Маргарет Тэтчер - Великая. История «железной» Маргарет
Джон Дэвис, бывший генеральный директор Конфедерации британской промышленности (КБП), ничего не знал о политике, когда после смерти Иэна Маклеода был назначен министром технологии, и он, конечно, вошел в эту категорию. Джон мне нравился, но даже его самому горячему обожателю было бы трудно примириться с турбулентной промышленной политикой.
Наряду с Т. Барбером и Дж. Дэвисом Роберт Карр, министр по вопросам трудоустройства, был третьей ключевой фигурой, ответственной за экономическую стратегию в правительстве. Он был порядочным и трудолюбивым, хотя и не очень ярким человеком. Перед ним стояла сложная, возможно, невыполнимая, задача попытаться заставить работать ущербный Закон о трудовых отношениях. Его репутация «левого» по консервативным меркам была скорее вредна; профсоюзы смотрели на левых консерваторов, как на менее искренних. В качестве министра по вопросам трудоустройства во время первой забастовки шахтеров (1972) и в качестве министра внутренних дел во время второй (1974), он был одним из немногих в те годы, кто столкнулся с такими трудностями.
Среди этих немногих был Уилли Уайтлоу, бывший последовательно лидером Палаты, министром по делам Северной Ирландии, и, наконец, министром по вопросам трудоустройства во времена трехдневной рабочей недели. У нас было мало общего, и ни один из нас не подозревал, как близко сойдутся наши политические судьбы. Но я уже знала, что Уилли был надежным человеком, чьи манеры, голос и фигура делали его превосходным лидером Палаты общин. Кроме того, он обладал острым политическим умом и талантом руководства людьми.
После преждевременной смерти Маклеода переговоры об условиях нашего вступления в Европейское экономическое сообщество были поручены Джеффри Риппону. Хотя Джеффри и я формально происходили из одного круга, мы никогда не были близки. Мне всегда казалось, что он старался поразить оппонента скорее силой своей личности, нежели силой аргументов. Возможно, это было потому, что Тед дал ему задание добиться наилучшего из возможных соглашений в переговорах с ЕЭС, а это соглашение не всегда соответствовало нашим долгосрочным интересам.
У меня было впечатление, что среди членов кабинета Тед доверял больше всех Джиму Прайеру и Питеру Уокеру. Оба доказали свою преданность. Джим был личным парламентским секретарем Теда в оппозиции, а Питер организатором его кампании в борьбе за лидерство в 1965 г. Джим стал министром сельского хозяйства и соответствовал занимаемому посту с своим фермерским происхождением и румяными щеками.
Стремление Питера Уокера «модернизировать» британские учреждения, должно быть, помогло ему стать ближе к Теду. Он вскоре стал главой нового Министерства по вопросам охраны окружающей среды, где со всей энергией запустил самую непопулярную реформу местных органов власти, завершившуюся введенной уже в годы моего правления системой районных налогов. Позднее он перешел в Министерство торговли и промышленности (МТП). Джим и тем более Питер были младше меня, но оба имели гораздо большее влияние на общее направление деятельности правительства. Хотя их политические взгляды отличались от моих, я уважала их преданность Теду и их политическую эффективность.
Другие члены кабинета, Гордон Кэмпбелл, министр по делам Шотландии, Джордж Джеллико, лорд-хранитель малой печати и лидер Палаты лордов, Питер Томас, близкий сосед по парламентскому округу и друг, министр по делам Уэльса и председатель Консервативной партии, и Майкл Нобл, не участвовали в совещаниях. Так что у меня в кабинете был лишь один политический друг Кит.
С самого начала Тед Хит, Тони Барбер, Роберт Карр и Джон Дэвис с впечатляющим напором взялись определять курс радикальных реформ, а остальные члены кабинета с энтузиазмом их поддерживали. Правительство приступило к работе, желая сократить государственные расходы. Обсуждения начались в конце июля. Запланированный бюджет на 1974–1975 гг. было решено сократить в целом на 1,700 миллионов, и Тед издал документ об экономии, демонстрируя свою приверженность избранной стратегии.
Большая часть сокращений падала на промышленные расходы, хотя, в моем министерстве тоже велись споры о расходах. Инвестиционные субсидии были отменены, корпорация по промышленной реорганизации (КПР) закрыта. Авиационные и космические проекты подверглись тщательной проверке. Даже при отсрочке чрезвычайно дорогостоящего проекта «Конкорда», в целом из-за европейской политики, это была впечатляющая экономическая программа свободного рынка. Благодаря этому в октябре стал возможным бюджет, в котором базовая ставка подоходного налога в 8 шиллингов 3 пенни с фунта (чуть больше 41 пенса) была понижена на 6 пенни, были уменьшены корпоративные налоги, вступающие в силу в начале следующего финансового года.
Безотлагательно был выдвинут ключевой элемент нашей экономической программы: законопроект о промышленных отношениях. Структура законопроекта была понятна, ее мы тщательно прорабатывали, находясь в оппозиции, и опубликовали наши предложения в 1968 г. Главное заключалось в том, что коллективные договоры должны иметь обязательную юридическую силу, исключая случаи, когда обе стороны решат иначе; а исторически сложившаяся юридическая неприкосновенность профсоюзов должна быть ограничена и сведена к тем профсоюзам, чьи должностные инструкции соответствуют минимальным стандартам («зарегистрированным профсоюзам»).
В соответствии с этим законопроектом дела должны были рассматриваться новой системой промышленных судов и трибуналов, под представительством Национального суда по вопросам отношений в промышленности (НСВОП). Законопроект давал новые полномочия министру по вопросам трудоустройства, такие как возможность применить НСВОП в случае провала переговоров, или издать приказ отсрочить забастовку на срок до шестидесяти дней («время, чтобы остыть»), или организовать тайное голосование среди рабочих, участвующих в забастовке.
В этом законопроекте многое отвечало интересам профсоюзов, но при этом он был враждебно встречен левыми. В первый раз в английском законодательстве вводилось юридически обеспеченное право принадлежать (или не принадлежать) к профессиональному союзу. Была запланирована защита против несправедливого увольнения. Наконец, законопроект отменял условия, согласно которым забастовки рабочих из сферы обеспечения газом, водой и электричеством во время действия их контрактов считались криминальным преступлением. В то время я была сторонником законопроекта, хотя у меня были сомнения по поводу некоторых его частей. Мы все осознавали, что предыдущее лейбористское правительство в своем «Месте раздора» отступило от своих предложений о реформе профсоюзов под совместным давлением профсоюзов и партии. Поэтому мы были обязаны внести необходимые изменения.
Философия законопроекта была путаной. Подразумевалось, что если профсоюзы будут утверждены в своих полномочиях, они будут дисциплинировать своих членов, уменьшая число несанкционированных забастовок, например, и используя свою промышленную силу регламентируемым и мирным образом. Но законопроект также усиливал позицию отдельных личностей, он был смешанным по своему характеру.
Тогда мы наивно полагали, что наши оппоненты будут играть по тем же правилам, что и мы. Так, мы полагали, что не будет ни массовой оппозиции по отношению к законопроектам, принятым демократически избранным правительством, ни массовых нарушений закона, как в случае с шахтерской забастовкой 1972 г. Мы не осознавали, что оказались вовлечены в борьбу с беспринципными людьми, чьи главные цели лежали не в сфере промышленных отношений, но в сфере политики. Лишь позднее, когда я была лидером оппозиции, я осознала, как глубоко экстремистски настроенные левые проникли в руководящие круги профсоюзов и почему эта «гигантская сила», о которой памфлет тори говорил в конце 1950-х, была теперь использована таким образом. Коммунисты знали, что они не могут вернуться в парламент, и решили продвигать свои идеи, пробравшись в руководство движением профсоюзов. И тот факт, что оба правительства, Вильсона и Хита, противостояли профсоюзам и проиграли, усиливало их влияние больше, чем если бы мы не оспаривали их силу с самого начала.
Роберт Карр сказал Британскому конгрессу тред-юнионов в октябре 1970 г., что главные аспекты законопроекта о промышленных отношениях обсуждению не подлежат. Второе чтение законопроекта было назначено на декабрь, в феврале и марте 1971 г. прошли массовые протесты и забастовки против него. Лейбористы использовали все средства, чтобы противостоять законопроекту, но в августе 1971 г. он должным образом вошел в свод законов. Британский конгресс тред-юнионов направил резолюцию, приказывая профсоюзам «разрегистрироваться». Таким образом, оставалось увидеть, когда закон вошел в силу в конце февраля 1972 г., каким будет его практический результат. Нам скоро предстояло это узнать.
