Олег Гусев - Дракон с копытами дьявола
То, что сегодня происходит в Европе — это фундаментальный сбой всей европейской политической антропологии. Это ее конец. Выйти из этого момента путем утихомиривания разбушевавшихся арабов невозможно. Произошел сбой на уровне парадигмы. Также, как у нас в конце 1980- начале 1990-х гг., в конце советской власти, вдруг стало ясно, что советская парадигма более не действует, она не действует — и все. Ее можно штопать, пытаться сохранить изо всех сил, но ей по большому счету пришел конец. Вот так же, на наших глазах в сегодняшней Европе приходит конец западноевропейской политической антропологии. На поверхности снова появляются те факторы, которые были запрятаны глубоко и давно. Снова на поверхность всплывает то, что считалось преодоленным, забытым, уничтоженным еще на заре Нового времени — фактор этноса, фактор культуры, фактор религии. В светской Франции этнос и религия могут существовать только как индивидуальное предпочтение гражданина, без какого бы то ни было коллективного и социального измерения. Как социального явления, как коллективной идентичности религии не существует. И вся французская история последних столетий — это триумф lacite, «светскости».
И вдруг не всплеск своей собственной религии, не католичество и не протестантизм, а именно — наличие исламской миграции возвращает Францию к тому состоянию, которое французы уже давно пережили и преодолели, плюнули и забыли — к фактору религиозной идентичности. Это началось с запрета ношения платков в школе девочкам мусульманкам. И уже в этом скандале французы поняли, что что-то страшное происходит в их парадигме, потому что большое количество их граждан просто плюют на ментальность, на культурные формы и на светские нормы коренных французов, не собираются их соблюдать.
Политическая антропология светской Европы трещит по швам, и, вообще говоря, это ее конец. Соответственно, Европа должна перейти к другим формам, к другой политической антропологии, а к какой — пока непонятно. Потому что в последние десятилетия, за последние полвека европейская идентичность оттачивалась как раз через критику других форм политической антропологии, в частности, этнической, приравнивая ее к печальному опыту национал-социализма. Сейчас та же самая этническая идентичность предъявлена Европе, но уже не на основе своего национализма, а на основании модели поведения иммигрантов, которые не учли опыт «денацификации», которые его не прошли, для них он является чуждым. По сути дела именно они, иммигранты, могут обвинить европейские государства в «национал-социализме», хотя сами эти государства спят и видят, чтобы избавиться от последних элементов того, что хоть как-то отдаленно напоминает европейский, собственный коренной национализм, который полностью дискредитирован, очернен и осужден в Европе. Теперь же Европа столкнулась с национализмом среди иммигрантов, который не «демонизируется» автоматически обращением к гитлеровскому опыту. Вот тут-то и возникает абсолютный крах европейской парадигмы.
Иными словами, я думаю, что пришел конец Европе, на наших глазах, быстрее, чем многие ожидали, и именно той Европе, которую мы знали последние столетия. И какой будет новая Европа и будет ли она вообще, решится теперь заново. На наших глазах будет происходить что-то невероятное. Удар нанесен в центр системы, как в свое время удар по СССР был нанесен по компартии, которая стала от страха жечь свои партбилеты. Точно так же удар сейчас нанесен по основе европейского самосознания. Это святая святых европейской идентичности — и вдруг оказывается, что это нездоровый субъект, что он умирает. Европа сегодня умирает.
А нам это последний знак. Слава Богу, что мы не такая европейская страна, как Франция или Германия. И сейчас наше «отставание» от Европы — это наше главное преимущество. Безусловно, если мы пойдем по европейскому пути, то мы очень быстро придем к схожей ситуации. Но в том-то и дело, что для России еще не поздно правильно расшифровать этот урок. Надо плюнуть на Запад, надо сказать — «какое счастье, что мы не проделали еще несколько шагов в этом направлении». Надо забыть об этом кошмарном сне, который называется «западная цивилизация», «глобализация», «политкорректность», «либерализм», «права человека», это надо забыть, весь этот страшный бред. Надо строить нашу российскую государственность, надо экзальтировать нашу национальную идентичность, не то, чтобы поднимать молодежь на правые марши, надо поднимать всю страну, всю нацию на то, чтобы немедленно укреплять нашу собственную этническую, этнокультурную идентичность, православную и русскую, если мы хотим сохраниться от этой эрозии. Нам необходимо просто вводить нормы этнокультурной гигиены. Немедленно, именно исходя из опыта Европы, поскольку опыт Европы — это конец Европе.
Это все будет погашено, рано или поздно все это остановится, но для политологов, для людей, которые понимают в вопросах политической философии — это знак, в котором невозможно ошибиться. Мы пережили кризис советской системы, и тот, кто был в это время в зрелом уме, помнит, как это происходило, это бесценный и страшный опыт падения цивилизации. То, что происходит сейчас в Европе — это падение цивилизации. И нам нужно немедленно плюнуть на Запад, плюнуть самым серьезным образом, погнать в шею в пригороды Парижа остатки наших атлантистов, правозащитников, либералов и западников, пусть они там рассуждают о «правах человека», и о том, «кому в России наступают на горло». И конечно, надо снять последнее табу на национальное возрождение в России. Немедленно снять табу, поскольку до сих пор перед любым проявлением русского национализма ставятся препоны, происходит его демонизация, раздается вой, писк, визг, лай, смрад, начинается паника в верхах, бьется в истерике пресса. Это видно на примере «Правого марша» 4 ноября, который был очень корректный, тихий и скромный по сравнению с аналогичными европейскими маршами, с тем, что происходит в Германии или Голландии, когда десятки тысяч людей с перегретым этническим чувством высыпают на улицы и громят все на своем пути. Поэтому тот визг и тот шок, в которые поверг наш скромный «Правый марш» 4 ноября (2005 — Ред.) г. власти и СМИ — это абсолютно неадекватная реакция на фоне того, что происходит во Франции.
Во Франции соблюдали права человека, заглушали свою собственную этническую идентичность. Дособлюдались и дозаглушались. То, что происходит во Франции, означает гражданскую войну. Они получили то, что заслуживают. И мы получим то же, если сделаем, хотя бы еще один шаг в сторону Европы, в сторону Запада. Это начнется и у нас.
Конечно, тут приложила руку и Америка, которая мстит Европе за ее колеблющуюся позицию в отношении поддержки их авантюр. Америка влияет на это. Но и у нас она будет влиять! Вы что, думаете, что наши диаспоры, наши этнические группы, которыми пропитаны наши города и поселки, они что, так уж имунны для влияния американских фондов, НПО и правозащитных групп и грантов? Ничего подобного, они так же подконтрольны им, там давно отлажены механизмы манипуляции.
Поэтому нам все это угрожает в неменьшей степени, и последний звонок для российской государственности раздался: можно скорчить либеральную мину, общедемократическую рожу, мол, все обойдется. Не обойдется. Нам необходимо пересмотреть свое отношение к этнической проблеме в России.
Корр.: Но альтернатива этому западному типу цивилизации, этническое, религиозное самосознание — не есть ли это возвращение в средневековье?
Дугин: Да, есть — и пожалуйста! Кризис современного западного общества, исчерпанность парадигмы Просвещения и есть приглашение к возврату в Средневековье. Да, нам нужно строить новое Средневековье, модерн свою повестку дня исчерпал. Парадигма модерна отходит в прошлое. Безвозратно. А разве не к Средневековью мы возвращаемся после краха советской системы?! Разве не к Средневековью взывает повышение роли церкви в нашем обществе, повышение национальной идеи?! Мы стремительно выходим из парадигмы модерна, но именно парадигма модерна в свое время дала свою пристрастную и чисто негативную оценку Средневековья, как «дикости», «варварства», «тьмы», «мрака». Но это было ни что иное, как политическая пропаганда, «черный пиар». Средневековье подверглось черному пиару в эпоху Возрождения и особенно — в эпоху Просвещения. Но на самом деле Средневековье, если смотреть другими глазами, — это блестящий, прекрасный золотой век мировой культуры, это самобытный уникальный расцвет традиционной политической антропологии. Это вера, это подвиг, это сила, это великие люди, это прекрасные дамы, это удивительные приключения.
Средневековье — это золотой век человечества, такой красоты искусства, такого напряжения человеческого духа, такой широты подвигов и действий, такого напряжения человеческой драмы и полноты духа, как в Средневековье, такого расцвета религии и духовной культуры не знала, пожалуй, ни одна другая эпоха. И поэтому — возврат в Средневековье это прекрасно! На самом деле, в современном мире будет либо возврат к Средневековью добровольный, сознательный и причем к своему Средневековью, либо мы попадем в чужое Средневековье, например, в исламское Средневековье. Это очень близко к реальности. Вопрос не в том — к Средневековью или нет, ответ только один — к Средневековью — да, конец модерну — да. Но к какому Средневековью — к своему или к чужому? Именно в этом вопрос для России.
