Газета День Литературы - Газета День Литературы # 179 (2011 7)
Рассказчик – альтер-эго писателя – помогает антигерою, не становясь его "сиюминутным товарищем". Когда проясняется страшное революционное прошлое больного старика, герой молча повторяет перед новым "человеком системы" ходатайство в пользу уже отработанного, стёртого винтика коммунистического механизма: "Подойдя к фанерной форточке, я опять надавил её...". Им движет не называемое вслух и прямо не адресуемое чувство нравственного долга – не перед ветхим ветераном-чоновцем, а перед униженным и оскорблённым человеком. Христово поучение о том, что нужно ненавидеть грех, а не носителя греха, прочитывается здесь вполне внятно. Отсутствие прямой отсылки к евангельскому тексту, но использование своего рода духовного подмалёвка делают "Правую кисть" истинно христианским повествованием – на фоне многих современных прозаических сочинений, затянутых в путы дидактики и бесцветной церковной риторики.
Рассказ "Правая кисть" отличается постоянным вглядыванием выздоравливающего героя в многоликое пространство. Природная красота искажена социальной схемой, но даже в ней находится нечто изначально живое: сочувствие и помощь – хоть и отягощённые отчуждением и неприязнью, но побеждающие их – и тем самым возвращающие русской душе потерянную когда-то невероятно важную часть.
Александр БОНДАРЬ «ПЕРЕДЕЛКИНСКИЕ» ПЕСНИ
Не люблю нынешнее словечко "культовый", но именно оно приходит на ум, когда речь заходит об "Орлёнке" и "Там вдали за рекой".
Для нескольких поколений советских людей это были не просто песни. Их содержание несло сакральный, почти религиозный смысл. У героев песен учились жизни – в самом большом и правильном смысле этого понятия. Вплоть до середины восьмидесятых, когда на смену героическим комсомольцам пришли "Поручик Галицын" и "Господа офицеры".
Однако сегодня, на фоне ностальгии по советскому прошлому, ностальгии, охватившей самые широкие слои пост-советского населения, героическая комсомольская лирика вновь оживает.
Но тут стало выясняться, что многие песни, которые мы привыкли считать исконно революционными и большевистскими, имеют отнюдь не рабоче-крестьянское происхождение. Не большевистское точно.
”ЭТИХ ДНЕЙ НЕ СМОЛКНЕТ СЛАВА...”
Так назывался раздел, посвящённый рассказам и повестям о гражданской войне – раздел в книжке, изданной к какой-то там очередной революционной дате. Мальчишкой я эту книжку зачитал чуть не до дыр. А уже относительно недавно узнал, что песня про приамурских партизан "позаимстовована" у их врагов – белогвардейцев. Больше того, текст песни кишит историческими неточностями.
"Этих дней не смолкнет слава, не померкнет никогда. Партизанские отряды занимали города". Речь идёт о военных действиях 1922-го, когда партизаны Приморья в союзе с регулярными частями Красной Армии действовали против белых. Но вот незадача: ни одного города в ходе той войны партизаны не взяли. Так в чём же здесь дело?
А в том, что песня приамурских партизан – не что иное, как переделанный "Марш дроздовцев". "Этих дней не смолкнет слава, не померкнет никогда. Офицерские заставы занимали города" – так пелось в оригинале. Что, вобщем, и соответствовало исторической правде.
Больше того, сама мелодия "Марша дроздовцев" позаимствована в свою очередь из песни "Марш сибирских полков" – песня 1916 года. "Из-за гор, лесов дремучих, от брегов Амур-реки грозной тучею могучей шли сибирские стрелки". (Существует также переделка данной песни, датируемая 1941 годом, и есть власовский вариант, но по тексту это уже скорее ремейк "Марша дроздовцев" – "Частым лесом, полем чистым их ведёт один приказ: чтобы сталинским чекистам не хозяйничать у нас".)
Очень многие песни гражданской войны с изменёнными текстами пелись как в одном лагере, так и в другом.
"Мы смело в бой пойдём за власть Советов. И как один умрём в борьбе за это", – пели большевики. "Мы смело в бой пойдём за Русь святую", – отвечали им белогвардейцы. Но даже в белом лагере существовало два варианта продолжения. Более романтичный: "И как один прольём кровь молодую". Более жёсткий и вместе менее "политкорректный": "...И всех жидов побьём – сволочь такую!"
Песня "Русское поле" на поверку оказалась песней партизан-шкуровцев. Вместо "Едут по полю герои. Эх да Красной Армии герои…" в оригинале звучало: "Едут по полю партизаны. С красными бандитами сражаться…". (Впрочем, некоторые исследователи ставят под сомнение происхождение "белогвардейского" текста – поэтому настаивать на его подлинности я не буду.)
Всё дело в том, что понятия об авторском праве в те времена не существовало, а потому любая прозвучавшая песня воспринималась как что-то общее, по сути ничьё. Тем более, если это песня "классовых врагов". Какие уж тут авторские права?
То же самое делали, кстати, потом и власовцы. В моей аудиотеке есть песня "Мы идём широкими полями на восходе утренних лучей. Мы идём на бой с большевиками, за свободу Родины своей" (на мелодию "Широка страна моя родная"). Есть песня на мелодию "Трёх танкистов": "Не один я взял винтовку в руки. Много добровольческих полков. Все пошли спасать страну от муки. От ярма жидов-большевиков". (На эту же мелодию существует ещё песня "Два разведчика", где герои-казаки преследуют на болоте "банду" – то бишь, партизан.) А есть на мелодию "Выплывают расписные Стеньки Разина челны": "Под свободные знамёна добровольческих полков с Терека, Кубани, Дона шли отряды казаков". И т.д.
"ТАМ ВДАЛИ ЗА РЕКОЙ..."
Комсомольская песня "Там вдали за рекой" впервые прозвучала в 1928 году. Авторами её были заявлены молодой начинающий поэт Николай Кооль и уже не такой молодой композитор – профессор Московской консерватории, регент Храма Христа Спасителя (в прошлом) Александр Александров (тот самый – будущий автор музыки нашего гимна – советского, а потом и российского). История погибшего в бою комсомольца как-то сразу пришлась ко двору, песню подхватили – и даже многие долгое время считали её народной. Только в 1950 году Управление охраны авторских прав выдало Н.Коолю на руки "авторское свидетельство".
Если внимательно рассмотреть текст, то обращает на себя внимание ряд странностей. Во-первых. Почему будённовцы в песне отправляются на разведку в количестве ни много ни мало – ста человек? Что за разведка такая? Во-вторых. В разведку посылали старых и опытных, а уж никак не "юных бойцов". И белые – с какой стати в собственном тылу они передвигались не походными колоннами, а атакующими цепями? И наконец, откуда взялись комсомольцы в будённовской армии? Как свидетельствует писатель-белоэмигрант Роман Гуль: "1-я Конная армия, прежде всего, была глубоко национальна и антикоммунистична. Степная конница рубак-будёновцев о коммунистах отзывалась не иначе, как с полным презрением: "Камунисты? Камунисты – сволочь! Мы не камунисты, мы в доску большевики". И будёновцы гнали из 1-й Конной комиссаров-коммунистов." Даже такая деталь: разве конник, сбитый пулей на полном скаку, "поникает головой", чтобы потом "лечь у ног вороного коня"?.. Такое возможно только при ближнем бое, а не во время атаки. Да и сотен в будённовской армии не было – сотни были у казаков, с которыми как раз будённовцы и сражались. Или, наконец, просто несостыковка: "Сотня юных бойцов", а после этого уже "отряд поскакал на врага". Так всё-таки, отряд или сотня?.. (Или, может, отряд поскакал драться, а остальная сотня спешно ретировалась, дабы доложить товарищу Будённому о замеченных белогвардейцах?..)
Конечно, всё это можно вполне объяснить тем, что перед нами песня, а не роман и не повесть. Народная песня всегда звучала как своего рода коллективный поток сознания, а "Там вдали за рекой" если и не была подлинно народной песней, то по крайней мере пыталась ей притвориться. (Представим, как вобщем нелепо всё могло бы звучать, если бы автор – точнее авторы, постарались придать тексту максимум реализма и исторической достоверности: "Трое старых бойцов из будённовских войск...", "Конармеец седой вдруг поник головой...") Нет, канонический вариант всё-таки звучит лучше, поэтичнее.
БОГОХУЛЬНИК ИЗ БЕЛГОРОДА
Если посмотреть пристальнее на биографию Николая Кооля, то поэзии в ней немного. Родился он четвёртого декабря 1903 года в Боровичском уезде Новгородской губернии. В 1919 году шестнадцатилетний Кооль покинул родительский дом, отрёкшись от "отца-кулака", и оказался в Белгороде, где довольно скоро стал бойцом ЧОНа. А дальше – активное участие в реквизициях, расстрелах и расправах с разного рода "контрреволюционерами" и вообще недовольными "рабоче-крестьянской диктатурой". На этой своей работе Николай Кооль весьма преуспел и скоро вошёл в состав укома комсомола, а также возглавил уездный политпросвет.
