Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова
Сейчас мне 28 лет, я могу смело назвать себя феминисткой, а также сильной, успешной и независимой молодой женщиной. Я нахожусь в счастливых партнерских отношениях уже девять лет, детей у меня нет. Набирая все эти слова на своем телефоне, я поняла, что испытываю гордость, когда пишу их. Нет страха, тревоги, неуверенности, а лишь внутреннее спокойствие.
Я очень благодарна Диме, что многие мои взгляды и убеждения он с интересом и трепетом разделяет. Более того, кроме эпизода с фамилией, муж никогда не отстаивал какие-то патриархальные идеи. Думаю, во многом это связано с тем, что у Димы довольно искренние отношения с мамой. Он ее не превозносит, не отвергает, а просто любит, принимает такой, какая есть. Я часто замечала, что токсично-патриархальные мужчины нередко выходят из непростых отношений с мамой, которую они либо совсем ни во что не ставят, либо возносят на пьедестал чистоты и непорочности. В первом случае все женщины такие же плохие, как и мать, во втором – никакая женщина не может достичь уровня святости мамы. К счастью, это не случай моего супруга, поэтому двигаемся дальше.
Когда я говорю, что я феминистка и что у меня нет детей, то многие это связывают. С одной стороны, связь есть. Девушки с фем-прошивкой более осознанно подходят к материнству. Для них родить ребенка это не способ быть хорошей для мужа, родителей, социума, самоутвердиться, предъявить миру венец творения, а что-то совсем иное. Причем даже сложно дать определение, что же это «иное», потому что ответ приходится искать только внутри себя: ни наша история, ни опыт предшественниц (за мизерным исключением) не рассказывает, каково это – становиться матерью, когда ты просто женщина, а не жена, дочь, чье-то приложение и продолжение. Я не хочу ни в коем случае обесценивать женщин, которые когда-либо становились матерями. Уж точно не мне, человеку, который вышел замуж в 21, осуждать людей в бессознательном принятии важных жизненных решений. Я хочу донести другую важную мысль: если женщина хочет делать в этом мире что-то по-другому, то часто ей не на что опереться. В такие моменты я часто представляю следующую картину: октябрь 1917 года, в России переворот, к власти приходят большевики. Для многих не секрет, что Ленин в целях обретения как можно большего количества сторонников обещал различным слоям населения, в том числе объединенным какими-то идеями, дать им желаемое в случае, если они его поддержат. То же случилось и с феминистками Российской империи. Они его поддержали, и Ленин свое слово сдержал, тем более что идеи социализма подразумевают равное положение мужчин и женщин. Так уже в СССР был выпущен декрет о равных социальных, политических и экономических правах между всеми гражданами государства, независимо от их пола. Я представляю день, когда женщина впервые пришла, например, работать на завод, хотя до этого была всю жизнь только женой и матерью. Что она чувствовала? Ей было страшно? Дискомфортно? Или же, наоборот, она себя почувствовала чем-то большим, чем просто приложение к отцу или мужчине? Знала ли она, что ей делать? Я не хочу идеализировать Советский Союз, более того, я уверена, что проблемы революции волновали тогда людей больше, чем вопросы равенства полов. Тем не менее, думаю, аллегория вам понятна: на что опираться, когда опираться не на что?
То же и в материнстве. Моя мама вышла замуж, родила меня, брата, затем, когда у нее появилось время, она начала работать: на первое место работы, еще в студенчестве, ее устроила бабушка, на второе, уже после замужества, ее устроил папа, а после она пошла учиться на юриста и занялась бухгалтерией на нашем семейном предприятии. Первые годы нами занималась она, после бабушка. Бабушка, кстати, была председателем райкома профсоюза медицинских работников – начальницей с высокой зарплатой и привилегиями. Она вышла замуж за деда в 20, в 21 родила тетю, в 26 – маму, отдала их в ясли и садик при предприятии, где работала: сначала в первую смену там, а потом во вторую дома – убирала, готовила, стирала, занималась дочерьми.
При всем уважении к опыту моих мамы и бабушки, которых я люблю и которым благодарна за ту дорогу, которую они мне проложили, я хочу пройти свой путь. Мама, бабушка и другие женщины в моем роду жили, как умели и как считали для себя правильным. Однако ни первый, ни второй варианты мне не подходят, потому что и первый, и второй были с «патриархальной прошивкой», когда женщине была отведена своя роль, и она ее исполняла. Я не хочу быть женой – так, чтобы это меня каким-то образом определяло; я не хочу быть матерью – с той же целью; я не хочу быть дочерью – чтобы этим гордились. Пускай люди со стороны определяют меня как чью-то жену, дочь и мать, если хотят. Главное, чтобы я сама себя не определяла исключительно так.
Возвращаясь к материнству, я очень рада, что мы с Димой сходимся в мысли о том, что рождение детей – это не просто план на жизнь, галочка. Более того, мы только сейчас чувствуем, что подбираемся к возрасту, подходящему к вступлению в новый статус: матери и отца. Давит ли общество? Уже нет. Когда нам было 24 и 28 – давило. Когда вам 28 и 32, вы девять лет вместе и у вас до сих пор нет детей, то все, на что вы можете рассчитывать, – это сочувствующие взгляды. Самые смелые посоветуют хорошую клинику в Израиле и врача, блестяще делающего ЭКО. Жаль, что никто не берет в расчет, что вы можете просто этого не хотеть. Нежелание иметь детей не делает вас прокаженными, неадекватными и психически нездоровыми людьми. Это также не значит, что вы ненавидите детей и осуждаете любые проявления отцовства и материнства в этом мире. Это значит лишь то, что вы находитесь в ладу с собой
