От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - Александр Викторович Наумов
— Большое спасибо. До свидания.
Возникает недолгая пауза. Новый звонок.
— Здравствуйте, я служащий, Маркелов Андрей Геннадьевич. Вопрос можно задать?
— Пожалуйста.
— В иркутской прессе регулярно встречается фамилия журналиста, пишущего об уголовно-исполнительной системе — это Александр Наумов. В то же время я знаю, что в ряде ведомств, в том числе силовых структурах, создаются свои пресс-службы. Меня интересует, как у вас построена система информирования населения?
— Когда мы были в системе МВД, у нас не было своей пресс-службы, а пресс-служба УВД отражала в основном свои, милицейские проблемы. С этого года — когда нас передали в Минюст — пресс-служба у нас появилась. И возглавляет ее человек, которого вы только что назвали — Александр Наумов. Он, кстати, сейчас сидит вместе со мной в редакции, куда вы позвонили. Еще раньше наше управление выпускало газету «Голос», которая распространялась только внутри подразделений УИН. Сейчас, если у нас будут деньги, мы планируем открыть журнал, который бы свободно продавался в розницу…
А вот теперь, читатель этих строк — стоп! Поскольку я дошел в своих «мемуарах» до главного. Тюремный журнал, во-первых, решили назвать «Вестником УИС Приангарья». А во-вторых, делать его поручили, конечно, пресс-службе. Так я стал совмещать сразу две должности: начальника пресс-службы и главреда «Вестника». Но не зря считается, что нет худа без добра. Из приказа следовало, что журнал будет посвящен вопросам истории. А в перспективе мог встать и вопрос о книге. Ведь я уже собрал про иркутскую тюрьму намного больше фактов, чем смог их впоследствии втиснуть в упомянутую статью.
…Из окна моего кабинета в здании Главного управления исполнения наказаний видны крыши корпусов следственного изолятора. Разглядывая их, я подумал, что не нужно откладывать на завтра то, что можно начать делать сегодня. Выудив из нагрудного кармана форменной куртки шариковую ручку, я вписываю большими печатными буквами на середину чистого листа бумаги:
Глава первая
«…Бил тростью и пытал немилостиво» — «Это не тюрьмы, а вертепы разврата» — Что лучше: 30 розг или 10 плетей? — «При таком скоплении заключенных приходится почти беспрерывно топить печи…» — 26 зданий для одной тюрьмы. — «Даже каменная ограда тюрьмы два раза обрушивалась»
Итак, сначала цитата.
«Высочайше утвержденным 27‑го февраля сего 1879 года мнением Государственнаго Совета, главное заведывание тюремною частью гражданскаго ведомства положено сосредоточить в Министерстве Внутренних Дел, в составе котораго для этой цели и учреждено Главное Тюремное Управление».
С этой даты, как считается, началась официальная история уголовно-исполнительной системы России. В ведение Тюремного Управления переходили все места заключения гражданского ведомства, арестантская пересыльная часть и исправительные приюты для малолетних преступников. «Учрежденное, на основании приведеннаго узаконения, Главное Тюремное Управление открыло свои действия 16-го июня». И уже одним из первых документов, родившихся в недрах новой государственной структуры, стали «Временные правила для первоначального руководства тюремным инспекторам во время командировок с целью осмотра и ревизии учреждений, входящих в состав карательной системы».
По всей стране, в разные концы империи, разъехались, выполняя распоряжение столичного начальства, тюремные ревизоры. Их задача была предельно ясной: посмотреть на местах, что же представляют в своем «физическом выражении» те самые учреждения, объединившиеся под титулом нового ведомства. Для зданий и сооружений мест заключения на тот момент не существовало каких-либо типовых проектов их воздвижения. В провинции строили «тюремные замки», полагаясь большей частью на «волю божью».
В далеком Иркутске «из казенных каменных зданий самое красивое, по странной игре случая, была тюрьма, или, как называли в Иркутске, острог. На главный фас его выходила церковь во имя Св. Бориса и Глеба, куда заключенные каждое воскресенье приходили слушать божественную службу. Острог стоял за городом, в местоположении весьма живописном».
В дореволюционной России иркутская тюрьма была одной из 12 крупнейших тюрем в стране. Чтобы представить, что это означало, достаточно привести такую статистику. В конце XIX века система мест заключения России включала: тюремные замки в губернских и уездных городах, а также тождественные с ними учреждения, носящие другие названия (уголовные тюрьмы) — 597; временные дополнительные помещения при этих тюрьмах — 6; смирительные дома — 5; Санкт-Петербургская и Московская исправительные тюрьмы — 2; дом предварительно заключения в Санкт-Петербурге и Варшавская следственная тюрьма — 2; пересыльные тюрьмы — 11; исправительные арестантские отделения, роты и полуроты — 32; подследственные аресты в Привисленских губерниях — 75; полицейские дома в Петербурге — 10, в Москве — 16. Таким образом, всего насчитывалось 767 учреждений, из которых выделялось 12 крупнейших, включая Иркутский тюремный замок. И при этом он всегда был переполнен. При наличии 700 общих мест и 11 одиночных камер усредненный однодневный состав заключенных обычно превышал 900 человек (большее количество арестантов было только в московской губернской тюрьме — в среднем до 1033 человек), а наивысший однодневный состав иной раз доходил до 1130 человек.
Иркутский «затворный замок», по стечению весьма благоприятных для местного тюремного начальства обстоятельств, соответствовал практически всем требованиям, которые поздним числом выдвинуло для означенных построек новоиспеченное Главное Тюремное Управление. До наших дней сохранился уникальный документ, определявший «общие начала для составления проектов на постройку, переустройство и расширение тюремных учреждений».
«Здания каждого тюремного учреждения должны быть, по возможности, обнесены оградой таким образом, чтобы внешняя охрана их могла быть исполняема двумя часовыми, наблюдающими каждый за двумя сторонами ограды.
В тюрьму должен быть один вход…
Внешний вид зданий должен быть сообразован с необходимостью облегчения надзора. В виду сего всякие выступы в зданиях, нарушающие прямолинейность их стен, представляются нежелательными.
Все тюремное помещение должно состоять: а) из жилых квартир чинов управления и надзора; б) из помещений, предназначенных для потребностей администрации тюрьмы; и в) из собственно арестантских камер, с принадлежащими к ним хозяйственными помещениями и больницею.
Помещения для жилья служащих (смотрителя, надзирателей, надзирательниц, фельдшера) должны быть устраиваемы, по возможности, вне всякой связи с прочими тюремными помещениями…
Административныя помещения (помещение для привратника и караула, контора, комната свиданий) должны быть устраиваемы также по возможности отдельно от собственно арестантскаго корпуса и располагаемы таким образом, чтобы ближе всего к главному входу в тюрьму были размещены привратник и военный караул…
В собственно арестантских помещениях должны быть строго разграничиваемы между собою мужчины от женщин. Если последния не могут быть выделены в особое
