Русская община и коммунизм - Жак Каматт
Переводя во внутреннюю плоскость социальную основу, на которой он был построен, капитал стал автономным, и поэтому смог ускользнуть. Стремительное продвижение его развития в течение нескольких лет высвободило серьёзные опасности для человечества и для всей природы. Даже самые дальновидные эксперты и старые зануды не могут игнорировать окружающие нас опасности. В определённой мере, они даже вынуждены присоединяться к тем, кто говорит об апокалиптическом будущем. Апокалипсис в моде, потому что наш мир приближается к концу, мир, в котором человек, несмотря на всю свою очевидную слабость и деградацию, всегда оставался нормой, ориентиром. Но, столкнувшись с фактом смерти бога, мы теперь слышим провозвестие о смерти человека. И бог, и люди сдаются перед наукой, которая является заодно богиней и служанкой капитала: наука представляется в сегодняшнем мире как изучение механизмов адаптации, ассимилирующих человека и природу в структуру производительной деятельности капитала. Все признаки указывают на то, что наименее разрушенные люди, в частности молодые люди, теперь неспособны смириться с этим наступлением адаптации и приручения; поэтому они отвергают систему.
Процесс приручения иногда происходил через насилие, как во времена примитивного накопления; но чаще он происходит через хитрость, потому что революционеры продолжают мыслить в соответствии с предпосылками, присущими капиталу и развитию производительных сил, и все они преклоняются перед одним божеством, наукой. Поэтому благодаря приручению и репрессивному сознанию наши умы окаменели более или менее до состояния дряхлости; наши действия утратили гибкость, а наши мысли стали стереотипными. Мы стали бездушной замороженной массой, застывшей на месте, всё время будучи уверенными, что смотрим в будущее. Но в период мая-июня 68-го, новая жизнь совершила прорыв, и движение роста к коммунизму началось вновь. Не появилось ни одной новой теории, или новых способов действия. Важный факт заключается в том, что у борьбы появилась новая цель. У неё нет ничего общего с политикой, идеологией, наукой или даже социальной наукой (последняя была полностью дискредитирована). Скорее это было утверждение особой жизненной необходимости против этого общества и независимо от него: для того, чтобы положить конец пассивности, навязанной капиталом, вновь обнаружить общение между людьми, свободное творчество и ничем не связанное воображение в движении человеческого становления.
Мифология пролетариата
С пришествием мая-июня 68-го всё изменилось и всё продолжает меняться с тех пор. Вот почему невозможно рассматривать лицейское движение 1973-го (обсуждается ниже) и его потенциал кроме как в связи с этим предшествовавшим ему движением.
Согласно нашему анализу события мая-июня 68-го стали ясным свидетельством того, что революция позитивно возродилась, означая собой начало нового революционного цикла. Но наш аргумент соответствовал классовому анализу: так мы пришли к утверждению, что результатом мая станет возврат пролетариата к классовой основе. Более того, в событиях того периода мы обнаружили подтверждение нашей уверенности, что революция будет следовать по курсу, очерченному Марксом. Но на деле, первыми восставшими классами в 1968-м стали социальные слои, наиболее приближенные к истеблишменту, те, чьи объективные интересы тесно совпадали с интересами государства. Угнетённые классы последовали за ними позже, и именно они радикально разрешили противоречия, которые иные социальные классы хотели лишь реформировать. Ход развития английской и французской революций содержал в себе субстанцию, из которой формировалась мысль Маркса. Так, в случае с французской революцией, аристократия вмешалась в ситуацию на самых ранних стадиях, именно знаменитый бунт аристократов за несколько лет до 1789-го, способствовал борьбе буржуазии (в то же время, готовя почву просвещённому деспотизму). Буржуазные слои, менее привязанные к государству, формировавшие что-то вроде интеллигенции, по выражению Каутского, последовали за ними. Только тогда, после поражения реформы, внутреннего разложения системы и падения монархии, были вовлечены крестьяне и ремесленники (четвёртое сословие, будущий пролетариат), создавшее окончательный решительный разрыв и гарантировавшее, что возврата назад не будет. Без них, революция, за которой последовала перемена в способе производства, происходила бы гораздо дольше. В России события развивались схожим образом. Здесь мы предполагаем, что самые угнетённые и наиболее заинтересованные в бунте – и те, из кого состоит, согласно некоторым, истинный революционный класс – могут прийти в движение только в такой период, когда в сердцевине общества уже произошел разрыв, и государство существенно ослабилось. Из этого разрыва появляется новая перспектива, хотя бы и лишь через осознание, что жизнь уже не будет такой как прежде, что стало необходимо найти иной путь. Этот процесс– это один из элементов, который придаёт каждой революции характер, отличный от строгого классового подхода. Это тем более верно в отношении будущей коммунистической революции, потому что это будет деятельность не просто одного класса, но всего человечества, восставшего против капитала.
В центре явления, которое мы когда-то рискнули назвать универсальным классом, или, проще человечеством (потому что оба являются теперь рабами капитала), находятся социальные слои, существующие в непосредственной близости капитала, (т.e. новые средние классы и студенты), бунтующие против системы. Они рассматривают себя как особые слои в обществе в той мере, в какой они способны детонировать движение, которое революционизирует пролетариат и приведёт его в движение, но это только карикатура на революцию, поднятая на поверхность по случаю и разряженная в старые регалии в своём неуклюжем ходе через все прошлые стадии.
Классовый анализ, которого мы придерживались изначально, мог только интерпретировать реальные события, не более. Тем же недостатком обладали участники мая-68, воспринимая себя из-за него в соответствии со старыми схемами. Становится всё более очевидным, что эти активные участники были мужчинами и женщинами,