Ближний бой. ЦРУ против СССР - Киркпатрик Лаймен
Страна оказалась в состоянии войны, и я еще более решительно стал добиваться поступления на службу в какую-либо организацию вооруженных сил. Однако до марта 1942 года все мои попытки кончались безрезультатно. Мне позвонил Дэвид Брюс, с которым я незадолго до этого встречался, когда он представлял американский Красный крест и привез нашей семье новости от моей сестры, находившейся в то время в Лондоне. Мистер Брюс позвонил и спросил, не зайду ли я к нему в здание «Q». Это здание было одним из тех щитовых деревянных временных строений, которые возникали повсюду в районе Молл и на свободных участках в центре Вашингтона. Прибыв на место, я обнаружил, что вход в здание преграждает охранник в форме. Он направил меня в находившуюся поблизости приемную, где секретарша предложила мне сообщить о цели визита и заполнить анкету посетителей с указанием фамилии, адреса и рода занятий. Проставив штемпелем время на моей анкете, она предложила мне присесть и позвонила в офис мистера Брюса. Затем она вежливо сообщила, что вскоре за мной придут, чтобы сопроводить. Еще большее впечатление на меня произвела эта же процедура, повторившаяся при уходе.
Беседа с Дэвидом Брюсом была совсем короткой, и, безусловно, из нее я узнал не больше, чем из беседы с Донованом. Он спросил, что я намереваюсь делать, и я ответил, что очень хочу поступить на службу в одну из организаций вооруженных сил. Он спросил, соглашусь ли я отправиться за границу, и я ответил утвердительно. Затем он сказал, что не может сообщить мне, чем я буду заниматься, но если я желаю работать в УКИ, он распорядится провести проверку меня органами безопасности. Я согласился. Мы попрощались, и меня сопроводили назад, до входной двери.
В течение следующих нескольких недель ничего нового не произошло. Затем в один прекрасный день ко мне явился сотрудник Комиссии по делам гражданской службы. Он махнул у меня перед глазами своим удостоверением, и я успел заметить наименование комиссии и официальную печать в верхней половине документа, а в нижней его части фотографию какого-то человека и внушительную подпись. Одним движением он сложил свое удостоверение и спрятал его в карман. Фотография могла быть его, а могла быть и Адольфа Гитлера, но я в то время был еще слишком наивен и не понимал, что должен был взять удостоверение в руки, чтобы убедиться возможно точнее, что он тот человек, за которого себя выдает. Речь, конечно, не идет о том, что рядовой человек может определить подлинность правительственного удостоверения, однако общее знакомство с правительственными печатями и здравый смысл могут помочь. Единственный надежный способ заключается в том, чтобы позвонить в соответствующий департамент или ведомство и удостовериться, что у них есть сотрудник с такой фамилией и что у него есть причины встретиться с вами. Разумные люди только так и поступают.
Пришедший ко мне посетитель сказал, что он хочет поговорить со мной относительно мистера Лаймена Киркпатрика. Я был совершенно поражен и никак не мог понять, зачем представитель Комиссии по делам гражданской службы пришел ко мне, чтобы говорить обо мне. Однако я подумал, что это, вероятно, новый метод расследования, хотя в то время я мало что знал вообще о методах расследования. Первый вопрос был совершенно поразителен: «Изменилось ли его отношение к войне с тех пор, как в ней стала участвовать Россия?» На этот вопрос я дал быстрый и категорический ответ: «Нет». Но затем последовал второй вопрос: «А теперь, мистер Стюарт, скажите, как давно вы знаете мистера Киркпатрика?»
«Я и есть Киркпатрик», — ответил я, а пальцем указал через плечо: «Стюарт сидит в следующем кабинете». Мой посетитель ушел в некотором смущении. Этот расследователь должен был извлечь урок из происшедшего. Поскольку на дверях кабинета наши фамилии не стояли, он должен был убедиться, с кем разговаривает.
Очередной звонок из правительственного учреждения был также интересным. Человек, звонивший мне, отрекомендовался как «капитан Берри из секретариата министра военно-морских сил» и сообщил, что мистер Нокс (военно-морской министр) хочет встретиться со мной. Я был совершенно поражен. Я пробормотал что-то невразумительное о своем дальтонизме, обнаруженном при испытании в военно-морских силах, и о том, что был отвергнут. Однако все это, казалось, не интересовало министра. Хотя мой друг Честер Уорд был опечален тем, что меня не приняли, вряд ли можно было предположить, что участие капитана третьего ранга в резерве могло вызвать участие ко мне Олимпа.
Явившись в назначенное время к капитану Берри, я спросил о причине моего вызова сюда, и он признался, что ему ничего не известно. Поэтому я так ничего толком и не знал, когда садился в кресло перед достопочтенным Френком Ноксом.
«Мне известно, что вы подавали заявление о приеме вас на службу в военно-морской флот и что вас отвергли», — сказал он.
«Да, сэр».
«Что вы хотите делать во флоте?»
Я пояснил, что интересуюсь воздушной военно-морской разведкой и что этот интерес возник у меня под влиянием знакомства с капитаном Уордом.
«Хотите ли вы быть зачислены во флот завтра младшим лейтенантом?» — спросил Нокс.
«Нет, сэр, — ответил я, — боюсь, что я не могу принять этого предложения. Дело в том, что я связал себя обещанием пойти работать в Управление координатора информации, после того как пройду проверку. И считаю, что должен сдержать обещание».
«Где вы будете служить?» — спросил министр.
«Я не знаю».
«Чем вы будете заниматься?» — поинтересовался он.
«Этого я также не знаю».
«Будете ли вы служить в одном из родов вооруженных сил?»
«Я и этого не знаю, сэр».
К тому времени министр Нокс решил, что я слишком туп для флота, но не оставлял своих усилий.
«Послушайте, молодой человек, — сказал он, — я хорошо знаю Билла Донована и считаю его своим большим другом. Но не идите в это сумасшедшее учреждение».
Единственное, что я мог ответить: «Благодарю вас, сэр, но я дал обещание».
Прощаясь, мистер Нокс сказал: «Если вы измените свое решение, сообщите мне».
Позже я узнал, что это лестное для меня и незаслуженное внимание объяснялось тем, что моя сестра в разговоре со своим боссом в Лондоне Биллом Стоунмэном, возглавлявшим отдел в «Чикаго Дэйли Ньюс», упомянула о моих попытках попасть на службу во флот. Для Стоунмэна на протяжении его большой и выдающейся карьеры в качестве иностранного корреспондента всегда было характерно, что с любым вопросом он шел прямо наверх, туда, где делаются дела, и вот он написал министру военно-морских сил обо мне.
Вскоре после этого мне позвонили из УКИ. Они сообщали, что я прошел проверку и должен явиться «для оформления».
К тому времени я находился в Вашингтоне уже почти четыре года, но мне приходилось вступать в контакт с правительственными ведомствами лишь когда я писал корреспонденции по правовым или административным вопросам. У меня были некоторые дела с Национальным комитетом регулирования взаимоотношений между предпринимателями и рабочими, а также с отделом учета заработной платы и рабочего времени и с посреднической службой министерства труда. Однако, бросая взгляд в прошлое, должен признаться, что теперь я понимаю, насколько мало я знал о том, как в действительности функционирует правительственное ведомство или учреждение. Таким образом, когда я занял свой пост в Управлении координатора информации — это было для меня как вступление в новый мир.
Глава 2. Управление стратегических служб
Управление координатора информации было детищем Уильяма Дж. Донована, отстаивавшего свое глубокое убеждение в том, что США должны мобилизовать и организовать свои возможности для ведения иррегулярной (тайной) войны во всемирном масштабе с той же интенсивностью, с какой они вели обычную войну. До нападения японцев на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года Донован дважды направлялся президентом Рузвельтом в Европу и из каждой поездки возвращался с важной разведывательной информацией.
