Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6441 ( № 48 2013)
Оказалось: Василий, работающий сейчас в Москве, сам родом из Скопина, там живут его родители, там он учился в школе, ходил на занятия секции самбо. И везде – в автобусе, маршрутке, в магазинной очереди – каждый день слышал: опять стреляли… До сих пор, спустя годы, приезжая домой, он первым делом узнаёт криминальные новости.
– А что с амортизаторами? – спрашиваю. – Прекратился «бизнес»?
– Ничего подобного! Я у своего автомобиля недавно менял две передние стойки, заплатил перекупщику тысячу шестьсот шестьдесят рублей. А три года назад менял две задние, они тогда обошлись дешевле – всего за восемьсот рублей.
«Бизнес» продолжается...
Пропавшие вещдоки
В Скопин я приехал в конце 90-х во второй половине дня (на рейсовом автобусе – пять часов езды). Нашёл среди двухэтажных особнячков купеческого вида городскую гостиницу, совершенно безлюдную, и первое, что я услышал от пристально смотревшей на меня администраторши, был вопрос: «Вы надолго к нам?» С добавлением (голос понижен): «Вы уж тут поосторожнее, неспокойно у нас». Этот вопрос с предостережением я потом слышал везде – в милиции, городском суде, в прокуратуре.
…Письмо, которое привело меня в Скопин, написала Н.А. Полякова, работница бухгалтерии небольшого предприятия. «…Я мать троих детей, – рассказывала Нина Алексеевна. – Их отец умер больше десяти лет назад. Дочка – школьница, а у старшего сына – язва желудка, он без конца болеет, словом – инвалид. Надежда нашей семьи – мой средний сын Саша. Ему было 22 года, он видел, как я бьюсь изо всех сил, пытаясь их прокормить, и попробовал вытащить семью из нужды. Назанимал у соседей большую сумму, я тоже всех знакомых обошла, выпросила в долг. И купил он с рук 79 амортизаторов для «Жигулей», ими здесь завод расплачивается с рабочими. Хотел продать с выгодой в Москве, да на выезде из Скопина грузовик остановила милиция. Амортизаторы забрали, Сашу задержали будто бы «за незаконное предпринимательство», хотя здесь большинство только этим и занимается. Правда, те, кто опытнее, запасаются какими-то справками, что, мол, амортизаторы куплены, а Саша такой справкой не запасся. И ему милиционеры, посмеиваясь, сказали: «А вдруг ты их украл?»
...Его продержали в милиции недолго – сутки. Пригрозили судом и отпустили. Но амортизаторы, стоившие огромную – для постоянно нуждающейся его семьи – сумму, не отдали. «Это вещдоки, они должны быть до суда у нас», – объяснили. Но никакой повестки в суд так и не пришло, да и не могло прийти, ведь для незаконного предпринимательства нужен хотя бы один факт продажи. И кражу милиция не смогла установить, потому что её не было.
А неудачливый предприниматель Саша («Он такой впечатлительный!» – писала Нина Алексеевна) тем временем метался. Приходил в милицию, просил отдать амортизаторы – его прогоняли: «Скажи спасибо, что не посадили». Ему совестно было смотреть в глаза соседям, которым обещал вернуть деньги. Но мучительнее всего были встречи с девушкой, на которой собирался жениться. Мало того что из бедной семьи, да ещё вот так опростоволосился.
Эта мука продолжалась целый месяц, и он не выдержал. Однажды утром его обнаружили висящим на нижней ветке дерева, возле дома его невесты. Орудием самоубийства оказался собственный ремень. В кармане брюк обнаружили записку: «Я, Александр Поляков, делаю это в твёрдой памяти. Нет другого выхода. Мама и все – простите…» Следующие строчки были обращением к невесте: «Ты молодая, красивая, ещё выйдешь замуж…»
После его похорон Нина Алексеевна, убедившись, что слезами горе не избыть, а громадный долг возвращать надо, обратилась в суд с иском к милиции, требуя вернуть амортизаторы или деньги за них. Перед этим она побывала в прокуратуре, где ей объяснили: следственные действия показали, что её сын амортизаторы не крал, и потому уголовное дело, поспешно возбуждённое милицией, закрыто. И суд, рассмотрев иск Поляковой к горрайотделу милиции, принял решение: вернуть ей 79 амортизаторов или их стоимость – 14 миллионов 470 тысяч 272 рубля. Такие (до дефолта) тогда были деньги.
С этим решением Н.А. Полякова пришла к начальнику милиции В.М. Кузнецову. Тот просветил её: «Мы бюджетная организация, деньги приходят только на зарплату». – «Тогда отдайте амортизаторы». – «Их у меня нет», – ответил Виктор Михайлович. Куда они делись, не объяснил. Лишь сердито добавил: «Мне не на что кабинет отремонтировать, а вы денег просите».
–…Но вот он уже и кабинет отремонтировал, и мебель новую завёз, – писала Полякова во все инстанции, – а денег так и не отдал, хотя прошёл год, как судебное решение вошло в законную силу.
Вертящееся кресло
Я был в этом кабинете. Он был похож на офис богатенького бизнесмена, не пожалевшего денег на евроремонт. Стены от пола до потолка отделаны панелями серовато-жемчужного цвета. На окнах белеют вертикальные жалюзи. Вокруг длинного совещательного стола – изящные стулья с гнутыми спинками. Сам Виктор Михайлович восседал, свободно откинувшись, в высоком вертящемся кресле. Ни тени беспокойства, ни угрызений совести по поводу гибели Александра Полякова, которого милиция подтолкнула к самоубийству, я не заметил на холёном лице этого начальника.
Глядя на меня с презрительным прищуром, он объяснил: не возвращают Поляковой ни амортизаторы, ни деньги, потому что ни того, ни другого у них нет. Зато есть железное правило: сдавать конфискованные амортизаторы, именуемые дотошными юристами «вещдоками», на завод, откуда они предположительно украдены. Завод в ответ «благодарит» милицию за труды, выплачивая ей 30% их стоимости. Эти деньги идут на «социальное развитие». Милиция покупает автомобили. Оборудует тир. Ремонтирует кабинет начальника. Ну и – так далее.
Между тем, как я выяснил, из Скопинского районного суда в милицию обращаются: «Прекратите незаконную сдачу вещдоков на завод!» Нет, не прекращают. Суд жалуется на самоуправство милиции в прокуратуру и в областное УВД, обвиняет милицию (цитирую) « в злоупотреблениях и хищениях », которые стали « системой и нормой поведения ». Эта «норма» обнажилась особенно выразительно на суде, который оправдал жителя Скопина Ов-ва С.Е., привлечённого к уголовной ответственности якобы за хищения заводских амортизаторов. Выяснилось: он их купил. Но выяснилось и другое: когда стражи порядка производили у него обыск, то попутно с амортизаторами прихватили автомагнитолу «Пионер», магнитофон «Романтик», водяной насос «Малыш», флягу с мёдом и два золотых кольца. Не указав всё это в протоколе обыска. Этот факт «всплыл» на суде. А сколько их, таких грабительских набегов, осталось в тени?
После оправдательного приговора Ов-ву С.Е. Скопинский райсуд отправил в областные рязанские инстанции определение: «Суд считает необходимым возбудить по указанным фактам уголовное дело». Не возбудили. Оперативники, производившие «изъятие вещдоков» у Ов-ва, продолжают свою кропотливую работу.
Разговор мой с начальником милиции тогда завершился неожиданно. Виктор Михайлович отвечал на мои вопросы, досадливо скрипя вертящимся креслом, и вдруг, утратив терпение, буркнул по поводу выплаты денег Нине Алексеевне:
– Мы вот возьмём да и опротестуем в областном суде иск Поляковой. А не получится, тогда и выплатим... Может быть...
Я в тот момент просто не поверил своим ушам. Он решил вступить в судебную схватку с женщиной, потерявшей по вине милиции сына?!
Добрый Папа
А теперь – о фоне, на котором развивалась эта трагическая история, уже показанная не так давно по НТВ. Меня ведь не из вежливости просили не выходить вечером из гостиницы. Дело в том, что в Скопине кроме милиции, возглавляемой самодовольным Кузнецовым, была ещё одна власть. Властителя в городе звали Папой. Когда-то в советские времена он, Вячеслав Кузин, был пожарным при агрегатном заводе, любил играть в футбол, ходил в зябкую погоду в валенках и стёганке. Поджарый. Гладко выбритый. Улыбчивый. В начале 90-х, когда стали богатеть «мосольщики», Кузин как-то разговорился со своим старшим сыном Эдиком, крепким тренированным парнем. И тот отцу предложил организовать опеку над торговцами амортизаторами. А заодно – над ларьками и магазинчиками.
Внедрять свою опеку Кузины стали по известной схеме: «плохой – хороший бандит». Сын с такими же, как и он, крепкими парнями приезжал к мастерской «мосольщика», собирающего из унесённых с завода деталей амортизаторы, или к недавно возникшему ларьку. Предлагал внести взнос – за охрану. Цифра ошеломляла. Владелец в панике отказывался. Его били – до крови. Обещали – мы ещё приедем! А после их отъезда появлялся Папа-Кузин. Улыбчивый. Вежливый. Извинялся за сына: «Он у меня с детства вспыльчивый». Обещал всё уладить, но просил за хлопоты заплатить. Сумму называл вдвое меньшую. И все соглашались. В милицию идти никто не торопился, зная: те тоже могут обложить данью, какую требовал сын Кузина – Эдик.
