Лесли Гровс - Теперь об этом можно рассказать
Гровс создал из руководимого им проекта нечто вроде государства в государстве, пользуясь огромными полномочиями и бесконтрольностью. Мы уже указывали раньше на незавидное положение, в котором оказался госдепартамент США в связи с работами по созданию атомной бомбы.
Но вернемся к деятельности Гровса как ревностного хранителя атомных секретов и в связи с этим напомним о миссии «Алсос».
Американцы весьма настороженно относились не только к тем работам по урановой проблеме, которые вела фашистская Германия, но и к работам союзников — Англии и Франции. Характера взаимоотношений с Англией на этой почве мы уже коснулись. Не меньшую энергию Гровс развил, чтобы помешать атомным работам во Франции. Его пугало, что в оккупированной Франции находился ученый-коммунист — Фредерик Жолио-Кюри, открывший возможность цепной реакции. Кроме того, Гровсу стало известно, что Жолио-Кюри и его ближайшие помощники Халбан и Коварски еще в 1939 г. запатентовали ряд открытий. Халбан, эмигрировавший сначала в Англию, а позже очутившийся в Канаде, в 1942 г. заключил с официальными английскими учреждениями соответствующее соглашение на передачу англичанам этих патентов, оговорив право получить от англичан информацию по интересующим Францию вопросам.
Гровс в связи с этим пишет, что англичане обманули их, подписывая Квебекское соглашение, в котором было обязательство не передавать третьей стороне какие-либо сведения об атомном проекте. Между тем известно, что Квебекское соглашение подписано в августе 1943 г., а договор Халбаном был заключен в сентябре 1942 г. Не раз Гровс с пристрастием допрашивал потом Халбана, прибывшего в США после посещения Жолио-Кюри в Париже, чтобы выпытать у него, что известно французам о работах в США и, в частности, о Манхэттенском проекте. Ему показалось, что французы слишком хорошо информированы об американских атомных секретах, и он обрушивает свой гнев на англичан.
Однако совершенно очевидно, что для Жолио-Кюри и его коллег в то время не составляло особого труда предсказать, каким путем может пойти производство атомной бомбы. Гровс же был твердо убежден, что пример Манхэттенского проекта единственный в своем роде. Видимо, отсутствие специальных знаний не позволило этому человеку, стоявшему у истоков атомного проекта, понять такой простой вещи.
Все описанные перипетии соперничества предшествовали миссии «Алсос» и в известной мере определили ее деятельность в Европе. Полковник Б. Паш, глава этой миссии, вместе с передовыми отрядами союзных войск появился в Париже и занял помещение Коллеж де Франс, где были лаборатории Жолио-Кюри, надеясь захватить там какие-либо материалы. Но он не нашел там ничего, кроме приспособлений для изготовления примитивных бомб, которые делал ученый, принимавший деятельное участие в борьбе французского Сопротивления.
Дальнейшей целью полковника Паша было захватить видных немецких ученых-атомников и овладеть германскими атомными секретами. Причем ради этих секретов Паш обшарил всю территорию западной части Германии, независимо от того, в чью зону оккупации она входила. Так, получив данные о том, что немецкий физик Гейзенберг находится в Эхингене, который входил во французскую зону оккупации, Паш прорвался туда, чтобы опередить вступление войск французского генерала де Латтра.
Тем временем работы по Манхэттенскому проекту продолжались. Приближался срок испытания первого образца атомной бомбы. В книге Гровса вся суматоха в связи с этим испытанием описана порой в драматических тонах. Читатель найдет в главе «Аламогордо» описание, как выбиралось место для испытания, какие сомнения одолевали «отца атомной бомбы» Оппенгеймера, описание самой процедуры испытаний и реакции всех присутствующих.
Характерно, что, когда произошел взрыв и рассеялся дым, окутавший местность, на слова «Война кончена» Гровс ответил: «Да, но после того, как мы сбросим еще две бомбы на Японию». Для него это было давно решенным делом.
Однако не так думали ученые. Для некоторых из них моральное, нравственное и физическое потрясение, испытанное при взрыве, стало лишним аргументом против применения атомной бомбы для уничтожения тысяч людей.
Вокруг вопроса о применении первых атомных бомб против мирных городов Японии до сих пор идут разговоры. У Гровса мы можем прочитать только о тех аргументах, которые выдвигались «за» и «против» применения бомбы в 1945 г.
Нужно напомнить, что главным мотивом ученых, которые привлекли внимание американского правительства к созданию атомной бомбы, было то, что весь мир может оказаться безоружным перед Гитлером, если ему удастся создать бомбу раньше. Но когда ученые достигли успеха в США, они поняли, что «сделали работу за дьявола», и почувствовали себя обманутыми.
«Если бы я знал, — говорил после войны Альберт Эйнштейн, — что немцам не удастся создать атомную бомбу, я бы и пальцем не пошевельнул» (Р. Юнг. Ярче тысячи солнц. М., Госатомиздат, 1961, стр. 79).
После испытания атомной бомбы в Аламогордо против ее применения в Японии выступили многие из тех, кто ее создал. В Чикагском университете была создана комиссия под председательством лауреата Нобелевской премии профессора Франка. В нее вошел и Лео Сциллард. Эта комиссия вручила военному министру США петицию ученых, выступавших не только от своего имени, но и от имени всех сотрудников Манхэттенского проекта. В петиции говорилось, что применение атомной бомбы грозит США катастрофой в тысячу раз более ужасной, чем в Пирл-Харборе. Ученые предупреждали, что США не удастся долго сохранить монополию на атомное оружие.
Петиция заканчивалась советом «не применять преждевременно атомную бомбу для внезапного нападения на Японию. Если США первыми обрушат на человечество это слепое орудие уничтожения, то они лишатся поддержки общественности всего мира, ускорят гонку вооружений и сорвут возможность договориться относительно подготовки международного соглашения, л предусматривающего контроль над подобным оружием» (М. Рузе. Роберт Оппенгеймер и атомная бомба. М., Госатомиздат, 1963, стр. 66).
Эта петиция, так же как и вторая, направленная президенту Трумэну Сциллардом за подписью 67 ученых, не возымела действия. Отвергнуто было и предложение ученых продемонстрировать противнику мощь атомного оружия где-нибудь в пустынном районе.
Гровс мало касается отрицательной реакции ученых на применение атомной бомбы. Однако все его помыслы направлены на то, чтобы как-то реабилитировать себя и других, кто требовал во что бы то ни стало испытать новое оружие на мирном населении городов.
Но все доводы Гровса рушатся перед теми ужасными последствиями, которые связаны с первыми атомными взрывами в Японии.
Гровс часто ссылается на огромные средства, которые были вложены американцами в Манхэттенский проект, на то, что в результате его осуществления было запатентовано тысячи новых открытий. В результате окончательного подсчета после завершения работ по Манхэттенскому проекту эти затраты составили сумму в два миллиарда долларов. Следовало ли теперь добровольно отказываться от получения компенсации за столь высокую себестоимость бомбы.
«Наблюдая, как проект, — пишет он, — пожирает гигантские средства, правительство все более склонялось к мысли о применении атомной бомбы». Поэтому после войны Гровс не раз подчеркивал, что Трумэн не так уж много сделал, сказав «да», ибо в то время нужно было иметь больше мужества, чтобы сказать «нет». Среди законодателей американской политики в этом вопросе оказалось больше людей, которые не колеблясь высказались за применение атомного оружия. Среди них был, конечно, и генерал Гровс. Причем он и раньше высказывался за ее применение независимо от исхода борьбы с Германией.
Внешне это решение было, конечно, обставлено соответствующим образом. Тут были и слова о крайней военной необходимости подобного шага, и заверения, что это, мол, сохранит тысячи жизней американских солдат, и даже об указующем персте бога.
Как же выглядела тогдашняя военно-политическая обстановка на самом деле?
Япония к моменту создания американцами атомной бомбы была на краю гибели. Не раз уже японцы через различные каналы пытались зондировать почву о возможности заключения перемирия. В июле 1945 г. император Японии пытался начать переговоры через своего посла в Москве. Потеря самого могущественного союзника — Германии указывала на то, что надеяться Японии на чью-либо помощь больше не приходится. Флот Японии был значительно ослаблен, экономические ресурсы на исходе, перспективы успешного продолжения войны отсутствовали. Кроме того, на северных границах Японии были сосредоточены силы Советской Армии, которая, выполняя обязательства, данные советским правительством американцам и англичанам, готова была начать свои действия по разгрому Квантунской армии.
