Сергей Кремлёв - Зачем убили Сталина?
«Все проходило обыденно, без торжественности. К этой обыденности что-то добавлялось, какая-то деталь, краска, и разговоры были иные. Но ничего особенного… И потому в памяти не сохранилось чего-то яркого – рядовой день. Много пели обычно… Даже в 1934 году, когда Сталину 55 лет исполнялось, не было особых приготовлений, не чувствовалось организованного праздника. Просто в Волынском (вторая, кроме Зубалово, государственная дача Сталина. – С.К.) собралось побольше людей… Много смеялись, пели, немного плясали. Там для пляски места не было, чтобы разойтись…»
Тогда пришел Буденный с баяном, и Сталин тоже немного плясал, за столом был общителен. Так оно и оставалось в дальнейшем. Приходили члены Политбюро, был стол. Подарков не было, так как все знали – Сталин личных подарков не любит, потому что считает: на подарок должен быть отдарок. Дарить и отдаривать надо от чистого сердца, а если тебе кто-то что-то дарит не от души? Как отдаривать такого?
Зато Сталин не забывал поздравить с днем рождения обслуживающих его людей, и вот им-то он подарки делал. А как-то к сталинскому дню рождения дети устроили небольшое представление: Светлана читала стишки, ребята в немудрящих костюмах подыгрывали… Василий к дню рождения отца переплетал старые книги, и это тоже воспринималось как подарок.
Сталин работал без выходных, и в свой день рождения – тоже. Даже за праздничным столом разговоры были в основном деловыми – чуть ли не то же заседание Политбюро, но в более раскованной обстановке. Да оно и понятно – люди, преданные делу, и в застолье говорят о делах, тем более когда не так просто собраться всем вместе в неофициальном порядке.
Как вспоминал Артем Сергеев, когда за столом звучали тосты в адрес «новорожденного», Сталин воспринимал их с юмором, и если его начинали захваливать, над оратором беззлобно подтрунивал. Сам же отвечал на тост так, что для каждого находил особенное слово – не назидательное, а деловое, простое и приятное человеку.
ОДНАКО шестидесятилетний юбилей – это рубеж серьезный. И хотя сам Сталин его по-прежнему не выпячивал, в стране эту дату не могли не заметить, и она отмечалась вполне публично. Хотя порой и своеобразно.
Впрочем, такой «россиянский» историк как Геннадий Костырченко считает – уж не по себе ли равняя? – что Сталин всегда кривил душой. Мол, если он когда и проявлял «скромность», то – напускную. Костырченко пишет, что в 1934 году, «когда физическое устранение бывших лидеров оппозиции еще только предстояло, Сталин вынужден (?! – С.К.) был, намеренно демонстрируя личную скромность, настоять в политбюро (историк Костырченко так ненавидит все советское, что даже вполне исторический орган – Политбюро всегда именует со строчной буквы, а не с прописной. – С.К.) на принятии следующего постановления…»
И далее идет фрагмент постановления:
«Уважить просьбу т. Сталина о том, чтобы 21 декабря, в день пятидесятипятилетнего юбилея его рождения, никаких празднеств или торжеств или выступлений в печати или на собраниях не было допущено».
Костырченко «забывает» при этом напомнить читателю, что 21 декабря 1934 года не исполнилось и сорока дней со дня гибели близкого друга Сталина – Сергея Мироновича Кирова, погибшего 1 декабря 1934 года. Но и без этого Сталину помпа нужна не была. Тем не менее в 1939 году-в год его второго «полного» юбилея, никакое постановление Политбюро от чествования Сталина страну не удержало бы. В 1934 году за Сталиным сознательно шли в основном энтузиасты – пусть их уже и были миллионы. Теперь же за ним шли, убедившись в его правоте, по крайней мере – десятки миллионов.
Праздновать было что и было кому. Но и тут Сталин излишние эмоции сдерживал. Так, в Государственной Третьяковской галерее в декабре 1939 года была открыта большая художественная выставка с показательным названием «Сталин и люди Советской страны в изобразительном искусстве». Станковая живопись, портреты, графика, скульптура – несколько сотен произведений. Были среди них и картины, посвященные лично Сталину, скажем, «Ленин и Сталин у карты ГОЭЛРО» Налбандяна, «Дом в Гори, где родился И.В. Сталин» Дм. Тархова, «Сталин с матерью» Кутателадзе, портреты Сталина работы Шегаля, Ряжского, А. Герасимова, Троицкого…
Тем не менее название выставки точно отражало ее содержание: на ней были представлены прежде всего люди Советской страны, и это хорошо видно из выпущенного в декабре 1939 года тиражом в 3000 экземпляров каталоге выставки. Вот наугад открытый разворот, страницы 18 и 19. Здесь указаны только портреты:
– заслуженной артистки РСФСР А. Орочко работы Марины Волковой;
– И.В. Сталина, «Героя Советского Союза, орденоносца И.Д. Папанина, депутата Верховного Совета СССР» и «Народной артистки СССР орденоносца А.К. Тарасовой», работы Александра Герасимова;
– Героев Советского Союза, орденоносцев B.C. Гризодубовой, П.Д. Осипенко и М.М. Расковой работы Сергея Герасимова;
– майора Агеева, командира N-ской эскадрильи, участника боев за освобождение народов Западной Украины, работы Михаила Гончарука;
– знатного доменщика Донбасса, орденоносца И.Г. Коробова, депутата Верховного Совета СССР, работы Григория Гордона;
– заслуженного деятеля науки, академика Н.Д. Зелинского и академика А.Н. Баха, депутата Верховного Совета СССР, работы Игоря Грабаря.
И это было для выставки нормой – она была посвящена в первую очередь не Сталину и не его юбилею, а Советской стране, отмечающей юбилей Сталина. Открывал каталог графический портрет Ленина работы П. Васильева, и лишь вторым шел портрет Сталина работы О. Верейского. Во вступительной же статье к каталогу, подписанной «И.С. Рабинович», имя Сталина встречалось часто, но о его юбилее не было сказано ни слова. И вряд ли это было упущением автора статьи – он-то на патоку не поскупился. Да, выставка была приурочена к сталинскому юбилею – на это он пойти мог, особенно с учетом того, что это была скорее демонстрация в живописи новых людей новой страны. Но посвящать выставку юбилею – это Сталин явно считал излишним.
Так отмечался последний довоенный юбилей вождя.
НАЧАЛАСЬ война, на время которой пришлось 65-летие Сталина. Но и оно отмечалось более чем скромно, хотя декабрь 1944 года был норой для громких празднований вполне уместной.
И вот теперь близился первый послевоенный его юбилей – уже 70-летний. Почти за два года до семидесятилетия Сталина – 23 февраля 1948 года в Большом театре торжественно отмечалось тридцатилетие Советской Армии. В президиуме сидел и Сталин. И многие выступавшие не столько говорили об армии, сколько приветствовали его. Сталин никого не перебивал, однако, выбрав небольшой перерыв между выступлениями, поднялся и сказал:
– Товарищи, мне кажется, что вы забыли, куда и зачем вы пришли. У меня сегодня нет юбилея. Вы пришли на юбилей Красной Армии. Так, пожалуйста, и говорите о Красной Армии. Я говорю это тем, кто перепутал, забыл, чей сегодня юбилей. Юбиляр сегодня Красная Армия, а не товарищ Сталин…
Но 21 декабря 1949 года наступил и юбилей самого товарища Сталина – последний при его жизни. Уже через десять лет, в 1959 году, восьмидесятилетие Сталина Хрущев и хрущевцы, по сути, замолчат. Пока же на дворе был конец 1949 года… И как же был отмечен в СССР юбилей Сталина на этот раз?
Знавший Сталина как близкого человека, как приемного отца, Артем Сергеев свидетельствовал:
«Он не упивался превозношением себя, а наоборот, принимал это как неизбежный ритуал, как вынужденное действие, не доставлявшее ему большого удовольствия. И ни в коем случае он не считал свой день рождения праздником даже и своим, а не то что страны»…
Однако 70-летие со дня рождения Генералиссимуса Советского Союза, Председателя Совета Министров СССР и Генерального секретаря ЦК ВКП(б) И.В. Сталина было не столько его личным праздником, сколько серьезным общественным событием. Причем событием в масштабе всей планеты. Ведь к своему 70-летию Сталин подошел как самый значительный из мировых лидеров, как один из «Большой тройки» времен войны, как глава великой державы, победившей нацизм, освободившей Европу и в считаные годы сумевшей подняться из руин.
К 70-летию Сталина он был признанным лидером всех мировых левых сил и складывающейся мировой системы народной демократии и социализма.
Наконец, он был главой одной из двух ядерных держав и верховным руководителем наиболее мощной армии в мире. И при этом на территории Германии, Австрии, Польши, Венгрии, Румынии находились вооруженные силы, для которых приказ Сталина был приказом Родины.
Юбилей Сталина невозможно было не отмечать, а это означало, что отмечаться он будет планетарно.
Не понимать этого Сталин не мог… Если даже представить на минуту, что он директивным образом отказался бы от любого официального чествования себя – как это иногда и делают юбиляры, то этого бы никто не понял не то что в стране, но прежде всего во внешнем мире. Отсутствие в СССР торжеств, и торжеств пышных, в честь юбилея Сталина вызвало бы оживленные комментарии, догадки и т.п. Поэтому праздновать надо было.
