Страшные сказки о России. Классики европейской русофобии и не только - Наталия Петровна Таньшина
Соседнее имение принадлежало племяннику генерала, графу Буслаеву (Буслаефф), только что вернувшемуся из-за границы. В его образе Леузон Ле Дюк вывел, на его взгляд, типичного русского аристократа, какими была наводнена Европа. Внешне – абсолютный парижанин, но на этом сходство и заканчивается, поскольку он неспособен усвоить ценности европейской цивилизации, да и не желает этого. Он ищет лишь развлечений, поэтому возвращается на родину совершенно пустой, ему нечего вспомнить, потому что он знает Париж только по его злачным местам: «Буслаев был одним из тех русских молодых людей, которых путешествия формируют мало, вернее, они их сильно искажают <…> Говорить о европейской цивилизации, примененной к России, это как говорить о плоде, который сгнил, так и не успев созреть».
Если в предыдущем романе Иван – герой несчастный, потому что крепостной, но очень положительный, талантливый, размышляющий о своей доле, то героиня этого романа, княгиня Анна, – хищница, молодая, но расчетливая особа, властная, впрочем, как и все русские аристократки, ведь русские княгини – «опасные сирены».
Как и все русские, она развращена крепостным правом: «Постоянно контактируя со своими крепостными и дворовыми людьми, которых помещицы считали сделанными из другого теста, нежели они сами, они беспардонно вторгались в самые сокровенные тайны их существования… рано узнавая то, что в более целомудренных обществах узнают гораздо позже».
И вот хищная княгиня Анна отправляется во Францию за своим возлюбленным, красивым и богатым графом Альбером Сюрвиером, с которым познакомилась в Петербурге. Этот французский дипломат был направлен в Россию с особой миссией, воспылал к Анне любовью, но был вынужден срочно отбыть на родину, где тяжело заболел его отец. И влюбленная Анна вместе со своей тетей, графиней Александрой, отправляются в Европу за Альбером.
Между тем графу Альберу ухаживать за умирающим отцом помогает кузина Бланш, очаровательная юная девушка. Совместное времяпрепровождение сблизило молодых людей, и в итоге граф женился на кузине, а не на Анне, жаждавшей не богатств графа (она сама богата), а власти над ним, как старуха из «Золотой рыбки».
В том же году вышло продолжение романа: Анна выходит замуж за князя Гуркова. Князь – самовлюбленный эгоист; женщина для него – лишь «манекен для оргий». Анна ему просто попалась под руку в то время, когда, совершенно разбитая, вернулась из Франции. Сразу после рождения ребенка, мальчика Жоржа, князь заявил супруге: «Мадам, вы подарили мне наследника, я вас благодарю. Теперь мы свободны друг от друга». Таковы уж нравы русских князей, совсем под стать княгиням! Спустя три дня после рождения сына он уезжает, как водится, за границу, а Анна отправляется в Ярославль, в имение отца. Там она крестит сына, причем у «главного попа округи». И вот с этого «попа» взгляд автора на Россию начинает меняться. Оказывается, «главный поп» заметно отличался от своих собратьев. Его никогда не видели в кабаке хлещущим водку; он не валялся мертвецки пьяным на улице, а крестьяне, повстречавшись с ним, не бежали от него, как черт от ладана.
Да и управляющий у Анны прекрасный, по фамилии Марков, достойный и порядочный человек, а не какой-то злодей-немец. И однажды княгиня сообщает Маркову: «Я жила в Европе, я знаю, что такое цивилизация, и я хочу осуществить здесь преобразования». Вот тут так и ждешь подвоха от автора, но нет, Анна оказалась прекрасной управительницей, сумевшей грамотно использовать европейский опыт (а ведь в первой части романа автор утверждал, что русские абсолютно не способны его воспринимать), и дела у нее быстро пошли на лад.
Самое интересное – развязка, финал. Княгиня оказывается в Париже накануне франко-прусской войны. Когда после победы Пруссии над Австрией все гадали, кто будет следующей жертвой немецкой агрессии, Анна ясно осознавала, что под ударом окажется Франция. Она открывает в Париже салон, который быстро становится центром политической и дипломатической жизни, и у нее бывает даже Эмиль Золя. Ее главная цель – склонить французское общество к идее необходимости сближения с Россией, которое переросло бы в союз.
Началась война, к которой Франция оказалась совершенно не готовой. И вдруг княгиня встречает свою давнюю любовь, графа Альбера, к тому времени вдовца. Свободна и Анна. Их вновь захватили чувства, но Альбер должен воевать. На свои средства он формирует батальон франтиреров и участвует в военных действиях недалеко от Тура. Анна остается в Париже, жертвует все свои сбережения на войну с немцами, в своем особняке организует госпиталь и становится в нем сестрой милосердия. В итоге, не выдержав разлуки с любимым, она отправляется на передовую в качестве сестры милосердия, и однажды к ней в госпиталь привозят смертельно раненого графа Альбера, вскоре умирающего у нее на руках. Анна, не пережив утраты, через два дня, ровно в тот же час, что и ее возлюбленный, умирает с его именем на устах.
Все это, безусловно, очень трогательно, но если знать, что писал Леузон Ле Дюк до этого, возникает вопрос: а когда же он был искренен? Когда изливал на Россию потоки желчи, как в работах времен Крымской войны, или теперь? И что было бы, если бы читатель прочел только первую часть романа о княгине Анне? Он бы так и не узнал, что хищная русская княгиня превратилась в спасительницу Франции. Можно предположить, что Леузон Ле Дюк – русофоб по обстоятельствам, типичный флюгер и конъюнктурщик, ведь рациональные французы, в годы франко-немецких военных тревог жизненно нуждавшиеся в поддержке России, быстро закрыли глаза и на российский «деспотизм», и на «экспансионизм», и на «варварство», возлюбив все то, что прежде ненавидели. Однако позиция Леузон Ле Дюка неоднозначна даже в рамках одного произведения, что называется «и нашим, и вашим». А его неприятие России проявляется даже тогда, когда он, казалось бы, симпатизирует русским. На самом деле меняется лишь градус русофобии.
Сам Леузон Ле Дюк утверждал: ничего личного, только правда. Можно сказать несколько иначе: ничего личного, просто бизнес. Ведь русофобия во все времена была (и остается) весьма продаваемым товаром.
Русофобия с расовым душком: польский историк-расист Франтишек Духинский и идеи расовой неполноценности русских
При объяснении феномена инаковости русских на Западе использовались две аргументации. В соответствии с первой, исторической, неполноценность русских объяснялась спецификой исторического развития, прежде всего наследием Орды. Ордынское нашествие и иго отделили Русь от Европы, русские стали азиатами и татарами, а все их силы ушли на физическую борьбу за выживание. Согласно второму подходу, генетическому, или
