Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6366 ( № 14 2012)
- Кажется, я проголодалась! - сообщила Обоярова и свернула к заведению под вывеской "Фазенда".
Кокотов хотел возразить, что у них полная машина еды из "Шестого континента", но промолчал, не решаясь перед обладанием огорчать женщину излишней бережливостью. Свободных мест на парковке не оказалось. Писодей обрадовался и хотел предложить романтичный пикник в ближайшем лесу, но упорная пионерка громко посигналила. К "Крайслеру" суровым шагом направился охранник. Поначалу он был строг, но, узнав Обоярову, расплылся в улыбке и потрусил убирать резервный барьерчик с изображением инвалидного человечка.
- Наталья Павловна, ну где же вы пропадали?
- Я вернулась, Володя! Мы теперь часто будем сюда ходить, - пообещала она и величественно протянула ему пакетик с гостинцами: - Всё, как ты любишь!
- Спасибо, для вас в любое время место найду!
- Ну, пойдёмте, Андрюша! Вам тут понравится! - Она по-семейному взяла Кокотова под руку.
Оправдывая своё название, ресторан "Фазенда" напоминал затейливую сельскохозяйственную инсталляцию. Посредине зала высился стог с торчащими пряслами. Сбоку из сена высовывались, как живые, вылепленные из воска грубые мужские и нежные девичьи ступни. Рядом стоял муляж рыжей коровы в натуральную величину и через равные промежутки времени издавал протяжное электрическое мычание. На резных полках теснились чугунки, кринки, чайники. Со стен свисали рушники с вышитыми петухами, к деревянным балкам были привязаны пучки ромашки, мяты, кориандра, зверобоя... По углам мотали маятниками старинные ходики. Обширное помещение делилось с помощью берёзовых жердей на кабинки, напоминающие загоны. К мощным дубовым столам были приставлены лавки, застеленные чёрно-белыми коровьими шкурами. На жердях там и сям расселись чучела курочек, петухов, уток, индеек... Официанты, одетые, как пастухи и пастушки из ансамбля "Калинка", бегали с подносами от загона к загону. Посредине подиума в окружении зачехлённой аппаратуры сидел на табурете паренёк в кургузом пиджаке, галифе и фуражке с цветком. Волнуя трёхрядную гармонь, он негромко импровизировал на тему "Yesterday".
Войдя, Наталья Павловна остановилась и огляделась.
Некоторые посетители её узнали и, сблизив головы, зашептались, искоса посматривая на Обоярову. Обычно так косятся, если в тёплую компанию друзей нахально, без приглашения встревает кто-то набезобразничавший на прошлой вечеринке. Однако бывшая пионерка не дрогнула и одарила недоброжелателей победной усмешкой. А к ней уже мчался метрдотель, выряженный старшим пастухом.
- Наталья Павловна, наконец-то!
- Здравствуй, Наиль!
- А мы уж думали...
- Вздор! Всё по-прежнему. А это ваши любимые! - Она протянула пакетик с гостинцами.
- О-о!- расцвёл он и отвёл гостей в пустой загон с табличкой "Reserved", дождался, пока они усядутся, и с полупоклоном положил на стол две толстые папки, обтянутые коровьей шкурой.
- Мне как обычно, - не раскрывая меню, ласково объявила Обоярова.
- "Вива, Бразилия!" с нормандскими сливками? - радостно уточнил Наиль. - И яблочный штрудель "Эрцгерцог Фердинанд"?
- Разумеется. Я не меняю привязанностей. Пожалуй, за исключением одной... - Она с оперной нежностью посмотрела на автора "Роковой взаимности". - Милый, а ты что будешь?
- Я? Я бы... просто кофе... - несмотря на радостное смущение, Кокотов понимал, что расплачиваться опять придётся ему.
- Какой именно кофе? - спросил метрдотель так серьёзно, будто речь шла по меньшей мере о выборе донорского сердца.
- Самый обычный... - Писодей осторожно потянулся к коровьей папке, чтобы взглянуть на цены.
- Андрюша, попробуйте "Ламбаду-Милк" с шоколадной крошкой и молоком ламы. Не пожалеете!- посоветовала Обоярова, твёрдо останавливая и нежно гладя его руку.
- Прекрасный выбор! - похвалил старший пастух и исчез.
Наталья Павловна откинулась спиной на берёзовую жердь и вновь огляделась вокруг с таким счастливым видом, точно после нечеловеческих скитаний воротилась наконец под отчий кров. Она и дышала глубже обычного, словно стараясь вобрать в лёгкие побольше родного воздуха. Обводя взором милые пределы и едва кивая некоторым знакомым, бывшая пионерка умудрялась выразить самые разнообразные чувства - от тёплой неприязни до дружеской ненависти. Затем она повернулась к писодею, положила голову ему на плечо и прошептала:
- О, мой рыцарь! Вы даже не представляете, как мне тяжело! Какой это был позор! Я приехала за своими вещами, а Федя приказал Мехмету погрузить их в грязную садовую тачку из-под навоза, вывезти за ворота и свалить в лужу!
Было воскресенье. Все возвращались домой из храма, видели мой позор и хихикали. А вон та выдра... Не смотрите в её сторону! Она хохотала! Они все думали, я никогда сюда не вернусь. Вы понимаете, никогда!
- Понимаю...
- А я вернулась благодаря вам, мой герой!
Появилась официантка с неподвижной, словно приклеенной скотчем улыбкой. Она выставила перед гостями кофе и тарелочку со штруделем. Кокотов получил стеклянную кружечку, из которой торчала длинная ложка, увенчанная крошечным бумажным сомбреро. "Ламбада-Милк" оказался чуть тёплым, а шоколадная крошка скрипела на зубах, как песок. Кофе, принесённый Обояровой, отличался, кажется, лишь тем, что с длинной ложки свисал малюсенький государственный флаг Бразилии. Бывшая пионерка сделала два глотка и без всякой охоты попробовала кусочек штруделя.
- О, мой рыцарь, сейчас мы поедем туда. Мне так тяжело! Вы поддержите меня?
- Конечно!
- Я покажу вам дом. Даже мою зеркальную спальню. Понимаете?
Сердце Кокотова трепыхнулось и подпрыгнуло, будто живая рыба на весах, писодей незаметно сунул руку в карман, выдавил на ощупь из упаковки таблетку камасутрина и тайно положил в рот, запив мерзкой "Ламбадой".
- Вкусно? - кивнул он на штрудель, надеясь, что ему предложат попробовать и можно будет заесть прогорклую кофейную дрянь.
- Так себе... - пожала плечами Наталья Павловна, отодвинула тарелку и нетерпеливо передёрнула плечами.
Уловив повелительную судорогу клиентки, тут же прибежала пастушка и положила перед Кокотовым, оставшимся без штруделя, маленькую коровью папочку со счётом. Он раскрыл, глянул и приятно удивился: оказалось, цены здесь, в Рубляндии, такие же гуманные, как и в "Царском поезде". Писодей хотел даже пошутить про коммунизм в отдельно взятом районе Подмосковья, но понял и вспотел: четыре крупные цифры, напечатанные внизу, оказались не рублями с копейками, как ему подумалось сначала, а просто рублями. Страшась, что денег не хватит, автор "Жадной нежности" вынул порт[?]моне и стал нервно рассчитываться, напоминая фокусника, вытягивающего из себя бесконечную бумажную ленту. Пастушка смотрела на неиссякаемые палевые "квадрижки" так, словно клиент расплачивался использованными гигиеническими прокладками. Наталья Павловна, ощутив неловкость, мечтательно отвернулась к окну. Наконец писодей выложил последнюю, самую замусоленную бумажку и, сгорая от стыда, добавил "на чай" несколько обидных "красноярок" цвета болотной зелени.
Наиль, сожалея о краткости их визита, довёл клиентов до самой двери и простился с тем прохладным радушием, с каким обычно провожают вон симпатичную мамашу, зачем-то притащившую в гости своего истеричного и антисанитарного ребёнка. Очутившись на улице, бывшая пионерка спросила с нежным раздражением:
- Друг мой, вы забыли кредитку дома?
- У меня нет кредитки, - сознался Кокотов.
- Как это так?! - опешила она, словно он признался ей в отсутствии важнейшего жизненного органа.
- Говорят, с карточек деньги воруют...
- Что за чушь?! Завтра же идите в банк и заведите себе карточку! Вот ещё...
Володя, охваченный должностным восторгом, руководил выездом с парковки страстно - забегая то справа, то слева, приседая и маня на себя задний бампер. В завершение он вынесся на проезжую часть и властным взмахом остановил движение, давая Наталье Павловне возможность без помех влиться в шоссейный поток. Воздушный поцелуй был ему наградой.
Торгово-ресторанный анклав исчез так же внезапно, как и возник. Снова потянулось Подмосковье с желтеющими лесами, праздными полями, элитными посёлками, дальними церквушками. Миновав мост через Москву-реку, они въехали на Николину гору и вскоре остановились перед высокими коричневыми воротами. Обоярова требовательно посигналила и, ожидая отзыва, сообщила:
