Эксперт Эксперт - Эксперт № 41 (2013)
Впереди планеты всей
Экономический рост, конечно, очень важен для страны, однако нельзя забывать и о второй серьезной проблеме, стоящей перед правительством Синдзо Абэ: астрономическом размере госдолга Японии. Он составляет 1 квадриллион иен (10,2 трлн долларов), или 220% от ВВП —самый высокий показатель среди развитых стран. В последние три года более половины расходов правительства финансировалось за счет выпуска новых гособлигаций, то есть наращивания госдолга.
Растолкав спавшую экономику, Абэ принялся за долг. Для смягчения удара по экономике правительство Японии приняло программу ее стимулирования. Метод предполагается использовать проверенный: закачать в национальную экономику 5 трлн иен — сумму, внушительную даже по меркам таких гигантов, как США и КНР.
Программа состоит из нескольких десятков пунктов. Сюда вошли, в частности, выплаты денежных пособий семьям с низким уровнем доходов и предоставление налоговых льгот компаниям, которые проводят активную инвестиционную политику и повышают зарплаты своим сотрудникам. Кстати, за счет налоговых льгот предполагается облегчить налоговое бремя на 1 трлн иен.
Деловое сообщество Японии неоднозначно реагировало на решение правительства о повышении налога с продаж. «Фискальная стабильность является позитивным моментом как для всей страны, так и для компаний в средне- и долгосрочной перспективе», — выразил мнение большинства бизнесменов директор Sony Corp. Кадзуо Хираи .
Никто не спорит с тем, что дополнительная налоговая ноша тяжким грузом ляжет на плечи пробуждающейся после долгого сна японской экономики. Однако, выполняя предвыборное обещание разбудить ее, премьер Синдзо Абэ понимал, что не должен забывать и о долге. Рост государственного долга не менее страшная угроза, чем дефляция, потому что чрезмерно высокий долг грозит потерей доверия инвесторов к финансовой политике страны. Между тем японские деловые и финансовые круги уже призывают правительство к дальнейшим действиям. Больше всего их интересует снижение налога на прибыль корпораций, составляющего сейчас 38% и являющегося одним из самых высоких в мире. Синдзо Абэ удалось убедить оппонентов правящей коалиции отменить временное увеличение этого налога, что позволит предприятиям сэкономить 900 млрд иен. Окончательное решение по этому вопросу будет принято в декабре.
Печальная традиция
Перед Синдзо Абэ стоит сложная задача. Он не может бросить все силы на ускорение роста экономики, потому что перед Токио стоит не менее важная проблема — колоссальный госдолг. Министерство финансов Японии, Bank of Japan и Международный валютный фонд недавно предупредили премьера, что если он отложит повышение налога с продаж, то финансовые рынки могут усомниться в решимости правительства вернуть долги.
«Всем следует понять, что приоритетную задачу моей администрации, которая заключается в том, чтобы положить конец 15-летней дефляции, выполнить нелегко, — заявил недавно премьер Абэ. — Поэтому очень важно найти баланс между экономическим выздоровлением и фискальной стабильностью».
Принимая решение о повышении налога с продаж, Синдзо Абэ должен думать и о том, как эта мера отразится на его популярности у населения. Благодаря успехам в экономике рейтинг премьера по-прежнему зашкаливает за 50%, но повышение налога с продаж наверняка его существенно понизит. Повышение налога коснется практически всех товаров и услуг в Японии, поэтому оно крайне непопулярно.
Пока еще никому из политиков, повышавших налог с продаж, не удалось удержаться у власти. Первым поплатился за это премьерским креслом Масаёши Охира. Он предложил ввести этот налог в 1979 году и в том же году проиграл выборы в верхнюю палату парламента.
Нобору Такэсита ввел налог с продаж в 1989 году и через пару месяцев был вынужден уйти в отставку. Через восемь лет Рютаро Хашимото увеличил налог до 5% и через год проиграл выборы. Ёсихико Нода предложил дальнейшее его повышение в два этапа до 10% — и проиграл выборы Синдзо Абэ.
Ставка на интерес
Ирина Осипова
Любовь к искусству нельзя навязать, но можно привить — Венская ярмарка современного искусства, купленная в прошлом году русским инвестором, рассчитывает не столько на звездный статус галерей и художников, сколько на увлеченность коллекционеров
Абстрактные скульптуры Эстер Штокер сделаны из смятой бумаги, залитой эпоксидкой (галерея Krobath)
Фото: Viennafair
Viennafair существует в австрийской столице почти десять лет, но лишь в прошлом году заявила о себе во всеуслышание. Тогда 70% акций купил бизнесмен Дмитрий Аксенов, что кардинально изменило политику ярмарки и стало первым прецедентом активного российского вмешательства в инфраструктуру европейского арт-рынка (покупка компанией Mercury британского аукционного дома Phillips не в счет — на составе торгов смена владельцев никак не отразилась).
Главные отличия Viennafair от других европейских ярмарок — фокусировка на Центральной и Восточной Европе, средний и нижний ценовой сегмент и максимальное внимание к коллекционерам: для них проводятся ужины в течение года, организована программа во время ярмарки с экскурсиями по венским музеям, визитами в закрытые частные собрания, походами в знаменитую Венскую оперу, специальными перформансами, встречами, дискуссиями — словом, полное погружение в арт-среду. Как результат — более трехсот зарегистрированных в коллекционерской VIP-программе гостей из России и несколько тысяч со всего мира и красные точки зарезервированных или проданных вещей в первый же день работы.
Цены на стендах колеблются от 150 до 150 тысяч евро. В нижнем ценовом сегменте, например, забавные работы арт-дуэта «ЕлиКука» у московской галереи «Риджина» — написанные на холсте и обоях композиции продаются погонными метрами. Верхний рубеж представлен нечасто попадающимися на стендах произведениями признанных звезд — скульптурой Тони Крэгга (154 тыс. евро, Knoll Galerie) и Яна Фабра (99 тыс. евро, Mario Mauroner), фотографией Юргена Теллера с обнаженными Шарлоттой Рэмплинг и Ракель Циммерман на фоне «Моны Лизы» в Лувре (58,5 тыс. евро, Christine König Galerie), небольшим холстом Эрика Булатова (65 тыс. евро, Pop/off/art).
Из 128 галерей-участниц Россию представляют 11 — столь масштабного десанта не было ни на одной европейской ярмарке. Плюс участники с Украины, из Казахстана и Прибалтики. По сути, Viennafair заменяет агонизирующую «Арт Москву»: и для галерей, и для коллекционеров это, безусловно, более интересное и выгодное предприятие — с европейским уровнем организации и новым кругом профессионального общения.
О том, зачем коллекционеры приезжают в Вену, как ярмарка может помочь государству и почему нужно изучать историю искусства, «Эксперту» рассказал основной акционер Viennafair Дмитрий Аксенов.
Дмитрий Аксенов
Фото: Viennafair
— Для вас Viennafair — это бизнес- проект или необычное хобби?
— Безусловно, это бизнес. Просто так сложилось, что ярмарка близка другим моим интересам — я поддерживаю различные культурные проекты (Дмитрий Аксенов входит в попечительские советы ГЦСИ и Института проблем современного искусства и в наблюдательный совет Московской биеннале современного искусства, возглавляет Клуб друзей музея Альбертина в Вене. — « Эксперт» ). Мой основной бизнес — это девелопмент — подразумевает интерес к архитектуре, дизайну и шире — к визуальному искусству вообще. Еще до приобретения ярмарки я начал знакомиться с художниками, коллекционировать произведения искусства. И когда полтора года назад появилась возможность инвестировать в инфраструктурную единицу, я согласился, потому что мне это показалось, во-первых, интересным с экономической точки зрения и, во-вторых, хорошим дополнением к прочей моей деятельности. Конечно, если сравнивать прибыль в девелоперской сфере и то, что в самой радужной перспективе может принести ярмарка, это несопоставимые вещи. Но дополнением к основному бизнесу она, я уверен, станет.
— Когда рассчитываете получить первую прибыль?
— Думаю, в течение двух лет мы добьемся операционной безубыточности. Чтобы ярмарка окупилась целиком, потребуется более долгий срок, до десяти лет. Другой вопрос, что, покупая Viennafair как финансовый актив, я не подозревал, насколько интересным и полезным окажется этот проект. Ярмарка стала мостом между Востоком и Западом, удобной площадкой для знакомства и сотрудничества. До прихода русских она была «герметичным» мероприятием для специалистов — даже венская публика не была вовлечена, не говоря уже о международном сообществе. Мы эту ситуацию полностью изменили.
