Публицистика - Владимир Сергеевич Березин
В фильме эта пара после прогулки по Москве доходит до номенклатурного дома на Котельнической набережной, одной из сталинских высоток. То есть в фильме с интеллигентской Ордынки акцент переносится на знаменитое здание — символ советского не только интеллектуального, но и номенклатурного успеха.
Что ещё интереснее, Савранский в этой пьесе ездит не на мотоцикле, а на мотороллере.
Мотоцикл — стремительный механизм, а мотороллер странное существо, табуретка на колёсах. Что интересно, так это то, что в пьесе налицо анахронизм.
Савранский не мог тогда ездить на мотороллере, разве что ему этот мотороллер перегнали из-за границы.
Дело в том, что решение делать советские мотороллеры было принято только 19 июня 1956 года, а выпуск должен был быть освоен только в 1957 году.
Я застал эти мотороллеры, которые делали в Кировской области, на Вятско-Полянском машиностроительном завода. Мотороллер назывался «Вятка», а грузовой его вариант, делавшийся в Туле — «Муравей».
Но Савранский в фильме отличается от своего двойника в пьесе как хипстер от вестника смерти. Это в фильме он превращается в ангела — разрушителя наслаждений, разлучителя собраний, существо без лица. Он переменяет действие, увозит куда-то людей, а в конце возвращается на небо.
В пьесе нет знаменитой сцены с чтением стихотворения Брюсова в музее, которое предваряется пояснением «Фалехов гендекасиллаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырёх хореев и одного дактиля, занимающего второе место. Античная метрика требовала в фалеховом гендекасиллабе большой постоянной цезуры после арсиса третьей стопы. Этот стих вполне приемлем и в русском языке»:
Как корабль, что готов менять оснастку
То вздымать паруса,
то плыть на веслах
Ты двойной предаваться
жаждешь страсти,
Отрок, ищешь любви…
«Покровские ворота» вообще центонный текст с множеством отсылок к мировой литературной классике. И это не только печальные судьбы упоминаемых там поэтов, но и прямые цитаты. Костик пытается понравиться Рите с помощью Пушкина. Велюров в гроте произносит текст из «Гамлета» в переводе Лозинского:
Олень подстреленный хрипит,
Лань, уцелев, резвится
Тот караулит, этот спит —
И так весь мир вертится.
Строки эти в переводе Пастернака, например, звучали так:
Пусть раненый олень ревёт,
А уцелевший скачет.
Где спят, а где — ночной обход,
Кому что рок назначит.
А вот оригинал:
Why let the strucken Deere go weepe,
The Hart vngalled play:
or some must watch, while some must sleepe;
So runnes the world away.
Москва — вот настоящий герой этого фильма. Она существует там в двух ипостасях — в виде улиц, площадей и бульваров, катка и цирка, и в качестве внутренностей коммунальной квартиры, где, как во чреве кита, живут главные герои.
Фильм снимали где угодно, только не на Покровских воротах. Двор и дом — в районе Гоголевского бульвара. Дом, который сносят в начальных и заключительных кадрах фильма — на Оружейном переулке, а прогулку влюблённых — близ Котельнической набережной. Отдельным персонажем фильма стала пятикомнатная квартира. В этой квартире на Петровском бульваре жил один из советских юристов. Говорят, что это либо главный прокурор Москвы, либо председатель Московского городского суда.
Про председателя нам известно, что он родился под Серпуховым, приехал мальчишкой на заработки, воевал на Первой мировой, а после Гражданской председателем Московского и губернского объединенного трибунала, а с 16 декабря 1932 года по март 1938 года — Московского городского суда. В 1938 году его, собственно, вывели в расход и вот в этом мрачноватом месте поселилась разношёрстная компания мёртвых душ.
Чаще всего оказывается, что комедии-скрепки — довольно страшное кино. В «Покровских воротах» нет положительных персонажей, точно так же, как их нет в «Ревизоре». При этом герои фильма вовсе не выдуманы. Они именно такие, как в жизни, в чём признавался великий драматург Зорин, впихнувший в свою пьесу соседей по коммуналке. Но, собственно, на этом и построена современная обаятельность (и во времена Гоголя — тоже) — мы готовы полюбить всех, палачей и жертв, мёртвых и живых, дураков и умниц, резиновых женщин, наших одноклассников — просто потому что прошло тридцать лет со дня окончания школы, наших бывших — оттого, что мы их любили когда-то, дворников и сторожей — потому, что нам очень важно чувство карнавальной радости. Хоть на час, хоть на минуту. (Я начинаю горячиться). Итак, кого Зорин вписал в бессмертный список своих мёртвых душ?
Вот они, жители города М.: Костик, чьи избыточные шутки выдают в нём нормального пошляка, и сразу хочется вспомнить фразу Мандельштама, обращённую к другому поэту: «Перестаньте Маяковский, вы же не румынский оркестр». Про Маргариту Павловну, деспота нашего двора, всё ясно, и также ясно, что девушка Рита с алой каплей комсомольского значка на лацкане — очевидная реинкарнация самой Маргариты Павловны. Так что повеса Костик получает отмщение за все свои любовные победы. Он — политый поливальщик Покровских ворот, и движется к номенклатурной квартире на Котельнической набережной.
Медсестра Людочка непроходимо глупа, а её суженый Хоботов всё время готов сдать свою любовь, что и делает постоянно. В этом страшная сила этого образа, который точно описывается названием книги Белинкова «Сдача и гибель советского интеллигента». А вот бессмертный тандем Орловичей, до сих пор убивающих поэзию на литературных вечерах выдуманным пафосом и заунывным чтением. За ними — сбитый лётчик Велюров стремительно движется к своему алкоголическому концу. Впрочем, он уже умер, только пока не знает об этом. Бездарный подкаблучник Соев комментариев не требует. Савва Игнатьич при всём своём добродушии похож на дворника Герасима, и если ему велят, то он утопит не только Хоботова, но всю коммунальную квартиру. Звезда трудового резерва Светлана с её «читала, знаю» — нормальная прагматичная девушка, выгрызающая себе счастье любой ценой. Алиса Витальевна, давным-давно спрятавшаяся в свою раковину безвременья, гостья с кладбища, где она на самом деле живёт, и приходит в эту квартиру посмотреть телевизор и соорудить поминальный… то есть свадебный стол. Куда лучше честная жеманница (эвфемизм) Анна Адамовна и злостный нарушитель правил дорожного движения easy rider Савранский, но он кончает с собой, направив свой мотоцикл к обрыву Ленинских гор.
Во всех фильмах круга «духовных скрепок» есть ещё одно свойство — почитатели и досужие наблюдатели задаются вопросом, что станет потом с героями. Это хороший вопрос, потому что людьми
