Александр Дугин - Русская война
Ризома насилия
Сетевое общество, которое неминуемо на нас наступает, дает свой ответ на проблему соотношения иерархии и энтропии. В сети эти явления срастаются. Сеть – это организация, но организация, которая гораздо ближе к хаосу, ближе к свободе, непредсказуемости и спонтанности, нежели к механизму, на котором основана рациональная иерархия. Не случайно многие философы, которые исследуют постмодерн, назвали сетевую организацию клубневой[13]. Клубни разрастаются не как обычные растения, которые дают вверх стебель, а вниз корень, – они распространяются под землей и выпускают почти произвольно в каком-то месте корень, в каком-то месте стебель. Иногда у них бывает стебель без корней, поскольку сам клубень служит им корневищем, иногда бывают корни, которые идут вниз еще от самого клубня, который распространяется под поверхностью еще глубже и в сторону, без стебля. Иногда клубневое растение дает стебли и вверх, и вниз. Но всякий раз, когда мы хотим выполоть это растение, мы выпалываем только какой-то фрагмент. Сама клубневая система целиком нам не видна, она продолжает распространяться произвольно, преодолевая препятствия на своем пути. Эта клубневая, или ризоматическая, форма сетевого сообщества становится все более распространенной. Так выглядит сфера пересекающихся сетей, накладывающихся друг на друга.
Сейчас активно развивается Интернет-телевидение, Интернет-радио, то есть развитие происходит в областях, в которых раньше была монополия, в частности на вещание, как это было в традиционном телевидении. Сейчас эта монополия становится не такой уж концентрированной и централизованной. Почти каждый сам себе телеканал, сам себе диктор. В обозримом будущем развитие сетевых технологий позволит каждому человеку транслировать самого себя в режиме собственного телеканала, и столько же людей смогут наблюдать за этим человеком. Уже сейчас в моду входят видеоблоги, а уж обычные блоги, где люди ведут свои дневники, стали совсем общим местом.
В реальности сетевые модели имеют прямое отношение к распространению деструктивных моделей, разрушающих порядок государства. Например, сетевого «оранжевого» фашизма на Украине, который перетекает в органы власти этого государства – Верховную Раду, но также и в Россию, в сопредельные государства. Под воздействием расползающихся деструктивных установок происходит легализация и усиление влияния неонацистских организаций, за которым мы наблюдаем с тревогой. В принципе, это тоже свойство постмодерна. Например, в эпоху модерна, в послевоенный период, никому в голову не пришло бы в европейской стране в здравом уме осуществлять такие вещи. Только небольшие маргинальные экстремистские группировки сетевого толка могли в шутку или даже всерьез говорить о реабилитации нацистских преступников. Но, сегодня, увы, в нашем обществе все приобретает игровой характер. Это тоже свойство сети.
В фильмах Квентина Тарантино практически нет сюжета или сюжет представляет собой некий абсурдный китч: сюжетные линии пересекаются почти произвольно. Какая-то второстепенная сцена, либо не имеющая никакого смысла, либо несущая немного смысла, растягивается на продолжительный отрезок кинопространства. Объяснением же ее существования может быть цитата из какого-то голливудского фильма 50–60-х годов. Это постоянное сетевое, почти случайное, хаотическое, обладающее лишь видимостью рациональности, видимостью сюжета, видимостью логики и видимостью последовательности нагромождение образов: ярких, интересных, сочных, привлекающих наше внимание без остатка, точно перетекающих на следующем узле сетевого показа к следующему образу, никак с этим первым не связанному, – есть лишь прикрытие. Такой подход – наглядная иллюстрация того, как сетевое общество накладывает яркий контент на деструктивные вещи, вызывая реальный эффект.
Сетевая модель общества позволяет в значительной степени отказаться от тех иерархических структур, которыми человечество жило до последнего момента и по инерции продолжает жить до сих пор. В частности, мораль: что может быть, а чего не может. У того же Тарантино жестокость банализируется, становится ироничной, когда убийство или преступление вплетается, как, например, в «Бешеных псах» или «Криминальном чтиве», в повседневные диалоги, являющиеся основой фильма. Фильмы Тарантино могут служить иллюстрацией постмодернистского подхода не только к сюжету, кинематографу, но и к повседневным, окружающим нас процессам. Тематика насилия в иерархических обществах всегда была либо прерогативой иерархий – это так называемая легитимация насилия со стороны государства, со стороны власти, – либо это было преступлением, если насилие или убийство шло со стороны энтропии, – тогда оно жестким образом каралось. На этом было основано соотношение иерархии и энтропии. Право на насилие было только у иерархии. В сетевом обществе мы видим, что эта однозначность отношения к насилию повсюду размывается. Небольшая террористическая сеть, такая, например, как «Аль-Каида», которая совершенно несопоставима ни в каком смысле с американской мировой мощью, наносит с помощью сетевых методов, моделей и алгоритмов поведения колоссальный удар по США, с человеческими потерями. Но использует при этом подручные элементы: самолеты гражданской авиации, взлом сетей диспетчерских служб и множество других подходов и методологий, которые не вписываются в представления о традиционных способах ведения войны.
На тех же интуициях возникла и идея сетевых войн. Сетевые войны ведутся подручными средствами, а осуществление насилия, причинение ущерба, подчас очень серьезного, наносится с помощью того, что находится внутри объекта агрессии, что является частью его самого, принизывает его структуры. Само насилие становится сетевым. Это очень принципиальный вопрос. Непонятно, против кого и зачем используют насилие герои Тарантино. По большому счету, насилие приобретает анекдотический характер. Почему люди убивают и пытают друг друга в «Бешеных псах», совершенно непонятно. И видимость сюжета, видимость интриги, которую автор все-таки дает, не столько поясняет, сколько окончательно запутывает.
Другим классическим примером сетевого отношения к кинематографу и к сюжету в частности является «Твин Пикс» Дэвида Линча, который является признанным мастером и классиком постмодернистского кино. Причем это тоже сеть, на которую можно посмотреть с любой стороны, и сверху и снизу, она всегда будет сетью.
Сегодня стал весьма распространен сетевой маркетинг. Сетевой маркетинг – одно из применений принципа сетевой организации общества, применения его к распространению товаров. Здесь не важен ни пол, ни возраст, ни профессия, потому что сеть организуется из подручных материалов. Пол, возраст, профессия, навыки, данные, готовность к работе, какие-то умения чрезвычайно важны для иерархии. Все это свойства иерархической организации, в том числе и экономической организации распространения товаров. А вот сетевой маркетинг – это иной подход: берут кого угодно. Поскольку речь идет о случайном функционировании, оказывается, что какой-нибудь бездельник или алкоголик, ребенок или пожилой человек, инвалид или домохозяйка вдруг могут продать никому не нужного, как правило, просроченного стирального порошка гораздо больше и лучше, чем самый профессиональный специалист по стиральным машинам или обученный менеджер. Идея сети, идея ризомы развивается самым неопределенным образом. Если взять наугад сто первых попавшихся людей, чем-то их заинтересовать, привлечь, вполне возможно, что среди них окажется несколько вполне пригодных для эффективного функционирования на том самом месте, где они уже находятся, внутри общества. И сеть начинает жить своей жизнью.
Большинство сетей, которые создаются на наших глазах, – и естественных, и искусственных, – представляют собой огромную структуру, в которой различные подсети постоянно пересекаются одна с другой. Человек, например, может разносить чай в маркетинговой сети, быть пользователем сетевых ресурсов, сети Интернет, одновременно членом неправительственной организации, и с таким же успехом членом разведывательной сети. Манипуляция этими сетями, управление почти хаотической сетевой системой является высшей формой управления в современном обществе. Сети легко пронизывают государственные границы, преодолевают экономические и юридические преграды, начинают въедаться в нашу жизнь, в нашу практику, становиться для нас чем-то совершенно необходимым. Постепенно мы из обычных людей, из людей иерархических, со своим отношением к насилию, к праву, к возможному и невозможному, к морали и нравственности, превращаемся в сегменты глобальной сети. Сквозь подключенных к ней можно пропускать любые вещи. Как положительные, например деньги или информацию, так и совершенно отрицательные – темные импульсы, побуждение к совершению каких-то деструктивных действий, которые, если бы мы сохранили свою изначальную ценностную шкалу, никогда и в голову не пришло бы сделать. Именно поэтому сеть таит в себе колоссальную угрозу, если она неизведанна. Но, как и любое оружие, сеть может быть использована как нами, так и против нас. Сегодня сеть для нас враждебна, но стоит осмыслить ее и начать использовать, как и у нашего сетевого общества появятся враги.
