Борис Березовский - Искусство невозможного (в 3-х томах)

давал все обязательства другому человеку. В этом смысле Черномырдин абсолютно освободился от неподвижности.

— Это новый Черномырдин?

— Он может стать новым. Это первое. Второе. При назначении он четко сказал, что он договорился с президентом. Президент больше не будет вмешиваться в формирование правительства. Конечно, все будет по закону, президент будет подписывать. Но он примет все предложения, которые даст Черномырдин. Таким образом, две основные проблемы, которые сковывали Черномырдина в конце его пребывания на посту председателя в прошлый раз, отсутствуют сегодня. И теперь, конечно, дело только в нем самом: в состоянии ли он доказать, что он может проявить волю и решительность. К сожалению, то, что происходит сейчас, говорит не об этом. Я считаю, что абсолютно бессмысленным был торг с коммунистической оппозицией в виде заявлений по социальным, экономическим направлениям. Сегодня власть, к сожалению, сдает позиции. Не хочу анализировать причины, но это так. Я с огромным удовольствием выслушал выступление Геннадия Андреевича Зюганова в Думе. Реальная, мощная позиция. Я вспомнил выступления наших лидеров десять лет тому назад. Геннадий Андреевич говорил те же самые слова, что наши лидеры говорили в свое время, обращая их к коммунистам: «Вы несостоятельны. Вы ничего не смогли сделать за 75 лет. Сегодня мы пожинаем то, что сделали вы. Не мы виноваты в развале Союза, не мы виноваты в том, что народ бедствует, это вы, коммунисты. У вас было 75 лет, чтобы доказать это». Зюганов сегодня заменил слово «коммунисты» словом «реформаторы». Он говорил: «Вы виноваты. Мы вам дали десять лет. Покажите, что вы сделали. Вы развалили страну. Вы сделали так, что миллионы людей стали голодными. В России понизилась рождаемость». И так далее. Позиция в этом смысле сильная. По факту.

— Есть два мужика: Черномырдин и Зюганов. Это противостояние может быть разрешено без компромисса? Подписали заявление, пошли на торг. Это столкновение или компромисс?

— Я считаю, что сегодняшняя власть всегда добивалась успеха только тогда, когда действовала решительно. Но сегодняшняя власть оторвалась от идей. Она не пытается людям объяснять свои действия, что категорически запрещено. Совсем недавно я разговаривал с Никитой Михалковым. Он говорит: «Посмотри, что происходит. С людьми никто не говорит, к ним никто не обращается». Вспомните, недавно отмечали годовщину принцессы Дианы. Она общалась

с простым народом на его языке и не по принуждению, не из-за того, что имела власть. Это был душевный порыв. Власть сегодня все больше и больше теряет душу. Это совсем критично.

— С одной стороны, вы говорите о том, что торг неуместен. С другой стороны, вы говорите о том, что есть две силы, которые реально существуют. Черномырдин, со всей той аморфной силой, которая олицетворяет 7—10 лет. И Зюганов. Либо столкновение, либо соглашение. Третье дано?

— Я встречался с Зюгановым, с Селезневым, со Строевым. Общее понимание, к счастью, одинаково. Оно состоит в том, что бунта не хочет никто. Все прекрасно понимают, что бунт сметет всю власть в целом и оппозицию в целом. Оппозиция полностью показала, что она такая же импотентная, как и власть. В этом смысле я уверен, что народ не будет сильно отличать Зюганова от Черномырдина, Лужкова от Шаймиева и так далее. Сметена будет вся власть в целом, и придут те люди, фамилий которых мы сегодня не знаем. Это самый ужасный вариант. Из осознания оппозицией и властью, что это недопустимо, следует очень важный вывод. Оппозиция сегодня не стремится к захвату власти. Они понимают, что неконституционный путь — абсолютно губительный. Они стремятся к перехвату власти. Постепенными шагами. Экономическое соглашение — это явное отступление от рыночной экономики. Это однозначный разрыв отношений с теми, кто нас реально поддерживает и без чего не может состояться реформа. Ни одна реформа в мире не состоялась без инвесторов. Чем успешнее экономика, тем больше инвесторов. Самые большие инвестиции происходят в Соединенные Штаты Америки. И это нормальная ситуация. Мы сегодня понимаем абсолютно однозначно, что есть выход из этой ситуации.

— Какой выход есть из политической ситуации?

— Нет отдельно политической ситуации и экономической ситуации. Мы — на перекрестке того и другого. Именно этим усугубляется кризис — и политический, и экономический. Одно без другого неразрешимо. На самом деле мы не первые, кто оказывается в такой критической ситуации. Через кризис проходили латиноамериканские страны, азиатские страны. Одни справлялись, другим не удавалось. В Москву в эти дни были приглашены ведущие в мире специалисты по этим ситуациям. Сегодня в Москве находится Доминго Кавалла — по-видимому, будущий президент Аргентины. Он — абсолютный лидер в понимании этих вопросов. Он приехал сюда, консультировал Федорова. По-видимому, будет консультировать Чер-

номырдина. Сегодня совершенно очевидно, что модель выхода из кризиса существует. Это необходимое условие. Достаточное условие

— это то, на что можно опереться, — это политическая сила, которая может взять на себя часть рисков, которые связаны с этой ситуацией. Это первое. И второе — исполнительная профессиональная власть, которая сможет реализовать необходимые действия.

Реальных политических лидеров сегодня два в России — это Лебедь и Лужков. Конечно, можно перенести центр конфронтации на этих людей. Это будет ошибочно, потому что это не решит проблему. Я категорически против коалиционного правительства, я считаю это просто абсолютным гарантированным поражением. И категорически за политическую коалицию. Потому что у всех — Зюганова, Лужкова, Явлинского, Жириновского, Лебедя — сейчас проблема одна и та же. Мы можем реально потерять Россию. Они это хорошо осознают. И это база для политического компромисса. Здесь база не только для компромисса, но и для политической коалиции. Я не хочу давать этим ведущим российским политикам рецептов. Но направление действий только такое. А не то, которое избрала Дума. И может быть, в какой-то степени не то, которое избрала власть. В каком смысле? Власть либо жестко, последовательно действует и не дает надежды на несостоятельный компромисс. Ведь на что пошла власть? Направила на переговоры с серьезными людьми Уринсона. Абсолютно безответственное отношение к серьезнейшим вопросам. Понятно, что Уринсон не переговорщик, не политик, просто не понимает, что происходит. Сам виноват в том, что в это ввязался. Он не может ничего. У Думы создалась повышенная система ожиданий. Они решили, что настало время получать власть, которую они давно желали. Виновато в этой ситуации в значительной степени само правительство. Виктор Степанович тоже виноват в этой ситуации.

— Какой выход?

— Занять абсолютно жесткую, последовательную, аргументированную позицию. Мы с курса реформ не свернем. Вы не имеете никакой альтернативы продолжения курса реформ. Совершенно понятно, что в этой ситуации мы получим широкую международную поддержку, моральную и материальную. Об этом абсолютно ясно сказал президент Клинтон. Абсолютно ясно нам посылают сигналы те, кто заинтересован в том, чтобы Россия стала реальной частью мирового цивилизованного сообщества. И мы сегодня по-прежнему имеем этот шанс. Не уверен, что через неделю у нас будет такой же

шанс это сделать. Я уверен, что в конечном счете, может уже не при нашей жизни, опять все вернется к этой развязке. И в следующий раз, может быть, в России это пройдет. Нам надо, чтобы это было сделано сегодня.

— Борис Абрамович, вы назвали круг людей, круг политических лидеров, но вы не сказали, вокруг кого они должны объединиться. Они же все спорят, они все конкуренты. И Лужков, и Лебедь, и Черномырдин. Вокруг кого сейчас они могут объединиться? Вокруг кого сейчас может сложиться широкая политическая коалиция для спасения России?

— Я не хочу сейчас давать ответ на этот вопрос, хотя я его знаю. К сожалению, сложилось так, что много из того, что я говорю, трактуется с точностью до наоборот. Поэтому я позволю себе не отвечать на этот вопрос.

— Считаете ли вы, что в случае утверждения правительства Борису Николаевичу полезно уйти в добровольную отставку?

— Я считаю, что в случае, если в России будет создана сильная политическая власть, допустимо и то, и другое. А в случае, если такой сильной власти не будет, скорее всего, Борис Николаевич должен раньше уйти в отставку, чтобы расчистить поле для создания такой сильной власти. Сильная власть абсолютно спокойно смирится с тем, что президент не может в необходимой степени принимать участие в бурно развивающихся событиях. В то же время сильная власть поставит главным приоритетом конституционность, а не разрушение легитимного пространства, которое с таким трудом было создано. С моей точки зрения, это просто главный приоритет. Вопрос об уходе Ельцина в отставку, с моей точки зрения, второй по сравнению с тем, легитимно это происходит или нелигитимно.