Александр Бирюк - Совершенно секретно
— Я прекрасно знаю, Дурлейн, — сказал Байер, когда этот страшный обход был закончен, — что вы парень не из робкого десятка. Вы успели повоевать и против нас, и против итальянцев, и даже против японцев, и меня не поразит ваше упорное упрямство, если вы таковое проявите, отказываясь сотрудничать с нами. Я даже уважаю вас, ей-богу, но я слишком презираю англичан, которые послали вас сюда на верную гибель. Эти лицемеры уверили вас, что вы будете сражаться за свою родину, за благо Нидерландов… Но этого ли ваши хозяева хотели на самом деле? Посмотрите, какими документами они вас снабдили!
Байер протянул Дурлейну два голландских паспорта — один фальшивый, изготовленный в секретной английской лаборатории, а другой настоящий. На паспорте Дурлейна лев смотрел в другую сторону.
— Какое убожество! — воскликнул гестаповец, явно наслаждаясь впечатлением, которое произвел на голландца. — Можно подумать, что ваш паспорт изготовили дилетанты, ведь он действителен до первого же патруля. А деньги? Сомнительно, чтобы вашему казначею было неизвестно, что купюры, которые он вам вручил перед заданием, вышли из обращения еще три года назад! С вашей одежды забыли спороть бирки лондонского магазина, а пилюли, пилюли с цианистым калием, которые должны были вас избавить от мук в гестапо, наполнены чем угодно, только не ядом. Неужели вы и теперь думаете, что ваши шефы ведут с вами честную игру? Проклятые лицемеры! Да они всех вас, голландцев, посылают на верную гибель — вы им нужны, как собаке пятая нога!
Дурлейн был потрясен тем, что узнал. Конечно, у него и в мыслях не было продаваться нацистам, но в этот самый момент он понял, что ему любой ценой необходимо предупредить остальных своих ничего не подозревающих товарищей, которых англичане собирались отправить прямо в руки врага. Прекрасно отдавая себе отчет, на что идет, он согласился принять участие в радиоигре нацистов, желая оттянуть час расплаты и лелея надежду на побег. Он тотчас был передан в руки шефа абвера (армейской разведки) майора Германа Гискеса, у которого с гестапо была соответствующая договоренность, и скоро очутился в центре радиосвязи в Шевенингене. Гискес был доволен — с каждым новым “перевербованным” его шансы одурачить англичан по-крупному увеличивались многократно, а с появлением Дурлейна, который оказался наиболее опытным из всех захваченных агентов, всей игре можно было придать более интересное продолжение.
Однако немец ошибся в своих расчетах — Дурлейн обвел его вокруг пальца, усыпив бдительность своей показной покладистостью — не прошло и нескольких месяцев, как голландец сбежал из тюрьмы Гаарен вместе с другим наиболее ценным специалистом — Гуго Уббинком. 31 августа 1943 года, беглецы незаметно для охраны выбрались из камеры, и воспользовавшись хлынувшим с небес ночным ливнем, перелезли через высокую кирпичную стену и сплошной частокол колючей проволоки. Переодевшись в заранее добытые спецовки железнодорожников, они в качестве участников поездной команды добрались до Брюсселя, а затем и Парижа. В декабре им посчастливилось наконец-то достичь швейцарской границы, и вскоре Дурлейн и Уббинк прибыли в английское посольство в Берне. Офицер британской разведки при посольстве, внимательно выслушав страшный рассказ беглецов, посодействовал их отправке в Испанию, откуда через Гибралтар голландцы прибыли наконец в Великобританию на английском пароходе. 1 февраля 1944 года их прямо с пристани забрали агенты британской контрразведки, и беглецы глазом не успели моргнуть, как снова очутились в тюрьме — на этот раз английской.
Целых три месяца повторяли вернувшиеся из ада голландцы свою историю чересчур недоверчивым офицером военной контрразведки, и все эти месяцы им было отказано в свидании с главой голландской секции УСО полковником де Брюйном и вообще с кем бы то ни было из иностранцев, включая и непосредственного их начальника капитана Лифтника. И только в мае 1944 года они наконец-то встретились с Лифтником, на котором тот буквально ошеломил своих бывших агентов, сообщив, что из Голландии пришла радиограмма, где говорилось о том, что Дурлейн и Уббинк якобы работают на немцев.
Лицо Дурлейна потемнело от гнева.
— Ну и сволочи же эти англичане! — закричал он. — Это они ведут с нами нечестные игры, потому что прекрасно знают, кем именно составляются все эти радиограммы!
— Не беспокойтесь. — утешил разведчиков шеф. — Заброс нашей агентуры в Голландию уже давно прекращен.
…Через неделю Дурлейна и Уббинка освободили, но правды они так никогда и не узнали. Дурлейн до самой победы воевал стрелком в бомбардировочной эскадрилье, сформированной из голландских летчиков, после войны вернулся во флот. Он был участником комиссии по расследованию деятельности голландской секции УСО, учрежденной решением парламента Голландии в 1947 году и возглавленной прославленным героем голландского Сопротивления судьёй Л. А. Донкером.
— Я уверен, что англичане вели нечестную игру со всем голландским Сопротивлением, — заявил Дурлейн на одном из заседаний комиссии. — Но у меня нет ни одного прямого доказательства, однако важные вопросы несомненно имеются. Почему, скажите, так плохо были изготовлены документы, которыми снабжались забрасываемые на оккупированную гитлеровцами территорию агенты? Почему агентам давали для использования изъятые из обращения деньги? Почему в голландских операциях УСО было столько чересчур подозрительных “промахов” и “небрежностей”? И почему, наконец, нас изолировали по возвращении в Великобританию? На последний вопрос у меня самого имеется вполне определенный ответ: несомненно, мы были нежелательными свидетелями, и нам ни в коем случае нельзя было позволить встречаться со своими товарищами. Я уверен на все сто, что нас просто принесли в жертву. Почему? Во имя чего погибли сорок восемь патриотов, посланные на заведомо обреченные операции? Это не могло быть простой случайностью. Надо задать все эти вопросы самим англичанам, и интересно, что они в этом случае соизволят ответить?
…Правительство Великобритании довольно долго игнорировало официальные запросы судьи Донкера, но потом все же направило в Гаагу двух чиновников министерства внутренних дел — А.Гаррисона и У.Розицкого. Англичане разом отвергли все обвинения, заявив, что в штабе УСО на Бейкер-стрит никогда предателей не было, но и Центр намеренно не жертвовал ни одним из своих агентов. Тогда на следующем заседании выступил еще один голландский агент УСО Губерт Лауверс, чудом выживший в нацистском концлагере, и после войны обвиненный в самых мерзких преступлениях и покрытый позором, он не дождался от англичан никакого оправдания и предстал перед судом у себя на родине. Однако в дело вмешался бывший главный инструктор УСО майор де Грааф, который под присягой подтвердил суду невиновность Лауверса и заявил, что работая на немцев, Лауверс неоднократно находил способ в своих радиограммах предупреждать центр о своем провале, и эти радиограммы Грааф видел своими глазами. Обвинения в сотрудничестве с врагом с агента были сняты, вместо этого в вину ему были поставлены какие-то мифические “ошибки” и “просчеты”, однако голландец жаждал полной реабилитации, и потому на комиссии он рассказал свою историю, пролившую некоторый свет на интересующий всех честных голландцев вопрос.
Глава 2. Предупреждения Губерта Лауверса
Заброшенный в Голландию в самом конце 1941 года, радист Губерт Лауверс был схвачен гестаповцами 6 марта 42-го при облаве на одной из явочных квартир в Гааге, откуда вел радиопередачу на Лондон. Почти неделю агент провел без сна в застенках гестапо, допрашиваемый сменявшими друг друга тремя офицерами в черном. Однако голландец упрямо держался легенды, согласно которой был простым боевиком, явок не знал, встречали его опытные проводники, а то, что интересовало сейчас гестаповцев, ему знать не полагалось. Так проходил день за днем, допрос сменялся допросом, однако Лауверс обратил внимание на то, что гестаповцы его по-настоящему так и не пытали, ограничиваясь тем, что просто не давали ему спать, орали на него и слепили невыносимым светом яркой лампы. Он не знал еще тогда, что это было одно из условий договора, заключенного между шефом гаагского гестапо Йозефом Шрейдером и начальником военной контрразведки в Голландии майором Гискесом, состоявшего в том, что пойманные агенты из числа забрасываемых из Лондона после “предварительной психологической обработки” в гестапо, исключавшей физические пытки, будут передаваться лично ему для возможной перевербовки этих агентов на службу немцам.
Герман Гискес был доверенным лицом главы абвера адмирала Канариса, и представлял военную разведку в Голландии. В самом начале тридцатых годов, еще до прихода Гитлера к власти, Гискес одним из первых специалистов в области радиоразведки освоил так называемую “функшпиле”, а иначе — “технику радиоигры с противником”. Схематично эта “игра” заключалась в следующем: обнаруженного иностранного агента не арестовывают, а стараются подсунуть своего информатора, через которого передают заведомо фальшивые сведения. Эта фаза условно называлась “отравлением агента”. Затем, спустя какое-то время, агент арестовывается, ему представляют доказательства его многомесячной работы на абвер и требуют сотрудничества. Если он соглашается, абвер засыпает противника ложными сведениями. Если отказывается, его возвращают в гестапо, и дальнейшая судьба такого героя незавидна.
