Дмитрий Быков - Статьи из газеты «Вечерняя Москва»
Я не знаю, что этому противопоставить. Да и зачем, собственно, противопоставлять? Учить и перевоспитывать надо больных и заблудших, а не тех, кто сознательно и с полным сознанием своей греховности пошел проигрывать шальные деньги. Казино надо просто запретить, как вырезают больную ткань или неудавшийся дубль из фильма. У меня нет ни единого аргумента в оправдание рулетки и карт, а контраргументов — море, и к одному из них, самому серьезному, я сейчас перейду. Одно время — сразу после перестройки, когда мы с шакальей жадностью набрасывались на все запретные плоды, — считалось, что легализация порока лишает его изрядной доли обаяния. Запретный плод сладок, общедоступный — кисл, потому что скучен.
Давайте разрешим притоны и сквозь пальцы посмотрим на взятки. Разрешили, посмотрели — и обнаружилась страшная вещь. Может быть, это чисто русская особенность, а может — всемирная тенденция, но разрешение порока в моральном отношении оказалось куда неблаготворней запрета.
Ибо в России обыватель размышляет просто: если что-либо не запрещено — значит, оно поощряемо. Наверное, это все-таки наш отечественный душевный излом. Мы ведь знаем две крайности: тащить и не пущать. То есть либо запрещать — либо волочь силой, либо категорически отказываться — либо насаждать, как картошку. Так было и с азартными играми: в России ни одного казино не было на протяжении 70 лет, со времен НЭПа. В начале девяностых они стали плодиться с такой скоростью, словно именно от них зависела наша свобода, наше окончательное расставание с тоталитарным прошлым… И публика, собиравшаяся там, и попса, веселившая эту публику, и светская пресса, с сальным блеском в глазах описывавшая все это, являли собой некий эталон отвратительности. Я, будь моя воля, дисквалифицировал бы любого певца, выступающего в казино. Нравится ему эта площадка? Вот пусть он там и поет, а залы вроде «России» для него должны быть закрыты, потому что «Россия» — не казино.
Вообще хватит лицемерно делать вид, будто порок можно загнать в некие рамки. Вывести, например, все игорные клубы и игровые автоматы за пределы Москвы и там, в Нагатинской пойме, организовать собственный Лас-Вегас. Проблема, в конце концов, не в том, что «дети смотрят». Старики и дети — любимый аргумент для всех тоталитарных сообществ. Смотрят взрослые. И играют в основном взрослые. Это же не «однорукий бандит» (все залы с этими бандитами, все красно-синие палатки с игровыми автоматами надо бы уничтожить немедленно, и тот факт, что ни «Наши», ни левые, ни правые до сих пор этим не занялись, а озабочены все больше этническими чистками, говорит только об их полном безразличии к будущему страны. Вот бы чем «Родине» прославиться, а не с мигрантами воевать). Это покер, ребенку этого так просто не освоить. Спасать надо взрослых. Особенно тех, кто действительно склонен к азартным играм — и никогда не узнал бы об этом, если бы у него под носом не переливался всем своим фальшивым золотом очередной игорный клуб.
Ну ладно, возразят мне. Но ведь в СССР была тьма нелегальных игроков, и все они успешно играли, чистили новичков по аэропортам и в купе скорых поездов, устраивали в банях подпольные турниры… Очень хорошо, соглашусь я. В СССР вообще много чего делалось нелегально. И мы отлично знаем, чем обернулась легализация всех этих прекрасных вещей, когда управлять государством и рулить крупным бизнесом стали бывшие цеховики или бывшие инакомыслящие. Советская власть много кому не нравилась, и это логично. В советской власти много было отвратительного, но и враги у нее были ей под стать, ибо наш враг — всегда наше зеркало. Советская власть плохо относилась к картежникам, но это не делает их святыми. Напротив, это один из немногих параметров, по которому я полностью солидарен с этой властью, сильно испортившей воздух в стране. Кое-что она делала совершенно правильно. Притоны были, есть и будут всегда. Нельзя, как известно, соблазнам не прийти в мир. Но горе тем, через кого они приходят.
Лично я снес бы в Москве не так уж много сооружений. Первым делом разрушил бы все московские тюрьмы, потому что условия содержания в них давно уже признаны нечеловеческими во всем мире. Наша пенитенциарная система — едва ли не самая больная точка во всем организме сегодняшнего государства, и никакая власть ничего с этим поделать не желает. Во вторую очередь, пожалуй, я разрушил бы известный дом на Лубянке, потому что его сколько ни перестраивай, хоть под детский сад отдай, — все получается одно и то же. Сквер надо разбить на этом месте или бассейн, что ли. И долго, тщательно хлорировать воду. А лучше бы освятить. После чего, в третью очередь, я разрушил бы — а лучше бы взорвал, чтоб эффектней, — все московские казино. Предварительно, конечно, эвакуировав служащих, посетителей и жителей окрестных домов. Дальше можно было бы приняться за бордели (их в Москве хватает, и все их знают), ночные клубы (тут я ограничился бы передачей помещений под что-нибудь полезное) и ипподром.
Потому что в тотализаторе тоже нет ничего особенно хорошего. Когда-нибудь Россия с ужасом посмотрит на свои подвалы и чердаки — на тюрьмы и притоны, на трущобы и чертоги. Но поскольку этот прекрасный день взятия наших бастилий и разрушения наших лас-вегасов еще не настал, я приветствую решение Думы ограничить игорный бизнес. Надо же с чего-то начинать.
16 февраля 2006 года,
№ 28(24319
