Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6495 ( № 10 2015)
– Какой дурак, такие глупости мелет… Отпусти, Коля… Мне холодно…
Царь, играя, притиснул покорную женщину к себе.
– Боже мой… Грех-то какой, – прошептала Даша, слабея. – Отпусти, говорю! – жалобно простонала в ухо, будто случайно прикусила за мочку. Царь очнулся от блажи.
Тут луна окончательно свалилась за ельники. За озером ухнул филин, взлаяла на деревне собака, пропел петух. В небе вспыхнула звёздочка и полетела к земле, оставляя зелёный пыльный хвост. Царь, пропитываясь водою, как трухлявая падь, утопал в травяной ветоши, один лишь нос и лоскут бороды торчали наружу; Дарья, подсунув ладонь под голову Николая, то ли пыталась приподнять её, то ли притискивала к мокрой встопорщенной груди, покрытой пашенцом озноба, забивая ему дыхание.
Наконец женщина справилась с собою, слышно было, как тяжело, прерывисто дышала, остывая от наваждения, хлюпала плюснами по отмели, ломался, хрустел под ногами молодой ледок.
– Чего лежать? Поигрались, и хватит… Главное, ума не терять, верно, Коля? Я жена мужняя, и ты не холостяк. Пойдём, давай, домой-то, – позвала Даша просто, по-семейному, натягивая рубаху. – Простынешь ведь, такой лешак.… Кто лечить станет? Палочка Кох иль бутылочка Греф? Те не будут, не-е.
Голос из темноты казался бестелесным, ничейным. Дашу, наверное, бил озноб, слышно было, как мелко стучали в лихорадке зубы и прикусывали слова.
Царю вставать не хотелось, жалко было обрывать сладкий сон. Так бы и уйти в забвение. Коля уже не чувствовал тела. Вода залилась на лоб, покрыла озеночки, заструилась в зеницы, в самое глухое, тёмное нутро сознания, где всё ещё светила багровая луна, похожая на расписной самоварный поднос. По жести плыли странные суденки с выгнутыми по-птичьи носами, ветер туго натягивал паруса, вздёргивал волну под верхние нашвы, сбивал с гребней пену на прекрасное девичье лицо, склонившееся с борта над пучиной. Царь загребал уже из последних сил, стараясь догнать суденко, ухватиться за протянутую руку.
– Всё, – захлёбываясь, прощально прохрипел Царь. – Песенка спета… Финита ля комеди…
– Ну что, идёшь, нет? – тоненько просквозило издали, из другой, полузабытой жизни. Луна в голове потухла, кораблик скрылся за горизонтом. Царь перевернулся на живот и, утыкаясь лицом в водянину, сначала встал на колени... Ноги подгибались, протестовали, отказывались держать человека. Надо упираться, куда-то тащить эту негодящую проспиртованную требуху, от которой нет никакого прока, и никто не восплачет, если пропадёт она под берегом, пойдёт на поедь ракам и рыбьей мелочи.
Из темени ухватили Царя за рукав. Пальцы цепкие, острые, словно шилья иль когти сапсана. Наводяневшая толстовка студнем обвисла на плечах, поползла с локтей, стянув руки Николая, будто смирительная рубаха. Наваждение продолжалось.
– Господи, ну зачем так-то пить, Коля? – плеснулся жалобный голос, словно птичий ночной вскрик.
Царь прокеркал горлом, давясь слезами, вымывая из груди тоску одиночества. Они текли не из глаз, а где-то изнутри, под горлом, отчего надсада давила грудь, словно бы там и запрудило камнем-одинцом слёзный родник.
– Пьёшь и пьёшь без остановки, – увещевала Даша жалостливо, по-матерински. – Это ж какое здоровье надо иметь? Так себя не надо попускать, Коленька. Возьми себя в руки.
Голосок был тоненький, плавучий, материнский, с дрожью, готовый вот-вот оборваться, но пробирал до самого нутра. Давно уже никто с такой домашней наивной простотою не увещевал Царя.
– Ты слышишь меня? – Даша поймала его грубые пальцы, крепко сжала и, наверное, позабыла отпустить. Или Царь не отпускал, а женщина не решалась огрубиться в такую несчастную для человека минуту. Царь потерялся, и его надо было вернуть к жизни; одинокого человека и воробьи заклюют, и мыши обгрызут. Бедный, несчастный Коля, более неприютного сиротею, пожалуй, не сыскать на всём белом свете, и некому его пожалеть.
Лишь подумала так, и сама чуть не заревела белугой.
Даша закоченела, уже не чувствовала тела, ноги её превратились в скотские костомахи, казалось, совсем отнялись «баталыжки» и стучали в расползшихся тапках; ей бы хотелось заскочить поскорее в спаленку, сбросить железную исподницу и нырнуть в постель; да вот Царь плетётся, как невольник, окованный в кандалы.
Царь не отозвался, но послушно кивнул. Новые хозяйские галоши с красным байковым подкладом Коля где-то потерял, шерстяные носки заилились от грязи и травяной щетины, елозили на ногах, как хлевные чуни. Царь плохо понимал, о чём говорит спутница, для его сердца не слова сейчас были важны, а сама тонкая голосовая струна, которая и томит, и возбуждает, и вгоняет в умилительные, освобождающие слёзы.
Пошатываясь, всползли по взвозу на поветь, взявшись за руки, будто влюблённые. Даша включила свет и обомлела, разглядев Царя в его самом жалком виде – с грязным, в потёках лицом, в склокоченной бороде и обвисших усах застряли прах и озёрный ил, проваленные глаза в багровых воспалённых веках глядели безумно. Даша невольно всплеснула руками:
– Бедный Коля… До чего же ты довёл себя с этим винищем! И не нажорался ещё? Ты же был Царём, с тебя Горыня писал портрет государя. Люди шли толпой, чтоб глянуть, и молились… Идол ты, идол. Совсем забыл себя? Я прежде, Коля, любовалась тобой, думала: боже мой, бывают же на свете такие красивые мужики, – говорила женщина, будто признавалась в прежней потаённой любви, которой уже никогда не быть.
Царь пытался что-то выдавить из себя, но лишь промычал невнятно, подавился первым же словом.
Теги: Владимир Личутин
Не всё коту Масленица
Есть у одной моей давно знакомой супружеской пары дочка. Назовём её... ну, хотя бы Алисой. Милое одиннадцатилетнее создание. Умненькое, не капризное, общительное. Хотя по складу характера скорее интроверт. И подобно многим своим сверстникам является Алиса преданной поклонницей жанра фэнтези. А в последнее время подсела на сагу "Коты-воители". Капитально подсела, постоянно пасётся на фан-сайте, знает наизусть имена всех персонажей, мельчайшие подробности их биографий и даже сама пишет фанфики, которые на том же сайте и выкладывает. Такие, знаете, «побочные» приключения героев, вольное развитие основной темы. Я их читал; не хуже оригинала, на мой взгляд.
Она и меня пыталась в свою веру обратить. Ненавязчиво, но целеустремлённо. Периодически подкладывала мне свежие «котские» романы по мере их появления на прилавках, терпеливо разъясняла, чем «речные» коты отличаются от «скальных», а «целители» от «оруженосцев». В общем, миссионер и пропагандист в одном флаконе.
Я, чтоб не выглядеть в её глазах полным профаном, в Википедию слазил. Выяснились любопытные вещи. Узнал, в частности, что за именем автора Эрин Хантер (охотник, между прочим, если кто подзабыл английский) скрываются четыре дамы-англичанки, которые с пулемётной скоростью строчат роман за романом о жизни и непростых взаимоотношениях четырёх (совпадение или?..) диких племён усатых-полосатых. Всего на сегодня вышло несколько серий по опять же нескольку книг в каждой, и конца этому бурному потоку, похоже, не предвидится. Поскольку есть устойчивый, растущий год от года спрос. Да, повезло тёткам, набрели на золотую жилу. Что ж, надо разрабатывать - не пропадать же такому добру. Но я не про их кроличью плодовитость, я всё-таки об Алисе.
Скажу честно: меня коты не зацепили. Почему – отдельный разговор. Я вообще с трудом понимаю, как люди ухитряются выжимать из таких тем больше пары-другой сотен страниц. Это как если бы Киплинг вместо своей неувядаемой и компактной «Книги джунглей» клепал бы и клепал романы-сиквелы и приквелы про Акелу, Багиру, Каа и иже с ними. А что, пипл бы хавал, если судить по успеху «Котов». Просто сам Киплинг, как что-то мне подсказывает, до этого бы не опустился. Наверное. Но вернусь к Алисе.
Алиса, сказал я, коты – это прекрасно, но на них не сошёлся клином свет. Есть огромное количество других, не менее симпатичных зверушек. Правда, самые выигрышные из них уже давно приватизированы другими «фэнтезистами», однако на наш с тобой век хватит. Что нам мешает написать... ну, например, о кротах? «Кроты-воители» – по-моему, звучит. С подзаголовком: «Подземные войны». А главного героя назовём Слепошарый. Как тебе такое, скажем, начало: «Ничто не предвещало беды. Земная твердь казалась незыблемой и вечной. И когда земля вдруг затряслась, всех обитателей Края Рощ и Лугов объял смертельный ужас...» Ну что, возьмёмся? Чем мы хуже этой отлаженной британской машины по выкачиванию денег из карманов простодушных юных (и не очень) читателей?! Утрём носы четырёхглавому Хантеру! Прикольная могла бы выйти пародия...
Зря я тогда это слово произнёс. Переоценил я Алисино чувство юмора. Вернее, недооценил её преданность миру любимых «Котов». Обиделась на меня моя несостоявшаяся соавторша. Не скажу что смертельно, но о прежней доверительности отношений теперь можно только мечтать.
