Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Борисов Александр Николаевич
20 августа 1879 года подпольная газета организации «Народная воля» разоблачила Рачковского как двойного агента. После того как провокаторство Рачковского раскрылось, оставаться ему в Санкт-Петербурге стало небезопасно. Его отправляют в июне 1879 года в качестве чиновника Министерства юстиции в Вильно, от греха подальше, установив за ним в то же время полицейский надзор. Это не ускользнуло от внимания самого поднадзорного. В ответ он отправляет в III Отделение длинное письмо с уверениями в своей искренности и преданности правительству. Прочитав письмо, управляющий III Отделением Н. К. Шмидт распорядился назначить Рачковскому материальное обеспечение. Однако возвратиться в Петербург Рачковскому разрешили только в 1881 году.
В российскую столицу Рачковский вернулся под чужим именем. Здесь он принял участие в организации «Священной дружины», стал ее активным агентом. Вскоре новоявленный «дружинник» отправился в Париж, чтобы пополнить ряды агентуры тайного братства за ipa-ницей. Там, по свидетельствам своих собратьев, Рачковский «прославился дерзкими операциями». Придавать этому факту слишком большое значение едва ли следует, так как в 1881–1882 годах Рачковский был еще слишком малозначительной фигурой, чтобы играть сколь-нибудь серьезную роль в «Священной дружине». Тем не менее его заслуги были по достоинству оценены. Еще до роспуска «Дружины» в конце 1882 года Рачковский вернулся в Москву и поступил на службу в реорганизованное Охранное отделение, подчинявшееся уже Департаменту полиции. С июня 1883 года он был зачислен в штат Министерства внутренних дел с откомандированием его «для занятий в Департаменте полиции» под руководством заведующего агентурой Петербургского охранного отделения, инспектора секретной полиции жандармского подполковника Г. П. Судейкина.
П. И. Рачковский был помощником Г. П. Судейкина, принимал участие в допросах задержанного революционера Сергея Дегаева, который неожиданно согласился доносить на своих товарищей-террористов и сотрудничать с охранкой. Рачковский имел определенные основания не доверять искренности Дегаева и поделился своими сомнениями непосредственно с директором Департамента полиции В. К. Плеве. Однако тот не разделил скептицизма своего нового сотрудника. Петр Иванович упорно защищал свое мнение, чем только рассердил своего начальника. Опасения Рачковского трагически подтвердились, когда 3 декабря 1883 года террористы во главе с Дегаевым убили Судейкина. Этот случай не только доказал правоту Рачковского, но и, по мнению многих, настроил опозоренного Плеве против «провидца».
Через месяц после убийства Судейкина, в январе 1884 года, Рачковский поступил на службу к тогдашнему заведующему Заграничной агентурой П. В. Корвин-Круковскому. Местопребывание Дегаева все еще не было известно, но, узнав, что во французской столице проживает жена Дегаева, Плеве послал Рачковского в русское посольство в Париже «с особым поручением Министерства внутренних дел», то есть как агента тайной Заграничной агентуры. Рачковский должен был организовать постоянную и тщательную слежку за Л. Н. Дегае-вой, ее корреспонденцией и людьми, с которыми она общается, и тем самым попытаться выйти на ее мужа и его сообщников. Это была первая серьезная акция, порученная Рачковскому в новом качестве. На парижскую командировку Рачковскому была отпущена, по его словам, крайне незначительная сумма: ему же приходилось самому следить в Париже за революционерами. Но зато он завел парижские знакомства, которые впоследствии во многом помогли его удивительной карьере.
По поводу командировки Рачковского в Париж Корвин-Круковскому были посланы две телеграммы от заведующего Третьим делопроизводством Департамента полиции Семякина за подписью «Жорж». Обе телеграммы шифрованные.
Первая гласит следующее: «Известному Вам Рачковскому поручено специальное дело, о коем он Вам сообщит лично. Прошу Вас предоставить в его распоряжение одного и в случае необходимости нескольких агентов и ввиду важности дела оказать ему помощь и поддержку. Благоволите вручить ему в копии нижеследующее».
Другая телеграмма: «Сестра Сергея, девица, выезжает за границу. За ней едет Сераковский с компанией для личной передачи Вам. Ожидайте в Париже и, по получении телеграммы, подписанной Федор, немедленно выезжайте с Иваном в назначенное место, передав наблюдение, если уже начато по Парижу, Барлэ; не начатое временно оставьте. Телеграфируйте адрес».
К тому времени Рачковскому удалось раскрыть конспиративную квартиру Льва Тихомирова — товарища Дегаева по «Народной воле». Воспользовавшись своим новым положением, Рачковский снял квартиру неподалеку в качестве «наблюдательного пункта». Далее, желая утвердить свою независимость, финансовую в том числе, он сообщил в Петербург, что должен заплатить 1000 франков в качестве задатка одному «многообещающему» агенту. Поймать С. П. Дегаева не удалось. Тем не менее в Петербурге действиями Рачковского остались довольны.
GENERAL RUSSO
Рекомендация Г. Семякина о назначении Рачковского. — Парижская агентура до прихода Рачковского: наружное наблюдение и перлюстрация. — «Черный кабинет» Екатерины II. — Организация Рачковским внутреннего наблюдения. — Организация «правильных агентурных сил». — Установление контактов с парижской и женевской полицией. — Парижские журналисты на службе у Заграничной агентуры. — Доходы Рачковского. — Жизнь на широкую ногу. — Характеристика Рачковского Папюсом, — Вербовка секретной агентуры. — Агенты Рачковского. — Слежка за разоблачителем провокаторов Л Бурцевым. — Конкуренты Заграничной агентуры: слежка друг за другом. — Приемы Рачковского в борьбе с эмигрантами-революционерами.
В 1884 году Рачковский был назначен руководителем Заграничной агентуры Департамента полиции, по рекомендации заведующего Третьим делопроизводством Департамента полиции Г. К. Семякина, «как человек довольно способный и во многих отношениях соответствующий этому назначению». В Петербурге Семякин хлопотал о выплате Рачковскому сверх получаемого им содержания 250 рублей в месяц, еще столько же на разъезды в Женеву и другие места, телеграммы, почтовые и иные мелкие расходы. Кроме сего, отмечал Семякин, необходимо приобрести в Париже из местных эмигрантов внутреннего агента, который бы находился в непосредственных сношениях с Рачковским. Семякин специально приезжал в столицу Франции, чтобы официально назначить Рачковского начальником расширенной заграничной агентуры в Париже. Этой агентуре теперь, в частности, поручалось пристально следить и за событиями в Женеве, где в то время активизировались эмигранты, «желавшие свергнуть самодержавие».
До прихода Рачковского Заграничная агентура занималась исключительно наружным наблюдением, которое осуществляла группа из шеста французских филеров во главе с А. Барлэ. Но как бы искусны ни были агенты наружного наблюдения, они могли установить только внешние факты: кто где живет, с кем знаком, куда ходит, как долго остается тут или там, кто чем занимается, откуда получает письма и так далее. Сведения эти шпики получали через местную полицию и от консьержей, швейцаров, дворников. Кроме того, агенты часто прибегали к краже писем или покупке их у почтальонов и консьержек, вскрывали, фотографировали, — снимали на кальку и затем возвращали или же прилагали к рапорту. Но кража писем была рискованным занятием, так как за нее грозила тюрьма и агентам, и почтальонам. Тем не менее перлюстрация писем почта всех политических эмигрантов в Париже, Женеве, а несколько позже — и в Берлине была поставлена Рачковским «на широкую ногу».
Следует заметить, что перлюстрация переписки подозреваемых лиц и засылка лазутчиков в места скопления людей для подслушивания разговоров — «два очень важных новшества», по определению Ф. М. Лурье, которые внесла в политический сыск еще Екатерина II «в силу чисто женского любопытства». Письма ее подданных и к ним переправлялись теперь через почту в «черный кабинет» Тайной экспедиции. Там их вскрывали, переписывали, а оригиналы отправляли по назначению. Копии писем, в зависимости от содержания, попадали на столы чиновников Тайной экспедиции, а иногда и на просмотр самой императрице.
