Газета Завтра Газета - Газета Завтра 875 (34 2010)
Невозможно отрицать величие модернистского броска СССР "из грязи в князи", когда за двадцать довоенных лет целая страна была переброшена из традиционного общества в мировые лидеры индустриальной эпохи. Однако уплаченная цена за попытку "земного рая" — лишение советского человека великого Неба, обильной Земли и вечной Истории — оказалась слишком высокой.
ЛИЧНЫЙ АНТИСОВЕТИЗМ ДЛЯ КАЖДОГО
Другая группа противоречий была связана со специфическими мотивациями различных страт советского общества, каждая из которых несла собственный заряд антисоветизма. Мотивации эти были нацелены на выгоду от крушения системы и связывались с неутоленной обидой за притеснение со стороны Советской власти. До поры замороженные под густой шапкой социальных благ, претензии вызревали и накапливались в самых разных точках сложной советской системы и прорвались наружу, разбуженные "перестройкой".
Целый ворох подобных мотиваций объяснялся адресными сталинскими репрессиями в отношении крестьянства, казачества, духовенства, научной и армейской когорт — счет здесь шел на миллионы исковерканных судеб. Как ни пыталась Советская власть проводить политику "сын за отца не отвечает", даруя блага и "вертикальные лифты" для детей "врагов народа", — все же кровное родство настраивало озлобленных людей на путь мщения за отцов и дедов.
Особо чувствительной мотивацией являлся задавленный до времени "национальный вопрос". Вялая попытка государства создать "новую историческую общность — советский народ", не устраивала полностью ни одну из национальностей. Несмотря на грандиозный успех СССР, которому удалось сохранить самобытность каждой населявшей его нации и народности, большинство из них тяготилось ролью "младших братьев" в "семье народов". В то же время многие яркие представители русского большинства видели в СССР лишь форму "обратного колониализма", при котором окраины советской империи обустраивались русскими и за счет русских. Неспособность выстроить за 70 лет новую целостную идентичность взамен исчезнувшего в 1917-м "подданства короне" обрекала страну на разделение, а границы союзных республик, впопыхах прочерченные на заре Советской власти, обозначили точную схему такого расчленения.
Еще более мощная мотивация миллионов советских людей на разрушение собственного образа жизни была завязана на поклонение Западу как "подлинному бытию". Приоткрытые в 60-х границы и неспособность официоза противостоять потоку пропаганды "западного образа жизни" приводили людей к концептуальному выводу: советский путь является "тупиковой ветвью человечества". Целые слои советского общества, прежде всего познакомившаяся с западной жизнью партийная, спецслужбистская, научная и гуманитарная номенклатура — цвет нации! — осуществляли постепенную переориентацию на "общечеловеческие ценности". Впрочем, и рядовые граждане в массе своей готовы были пуститься в пляс от бутылки фанты или выставки современного американского искусства. И пляска — четырехчасовой "хоровод" вокруг "Макдоналдса" на Пушкинской площади в 1990 году — не заставила себя долго ждать.
Этой "кумирне западным ценностям" вполне соответствовала уже упомянутая мотивация, выраженная в культе приземленного потребления, принявшая в позднем СССР раблезианские формы. Из этого культа вышли "теневики", впоследствии разрушившие экономику страны; на этот же культ были завязаны инфантильные формы коррупции, пронизавшие все тело советской системы, — с ее "блатом", "спецраспределителями", "дефицитом" и "выброшенным на прилавки ширпотребом в "Лейпциге".
Несли в себе деструктивные мотивации и катакомбные кружки "шестидесятников", расплодившиеся, как грибы, во времена "оттепели". При всей их чуждости друг другу, они выражали одинаково ревностное неприятие "замшелой" действительности, требовали кардинальных изменений социального устройства СССР и охотно становились "кадровым резервом" демонтажа системы.
В череде социальных страт бурлило оскорбленное сталинизмом "еврейское мессианство" — масштабные идеологические трансформации в обществе требовала влиятельная часть советской элиты, генетически возводившая себя к прерванному Сталиным "большевистскому проекту", в котором СССР мыслился лишь как геополитический инструмент на пути к мировой революции.
Последняя форма мотивации оказалась завязанной на ключевое противоречие советской системы. Речь идет о продолжительном, в течение десятилетий, противоборстве двух антагонистических государственных идеологий в лоне высшего партийно-советского аппарата, двух принципиально разных векторов развития, каждый из которых стремился задушить конкурента.
ПРОТИВОБОРСТВО ДВУХ ПРОЕКТОВ
Первый, "сталинский", вектор был нацелен на превращение СССР в мощнейшее на планете "суверенное национальное государство", которое опиралось бы на собственные силы, взывало к традиционалистским истокам народов — и прежде всего русского народа — и было бы, по сути своей, новым изданием тысячелетней русской государственности на одной шестой части суши. Блестящий образ будущего, который рисовался этим вектором, обозначал Большую Россию в качестве "спасительного предела" посреди принципиально иного мира — падшего, прогнившего, обреченного на страдания и прозябание.
Второй, "коминтерновский", вектор изначально взывал к "общепланетарной" мессианской роли советского народа, призванного "спасти все человечество", пусть даже ценой собственных неимоверных усилий и жертв, и наставить его на истинный путь к "светлому завтра". В его образе будущего одной шестой части суши не отводилось никакой особо заметной роли — все перекрывал пафос "общечеловеческого коммунистического дома" размером с целую планету. Жизненные ресурсы нации свободно бросались на "помощь молодым демократиям", на ведение войн против "неоколониализма", на бешеную и зачастую блефовую "гонку вооружений" в масштабах всей планеты: от Кубы до Кореи и от Польши до Анголы.
"Человек Запада" мыслился в "коминтерновской" идеологеме изначально благим, но "испорченным временными обстоятельствами" — как, например, были "испорчены злой волей национал-социализма" немецкие рабочие и крестьяне, призванные в вермахт убивать советских людей. Кроме того, в отличие от сталинского "мобилизационного варианта", "мессианский" проект гораздо свободнее оперировал формулировками типа "каждому по потребностям", от которых легко было перебросить мостик к "потреблению" как таковому и дальше, к концу всего советского — к частной собственности на средства производства.
Оба этих проекта предполагали взаимодействие с остальным миром. При этом "сталинский" вариант предусматривал лишь вынужденные геополитические союзы с иными центрами сил по примеру отношений с англосаксами времен Второй мировой войны, однако вовсе не настаивал на "окончательном решении" вопроса о поверженном враге — например, побежденной Германии. Более того, "по мере развития социализма классовая борьба (в том числе в геополитических формах) будет обостряться" — то есть История рассматривалась здесь как бесконечно развивающийся процесс, "без конца и края". В свою очередь, "коминтерновский" проект оставлял куда больше пространства для дипломатического маневра советской элиты, заявляя об изначальном тождестве всех "людей доброй воли" вне зависимости от их гражданской принадлежности. "Коминтерновское" будущее предполагало собственный вариант "мондиализма" и своеобразный "красный конец истории", после наступления которого более невозможны войны, эксплуатация, греховные страсти и т. д.
После ХХ съезда в СССР победил "коминтерновский" вариант будущего. Самортизированный вынужденной имперской атрибутикой в эпоху брежневского правления, этот глобалистский проект окончательно обрел власть над партийной верхушкой при Ю. Андропове и четырех его идейных "отпрысках" — последнем президенте СССР М. Горбачеве, "прорабе перестройки" А. Яковлеве, председателе КГБ В. Крючкове и министре иностранных дел СССР Э. Шеварднадзе. К этому времени в "коминтерновском" образе будущего уже не оставалось ничего от проектов "мировой коммунистической республики", зато было сколько угодно желания интегрировать собственную страну в общемировой путь развития. Даром, что путь этот в 70-х годах ХХ века нежданно-негаданно решил резко оборваться.
"ОСТАНОВЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ"
Один "образ будущего" может победить другой — но зачем победителям понадобилось выпускать на свет "демонов вражды", раскупоривать резервуары с раковыми клетками и разрушать свою собственную "делянку", которая, при должном использовании, могла еще принести множество дивидендов?
