Эксперт Эксперт - Эксперт № 41 (2013)
— Сотрудничество, о котором вы говорите, актуально для коллекционеров или для галерей?
— Как оказалось, для всех — для политиков, чиновников, бизнесменов, коллекционеров, музеев.
— Чиновникам- то ярмарка чем может помочь?
— Простой пример. Строится новое здание ГЦСИ. Важно правильно потратить бюджетные средства и получить на выходе передовую современную площадку. У ГЦСИ, кстати, так же, как у других музеев, есть представительства на ярмарке — это обычная европейская практика. А в нашу программу включены открытые дискуссии, посвященные музеям современного искусства в сегодняшнем культурном контексте, на которые мы приглашаем директоров музеев, кураторов, галеристов. Такие встречи на нейтральной территории позволяют узнать мнение мировых экспертов и получить необходимую информацию.
Одна из самых дорогих работ ярмарки — мраморная скульптура Яна Фабра «Реинкарнация мысли» (99 тыс. евро, галерея Mario Mauroner)
Фото: Viennafair
— Кого вы считаете конкурентами Viennafair?
— Нам нет смысла соперничать с грандами вроде Frieze и «Арт-Базеля», мы стараемся занять свою нишу. Безусловно, у коллекционеров есть альтернатива, и нам приходится убеждать их приехать к нам, хотя через неделю в Лондоне откроется Frieze, а через две — Fiac в Париже. Наша ниша — галереи и художники из Центральной и Восточной Европы. И если в прошлый раз многие приезжали из любопытства, то в этом году коллекционеры ехали целенаправленно, что отразилось и на продажах.
— У вас обширная и разноплановая программа для VIP- клиентов. Вы пытаетесь их развлекать?
— Мы хотим, чтобы это стало базовой потребностью — раз в год приехать в Вену на культурно-экономический праздник жизни. Хотим сделать ярмарку модным местом, ведь одно дело — просто ярмарка, другое — комплекс событий. Вена сама по себе очень привлекательна, и можно найти тысячу резонов, по которым сюда стоит ехать, но всегда нужен дополнительный стимул. Наша позиция: Viennafair — это интересно и полезно. Полезно, потому что вы можете купить произведение искусства. Интересно, потому что можете многое увидеть и узнать. Например, в прошлом году у нас была насыщенная программа, но, поскольку это был первый наш год в Вене, все получилось немного сумбурно. В этом году коллекционеры сами нам звонят и говорят: мы едем, музеи мы уже видели, а вот покажите нам какую-нибудь непубличную частную коллекцию. И мы начинаем договариваться. Что это — мы развлекаем людей? Нет, мы помогаем им развиваться и сами развиваемся.
— Такая программа существует только для российских коллекционеров?
— Нет конечно! Программа международная, сугубо русская история никому не интересна.
— Вы сами какое искусство собираете?
— Я — российское современное искусство, которому, на мой взгляд, уделяется недостаточно внимания со стороны российского бизнес-сообщества. У нас много интересных художников. Визуальное искусство с опережением отражает нашу действительность. Для меня современное искусство — это срез общества и представления общества о себе. Поэтому, если ты интересуешься всем происходящим вокруг и задумываешься о будущем — в масштабе индивидуума, нации или цивилизации, не знать историю искусства и особенно искусство современное — это недостаток. В какой-то момент я начал разбираться, почему оно именно такое. Пришлось серьезно погрузиться в историю вопроса. Но это очень хорошо структурировало мое мировосприятие в целом.
Видео Гора Чахала, инсталляция Олега и Ольги Татаринцевых, живопись Александра Сигутина и Влада Юрашко на стенде московско-берлинской галереи Pop/off/art
Фото: Viennafair
— Классику не покупаете?
— Это искусство про других людей, оно было актуальным в другое время. Мне не нужно номинального владения картинами, чтобы таким образом обеспечить свою значимость в своих или в чьих-то глазах. Я собираю то, что мне интересно. Но Шишкин мне тоже нравится, и Караваджо, и Тициан.
— Не могли бы вы назвать трех художников, чьи работы есть в вашей коллекции?
— Валерий Кошляков. Дмитрий Гутов — бронза из серии «Рисунки Рембрандта». «Автопортрет с закрытыми глазами» Юрия Альберта — белое полотно с описанием картин Ван Гога шрифтом Брайля.
— Не планируете организовать ярмарку в Москве?
— Планирую, но пока мы ищем адекватный времени и месту формат. Просто продублировать Viennafair в Москве не получится — у нас своя специфика.
— Специфика в отсутствие рынка и кол лекционеров?
— Дело не в этом. Все у нас есть, но требует структурирования и естественной эволюции. Люди должны естественным образом прийти к необходимости участия в арт-жизни. Если вы посмотрите на Турцию, десять лет назад там было с десяток галерей, а сейчас у стамбульской ярмарки больше сотни участников, и уровень интереса к национальному искусству у них на несколько порядков выше, чем у нас. Но у них капитализм раньше начался. И каждое последующее поколение все больше времени и внимания уделяет своему взаимодействию с обществом и культурой. А мы пока заняты обеспечением базовых потребностей. В пределах десяти лет, я уверен, мы тоже существенно продвинемся в этом направлении.
— Вы рассматриваете коллекционирование искусства как инвестицию?
— Хотелось бы, конечно, но, к сожалению, успешность этих инвестиций смогут оценить только мои внуки. Так что это не главный мотив.
Второе пришествие Ассанжа
Вячеслав Суриков
Едва ознакомившись со сценарием «Пятой власти», Джулиан Ассанж обвинил авторов во лжи и пропаганде. Но вскоре все-таки вступил в переписку с исполнителем главной роли Бенедиктом Камбербэтчем, чтобы помочь ему в работе над образом, видимо, сочтя такой шаг меньшим из двух зол
Чтобы сыграть Ассанжа, Бенедикт Камбербэтч изменил внешность
Фото: Disney
Возвращаясь в массовое сознание как киногерой, Ассанж попал в им же расставленную ловушку: провозглашенный создателем WikiLeaks принцип абсолютной прозрачности распространился и на его собственную жизнь. Объявляя войну всемирной цензуре, взрывая одну за другой информационные бомбы, Джулиан Ассанж автоматически лишил себя права на единственную интерпретацию всего, что с ним происходит.
Это с одной стороны. С другой же стороны, дистанция между поступком и точкой трансформации его в киносюжет, между исторической и экранной реальностями стремительно сокращается. Ассанж как будто нарочно заперся в лондонском посольстве Республики Эквадор и законсервировал собственную биографию. Авторы «Пятой власти» продемонстрировали в финале главного героя, который из вершителя всемирной истории превратился в затворника, раздающего интервью, каковым Ассанж стал год назад и каковым остается сегодня.
Сценарист Джош Сингер, набивший руку на сериалах «Обмани меня», «Западное крыло», «Закон и порядок», на сей раз взял за основу книгу соратника Ассанжа Дэниела Домшайта-Берга «WikiLeaks изнутри». Домшайту-Бергу пришлось наблюдать Джулиана в упор. И он — а следом за ним и Сингер — не скрывает неряшливости Ассанжа, его маниакальной подозрительности, склонности к манипулированию окружающими, истеричности, отдавая при этом должное его самоотверженности и целеустремленности. Изменивший внешность с помощью линз и специальных лицевых накладок Бенедикт Камбербэтч только усиливает все эти черты, доводя до того предела, за которым начинаются психические отклонения. «Ассанж не должен был получиться двухмерным. Поэтому мы не стеснялись выяснять о нем буквально все, что только было в наших силах, несмотря на то что некоторые факты он, наверное, предпочел бы скрыть от общественности», — говорит актер. По версии «Пятой власти», у Ассанжа почти нет личной жизни: лишь однажды он демонстрирует фотографию взрослого сына, «которого очень давно не видел», да в одном эпизоде неуклюже танцует на танцполе. Все остальные сцены посвящены WikiLeaks и тому нравственному выбору, который приходилось совершать Ассанжу, решая, выкладывать секретные записи в открытый доступ или нет.
