Илья Стогоff - Русская десятка (Новейшая история страны в 9,5 биографиях)
До появления юной Даши Марат славился как ловелас, непостоянный и ветреный, который меняет девушек чуть ли не каждую ночь.
Даша Жукова была первой, кого он официально назвал своей подругой. Эффектная брюнетка ответила ему взаимностью и сейчас, похоже, проводит больше времени не в США, где числится студенткой, а на трибунах самых престижных теннисных стадионов.
Вскоре после финала-2004 Сафин официально представил Дарью как свою подругу. Впервые он появился с ней на людях на праздновании тридцатилетия Евгения Кафельникова. Компания в тот раз поделилась на две половины: на соратников по спорту и приятелей-болельщиков. Они так и сели за столом: слева спортсмены, справа – дочь Ельцина Татьяна Дьяченко, помощник президента Сергей Ястржембский со спутницей, поющая чета Агутин – Варум и композитор Игорь Крутой.
Сафин вел себя так, что скоро гости забыли, у кого вообще сегодня юбилей: у Кафельникова или все-таки у Марата. Он приставал к Агутину с просьбой написать песню, мешал юбиляру произносить тосты, а потом и вовсе, раздухарившись, стал дергать Кафельникова за брюки, отчего Евгений краснел и даже сбился с мысли, скомкав спич о друзьях подлинных и мнимых.
Необычно приподнятое настроение Сафина тусовка объяснила переменами в личной жизни. Марат впервые пришел на банкет с Дашей Жуковой. Он не выпускал ее руку из своей, уверял, что влюбился и даже подумывает о женитьбе. А еще какое-то время спустя, в Мельбурне, на церемонии награждения, Сафин во всеуслышание поблагодарил свою возлюбленную за поддержку. Выйдя, чтобы получить приз, он вдруг повернулся к трибуне и громко сказал:
– А вот здесь сидит моя девушка, Даша. Она тоже причастна к этой победе. Я очень ей благодарен.
Предыдущая биография Марата чем-то похожа на судьбу самой Жуковой. Как и Дарья, он родился в очень приличной семье. В десять лет талантливого ребенка увезли в США. Там вместе с Анной Курниковой Сафин учился в Теннисной Академии в Цинциннати. Курникова после учебы осталась делать американскую карьеру, а Сафин в четырнадцать лет перебрался в Испанию. Еще через несколько лет Марат взялся за покорение теннисного олимпа: Кубок Кремля, пятнадцать турниров «Большого шлема», победа на открытом чемпионате США, еще одна – на открытом чемпионате Австралии.
За свою карьеру Сафин заработал почти $12 000 000. Красивый, почти двухметровый, богатый и холостой. Разумеется, девушки ездили за ним по чемпионатам целыми фанатскими автобусами. Таблоиды не успевали отслеживать все, что с Маратом происходило. Одна из газет даже уверяла, что как-то спортсмен за деньги сдал донорскую сперму. А потом он встретил Дарью и очень быстро изменился.
О свадьбе Сафина и Жуковой говорили все настойчивее. Говорили, что она произойдет осенью 2004-го… или летом 2005-го… хотя, может быть, и сразу после Нового, 2006-го… а потом вместо Даши Сафин стал все чаще брать с собой на вечеринки солистку группы «Другие правила» Алену Селезневу. Да и сама Жукова, утратив интерес к теннису, вдруг заинтересовалась футболом. Чем дальше, тем чаще ее стали замечать вместе с Романом Абрамовичем. И вместо слова «свадьба» газеты стали связывать с ее именем слово «развод».
5О том, что жена богатейшего жителя России подает на развод, написали все до единой отечественные газеты. В статьях на эту тему звучала даже гордость: а что? сделали-таки западных звезд! актер Кевин Кестнер заплатил бывшей супруге $53 миллиона, режиссер Стивен Спилберг – $67 миллионов, а наш Абрамович может отдать матери своих детей аж девять миллиардов!
Авторам этих статей было неважно, что, по сути, Роман Аркадьевич давно уже не был русским предпринимателем. За несколько лет до скандала с разводом он перевел свои активы за границу и в России теперь появлялся лишь время от времени. В Лондоне у него был бизнес. Там же он за $14 миллионов купил себе дом. Там играла его команда «Челси», и там же (всего в десяти минутах ходьбы от его особняка) жила семья Жуковых, к которым можно было заскочить, если что. Весной 2007-го Абрамович оформил официальный развод, и последняя ниточка, связывающая его с Россией, была порвана.
Русская колония в Лондоне уже сегодня больше, чем бангладешская. И уж точно заметнее, чем все остальные колонии столицы мира. При этом новые члены колонии прибывают в Лондон ежедневно. Тот, кто хочет добиться успеха в сегодняшней России, всегда держит в уме: конечным пунктом карьеры обязательно должна быть квартирка на левом берегу Темзы.
Говорить о какой-то единой России сегодня довольно бессмысленно. Часть ее населения навеки застряла в границах РФ. А те, кто хоть что-то из себя представляет, постепенно перебираются в совсем иные границы. И никакой альтернативы этому процессу нет. Первыми перебираться стали дети советских чиновников еще в 1960-х. Их было немного, считай, единицы. Потом, в 1990-е, чемоданы упаковали деятели нового русского бизнеса. Тут счет шел уже на сотни и тысячи. А сегодня в Лондон переезжают все, кто имеет хотя бы малейшую возможность. Потому что «остаться», значит «потерпеть глобальное жизненное поражение».
Лондон давно уже не является английским городом. Типичные англичане живут не здесь, а в британской глубинке. И жизнь там у них не здорово отличается от жизни глубинки русской. Тоже тоска, пьянство и отсутствие перспектив. Последние британские заводы закрылись еще при Маргарет Тэтчер. Последние шахты чуть раньше. Старшее поколение спивается, младшее с заточками наперевес ходит мочить фанатов враждебной футбольной команды. Те, кто хоть что-то из себя представляет, пакуют чемоданы и переезжают в Лондон. Благо им уехать куда проще, чем жителям Саратова или Новосибирска.
Лондон давно уже не столица Великобритании, а столица мира. Здесь живут не только богатые британцы и богатые русские, но и богатые арабы, индусы, африканцы и черт знает кто еще. Система проста: те, кто богат и успешен, живут в Лондоне. Те, кто нет, – там, где и родились. Там, в краях, над которыми никогда не восходит солнце удачи, они могут жить так, как им угодно. Жителей развеселого Лондона это не очень интересует.
6То, что сегодня принято называть «Россией», четко делится на две неравные части. Что-то около четырнадцати миллионов человек уехали из страны и не собираются возвращаться обратно. Еще около ста сорока миллионов остались. Десять процентов богатых и влиятельных против девяноста бедных и управляемых. Будущее обеих половинок более или менее понятно.
Деньги к деньгам: богатые год от года будут становиться все богаче, а бедные все беднее. Сегодня миллиардеры делятся деньгами с некогда родной страной лишь по личной просьбе Путина и его министров. Но рано или поздно Путин уйдет. И, думаю, следующие президенты вполне искренне не поймут, с какой это стати они должны вкладываться в экономику РФ? Вон, индийские стальные магнаты и нигерийские нефтяные короли не вкладывают в те государства, в которых ведут бизнес, ни центика. И русским олигархам это совсем незачем. Бизнес отдельно, население страны, в которой ведется бизнес, – тоже отдельно. Пусть население как-нибудь само разбирается со своими проблемами.
Когда все это наконец случится, не обижайтесь на олигархов слишком уж сильно. Потому что если бы вы оказались на их месте, то, скорее всего, поступили бы точно так же. И никакие разговоры про долг перед нацией вас уж точно бы не остановили.
В ХХ столетии с карты мира одна за другой исчезали гигантские империи, объединяющие десятки народов и племен, и на смену империям везде приходили «национальные государства»: одна земля, один народ, сплоченное общими целями общество. Не стоит обращать внимания на то, что чаще всего о величии и сплоченности современной России кричат те, кто давно уже в самой России не живет.
Разговоры о единстве нации (как в общем-то и любые разговоры, в которых мелькают красивые и ничего не значащие слова типа «свобода», «будущее», «общие цели») – это всегда попытка сыграть на эмоциях. Заставить вас по собственной воле делать то, чего делать, скорее всего, вам совсем не хочется. Каждый раз, когда власть говорила населению России, что собирается «сделать что-то для страны», это вовсе не означало «сделать жизнь людей лучше» – скорее наоборот! Любая победа у нас покупалась ценой огромных жертв. Любое достижение – множеством искалеченных жизней. Причем те, кто платил эту цену, редко пользовались плодами победы. Выигрывая войны, осваивая необъятные просторы, с утра до вечера работая в нечеловеческих условиях, население даже и не мечтало, что в результате заживет лучше.
Жизнь дома всегда была похожа на армейскую службу. Отдельный человек у нас всегда стоил недорого. Поколение за поколением русские все отдавали своему государству, а оно взамен снабжало население прожиточным минимумом. Государство в России было всем. К нему обращались за помощью, если что-то не ладилось. Его винили во всех бедах и благодарили за все достижения. В него верили, его боялись и ненавидели, ему приносили жертвы и не представляли, как можно жить без него – такого любимого и ненавистного. И вот, к началу XXI века что-то будто сломалось.
