Глупость данного утверждения сопоставима с абсурдностью заявления, вложенного в уста экранного грека-ахейца, собиравшегося в Малую Азию, будто бы он желает прославиться участием в величайшей в мировой истории Троянской войне.
В самом деле, попробуйте представить себе следующую картину: сидит великий князь перед дружинниками своими и говорит: хочу оцерковить Орду. Представили? Счастливые люди. А я не могу. Александр Невский наверняка и слова-то такого – оцерковить – не знал. Нехорошо, неэтично приписывать нашему национальному герою то, что он не делал и не хотел делать. Предложить поганому татарину принять то единственное богатство, что еще осталось у народа, – христианскую веру? Ни за что! Да и не в русском обычае лицемерное прозелитство.
Что в действительности мог предпринять Александр Невский, спасая от истребления последних жителей своей земли?
Скрипя зубами от бессилия и унижения, мог вступить в переговоры, попытаться понять строй мыслей ненавистных пришельцев. Поучиться предсказывать их поведение. Самому, как говорится, втереться в доверие.
Мог предложить откупного, чтобы поменьше шлялось по русским дорогам убийц и грабителей. Каким бы худым ни был мир, он лучше войны, победа в которой невозможна.
Мог поискать способы посеять среди монголо-татар раздор. Мог, держа камень за пазухой, поискать во вражьем стане вольных или невольных союзников и предложить им перейти на свою сторону.
Все это и было проделано. Вначале Александром Невским, затем его последователями. Главное было – упрятать гордость, наступить на горло собственной песне.
Собственно говоря, у Орды не было будущего. В наши дни труд ученого и инженера производительнее, чем рабочего или фермера, – в те времена радения земледельца и горожанина также приносили больше общественно полезного продукта, чем заботы пастуха. К тому ж объективно наличествующие центробежные процессы… Как
