Юмор императоров российских от Петра Великого до Николая Второго - Арсений Александрович Замостьянов
Знал ли Александр о заговоре против отца? Павел относился к сыну мнительно, прекрасному принцу угрожала суровая опала — возможно, ссылка в какой-нибудь отдалённый монастырь. Любимцем царя стал тринадцатилетний племянник, герцог Евгений Вюртембергский. Павел намеревался его усыновить. И тут граф Пален посвятил Александра в планы заговорщиков. Конечно, будущий царь взял с Палена слово, что Павлу сохранят жизнь. Но он не мог не помнить о судьбе Петра Третьего… Пален ухватил суть маневров Александра: «Он знал — и не хотел знать». Потом Александр упадёт в обморок, увидев обезображенное тело отца. Но там же, возле трупа, его поздравляли как нового императора. Хорошо написал в мемуарах фон Беннигсен — один из предводителей заговора: «Император Александр предавался отчаянию довольно натуральному, но неуместному». А графу Палену приписывают слова: «Полно ребячиться, ступайте править!». Пален держал в руках паутину заговора, приобрёл большую силу. Александру хватит ума быстро отдалить его от трона… Но в ту ночь молодой император произнёс известные слова: «Батюшка скончался апоплексическим ударом. При мне всё будет, как при бабушке». Эту фразу запомнили все. Можно ли представить себе более унизительную клятву для нового самодержца? Ничего себе — «прекрасное начало». В душе он не был сторонником Екатерины. Например, он никогда не вернётся к принципам потемкинской военной реформы, которая превратила нашу армию в сильнейшую на континенте. Но во хмелю переворота балом правили екатерининские орлы… За несколько месяцев императору удалось утвердить собственную власть над враждующими придворными группировками. Пешкой он не стал. А спасительный цинизм выветривался постепенно — после нескольких потрясений в личной жизни, после первых поединков с Наполеоном, наконец, после московского самосожжения. И вместо лощёного, невозмутимого сноба явился тихий богомолец.
Российская империя в те времена не пребывала в политической изоляции. В Европе с елизаветинских времён, со времён канцлера Алексея Бестужева, без участия северной империи не обходилось ни одно капитальное политическое предприятие. Европейцы не признавали русской культуры, свысока относились к Православию — следы этих предрассудков мы видим в Энциклопедии Дидро. С уважением относились только к двум проявлениям России: к армии и к дипломатии. Вот император и решил перекроить страну в западном вкусе.
«Ты слишком ревностно служишь!»
«Дней Александровых прекрасное начало» было прекрасным далеко не для всех. Например, Гаврила Державин — наш генерал-прокурор и первый министр юстиции — беспрестанно спорил с «молодыми друзьями императора», да и с самим Александром Павловичем.
Всё быстро завершилось предложением об отставке. Державин не ушел без объяснений. Александр I, по воспоминаниям Гаврилы Романовича, «ничего не мог сказать к обвинению его, как только: «Ты очень ревностно служишь». — «А как так, государь, — отвечал Державин, — то я иначе служить не могу. Простите». — «Оставайся в Совете и Сенате». — «Мне нечего там делать». — «Но подайте же просьбу, — подтвердил государь, — о увольнении вас от должности юстиц-министра». — «Исполню повеление»».
Литературный анекдот
Вспоминая императора Александра Павловича, самое время определить законы жанра. Ведь то было классическое время светского и литературного остроумия. Анекдот XIX века — вовсе не то, к чему мы привыкли с века прошлого. Это история забавная, смешная, курьезная или просто любопытная, однако преподнесенная в ироническом ключе. Но главное, перед нами не придуманный сюжет, а пересказанная быль… В современных политических анекдотах гораздо больше сатиры, к тому же их, как правило, сочиняют для общей потехи, не слишком задумываясь об историческом правдоподобии. А в старину, в онегинские времена, анекдот — это непременно чье-то свидетельство, воспоминание, хотя подчас и изменившееся в пересказах. То есть остроумные пересуды с опорой на чьи-либо мемуары или просто устойчивые слухи. Мода на остроумие сочеталась с модой на сентиментализм, на душевные страдания — впрочем, легкие, как сентябрьский ветер. «Тогда находили удовольствие в том, чтобы плакать, и когда плакали, то были веселы», — заметил один журналист пушкинского времени.
Что может быть сладостнее в застолье, в досужей болтовне, чем занятные рассказы об известных людях и событиях?
Знатоком и ценителем таких анекдотов был Александр Пушкин, который усердно вел записи под названием Table-talk — исторические анекдоты для застольных бесед. А его герой Евгений Онегин…
…дней минувших анекдоты От Ромула до наших дней Хранил он в памяти своей.В дни Венского конгресса Евгению Онегину было 20 лет. Самое время для острословий! Несомненно, он слышал те случаи и пересуды, о которых мы поведем речь. Вот мы и смотрим на политические события дней Александровых глазами светского повесы, внимательного к острым нюансам.
Изящество стиля
Анекдоты часто попадали в оборот из
