Иоанна Хмелевская - Третья молодость
Сдается, на следующий день мы проезжали поселок – большую деревню или крошечный городишко. Чистый, прибранный, красивые домики в садах, цветут желтые георгины. Сады большие, почти огородные участки. Асфальт гладкий, без выбоин, в атмосфере городка приятный покой. Я ехала не спеша, утопая в блаженстве. И вдруг увидела нечто, напоминающее битву под Грюнвальдом.
Около деревянного, выкрашенного зеленой краской барака дикая орда людей неистовствовала, чтобы силой прорваться внутрь. Я, естественно, заинтересовалась, поскольку еще в Киеве видела очередь плотностью в четыре человека и длиной в три этажа универмага (как только там никого не придушили?). Народ давился за немецкими домашними тапочками. Мне вдруг пришло в голову: а не раздают ли в зеленом бараке бриллианты с гусиное яйцо? Я вылезла из машины и отправилась на разведку, осторожно обходя стороной разъяренную толпу.
Продавали всего лишь обычные, не очень спелые, помидоры. Это в августе-то месяце...
Вскоре мы добрались до Днестра, впрочем, как я уже сказала, на очередности событий не настаиваю. Снова безлюдье, прекрасные пейзажи. Мы подъехали к деревянному мосту, не ремонтировавшемуся с довоенных лет; я не решилась переезжать на другую сторону, отправились искать объездной путь. Река нас привела в восторг – прозрачная как стекло, рыбы мелькали огромные, как акулы. Клянусь, не вру и не была пьяна. Мы чуть не задохнулись от вожделения – свежей рыбы за все лето не едали. Я опять остановилась, к берегу на лодке как раз подплыл какой-то дядька. Мы к нему.
– Скажите, нельзя ли тут купить рыбы?! Мужичонка задумчиво посмотрел на часы.
– Теперь нет, – посочувствовал он. – Столовая только до шести открыта.
– Какая столовая, когда в реке рыбы полно! Ловит же ее кто-нибудь?
Дядька чуть ли не возмутился.
– Да кто ее станет ловить и на кой черт, раз в столовую привозят...
У нас челюсть отвисла. При ближайшей возможности я поинтересовалась у Елены, не помню, по телефону или лично:
– Елена, есть ли у вас запрещение на ловлю рыбы в Днестре?
– Да что ты, – засмеялась Елена. – Лови, сколь ко хочешь, даже разрешения не надо!
– А запрет на выращивание помидоров в своих огородах?
– Да нет же, с чего ты взяла? Я застонала.
– Зачем же они, Боже милостивый, толкаются в очереди, вместо того чтобы выращивать у себя? Ого роды и сады у них – загляденье! Рыба в Днестре сама на крючок просится!..
– Видишь ли, – объяснила Елена, – ловить рыбу или выращивать помидоры – работать надо. А в очереди человек отдыхает.
Господи Боже!.. В этом сражении под Рацлавицами [10] – человек отдыхает!!!
Мы путешествовали через Молдавию и Украину, где самые урожайные земли в Европе. А люди с огородами и садами ждали, когда им привезут готовенькие фрукты и овощи...
Миновав загадочный шлагбаум, я избежала контактов с милицией на целых три дня. Меня могли остановить, «фольксваген» бросался в глаза и порой даже вызывал сенсацию, но все милиционеры при виде меня поворачивались тылом и старательно смотрели в другую сторону. Совершенно очевидно, никто не представлял, что с таким финтом делать, и каждый надеялся – я уеду, и пусть голову ломает кто-нибудь другой. Мы беспрепятственно добрались до Ужгорода, где единственная улица, ведущая к границе, само собой разумеется, была снабжена ненавистным знаком – «одностороннее движение в противоположную сторону».
У меня в глазах потемнело, но Марек реагировал как надо.
– А тебе что? Поезжай!
Из всех запретов труднее всего нарушать дорожные правила. Я не привыкла пренебрегать ими и в запретном направлении обычно ехала осторожно и неуверенно. На этот раз пена у меня на губах запузырилась от злости, я проорала два кое-каких слова и помчалась – искры из-под колес посыпались.
И правильно. Зачем стоял знак – никто ведать не ведал и с объяснениями не спешил.
Мой «фольксваген» оказался единственной машиной на пограничном пункте. Таможенница пыталась проявить суровость, но сперва ее сразил Марек, презентовав дрель, которую сам получил в подарок и которая у него сразу же сломалась, а потом я подсунула «Леся», дабы объяснить, почему еду через Чехословакию. Она открыла книгу, увидела картинки, захохотала, махнула рукой остальному персоналу. Все углубились в чтение, на сем и закончился таможенный досмотр. Я решила отныне возить «Леся» через все границы.
В Советском Союзе мы пользовались относительной свободой, какая не всякому здесь дана, позволяли себе разные прихоти, и все-таки, как только открывались перед нами очередные шлагбаумы, я невольно повторяла:
– Мы вырвались из коммунистического ада...
Это чувство запрета на все витает в воздухе. Ничего тут не поделаешь.
Чешский таможенник по другую сторону границы не затруднил себя даже проверкой наших документов. С веселой улыбкой прогнал нас без остановки, махнув рукой.
При желании можно бы написать про Советский Союз огромный роман. Ладно, чтобы закрыть тему, расскажу еще о мехах.
Эту историю мне поведала Елена.
Охотники в тайге и тундре занимаются своим промыслом с незапамятных времен, из поколения в поколение, от деда-прадеда. Охотятся, выделывают шкуры и продают их. Процедура продажи установлена раз и навсегда – начинают с товара похуже, кончают самыми красивыми и дорогими мехами.
Когда-то эта процедура осуществлялась в факториях, после революции переименованных в пункты скупки мехов, но для охотников они по-прежнему остались факториями. Являлся таежник со своими трофеями и сперва доставал линялую белку; ладно, пятый сорт – платили гроши. Таежник вынимал кое-что получше. Выше сорт – выше цена. Постепенно он доходил до прекрасной чернобурой лисы. Первый сорт, самая высокая цена. Взяв деньги, охотник извлекал лису небывалой красоты, и оказывалось – она тоже идет первым сортом, а стало быть, по той же цене. Тогда хозяин торжественно демонстрировал очередной мех – умопомраченье, а не лиса, у английской королевы такой нет! И этот мех стоит не дороже? На нет и суда нет – пойдем в другой пункт скупки; там все повторялось, в третьем – тоже. Охотнику ясно, скупщики сговорились, тогда какой смысл продавать мех. Лучше уж оставить лису себе, шапку из нее сшить. А шапку ведь и потерять можно...
На небольшом северном участке бывший Советский Союз граничил с Норвегией. Там якобы есть тропа для северных оленей, охотникам известная лучше, чем животным. Этим путем самые красивые меха уходили в Европу. В конце концов поднялась всеобщая тревога, начались дискуссии в печати, посыпались многочисленные предложения – установить более гибкие цены, сделать сорт «экстра», «супер» и так далее, соответственно оплачивая редкостные меха. После долгих размышлений власти отказались: гибкость, не дай Бог, приведет к злоупотреблениям, обману и жульничеству, вдруг кто-нибудь разбогатеет? Жулик или охотник – один черт. Все осталось по старинке, и по-прежнему самые роскошные меха нелегально уходили из страны.
Эта фантастическая история – по-моему, весьма поучительная иллюстрация абсурдности государственного строя...
И еще об одном – не могу же я от этих русских так уж с ходу отцепиться. Не обсуждаю такой пустяк, как визит в Варшаву председателя украинского Союза писателей, который привез своему приятелю-журналисту коньяк, элегантно завернутый в «Известия»: только хам вручает подарок без упаковки, культурный человек заворачивает в газету. После магазинных упаковок меня ничем уже не удивишь. Но вот приехал к нам русский журналист, знакомый Ани и ее мужа, повидавший мир, приехал из Европы после путешествия по США. Польским языком владел блестяще. Пригласили они его в кабаре. Он все понимал, схватывал тончайшие аллюзии, развлекался вовсю и оценил смелость программы.
– У нас такое невозможно, – признался искренне журналист, задумался и добавил: – А знаете... Меня тем более удивляет одно обстоятельство. Ведь у вас люди мало читают...
– Как это мало читают? – не поняли Аня и ее муж.
– Ну, книги не читают.
– У нас не читают книг?.. Откуда ты взял?!
– Ходил я по книжным магазинам и собственными глазами видел, – ответил русский с упреком и легким возмущением. – На полках полно книг, а в магазине восемь – десять человек, почти пусто. У нас, когда должны привезти книги, очередь за три дня до этого выстраивается!
Может, я умственно отсталая, но пропаганды, столь оглушающей, понять не в силах. Аня и ее муж слов не нашли в ответ – растерялись. А казалось, тип интеллигентный, успел познакомиться с нормальным миром...
Наши рассказы о Советском Союзе были столь красочны, что Ежи тоже захотелось съездить. Для оформления визы он отправился в русское посольство. Увы, выбрал неподходящее время суток – после десяти вечера, ему никто не открывал, он долго стучал и оторвал дверной молоток.
– Господи Боже, ребенок, ты что, пьяный был? – спросила я на следующий день, отобрав у него трофей.
