Юрий Помпеев - Кровавый омут Карабаха
Подобная информация регулярно поступала в Москву в 1989 году.
И Георгий Рожнов, автор очерка «Дорога без конца», делает свой вывод:
«Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять: если бы с помощью центра сразу же, без проволочек было до конца доведено следствие хотя бы по одному из первых преступлений на дороге, были бы найдены и наказаны виновные, приняты действенные меры по обеспечению безопасности движения? — не было бы у азербайджанских железнодорожников того гневного возмущения, которое сначала толкнуло их на единичные отказы водить поезда по окаянным сорока шести километрам, а потом и на полное прекращение движения. Нам важно это понять сразу, — обращался автор к читателям «Огонька», — чтобы ведя разговор о тяжких последствиях разгоревшегося на дороге конфликта, не забыть о его причинах».
В своих обещаниях собеседникам в Баку и Ереване журналист не лукавил: вернусь в Москву и обязательно расскажу правду. И что же?
«Прошло более двух месяцев, а я до сих пор не напечатал о поездге в Азербайджан и Армению ни строчки, — обращался он в республиканскую газету «Вышка». — Ни одна московская газета, ни один журнал не собирались предоставить мне свои страницы. Почему? Объяснение простое: рассказанная мною правда была слишком непохожей на ту, что из месяца в месяц вдалбливалась в головы читателей и слушателей.
Все эти месяцы, недели, дни меня не покидает мучительное чувство вины перед десятками людей, доверивших мне боль своих сердец. А недавно стало еще горше: сообщение ТАСС уверяло, что сотни экстремистов, «подогретых спиртным и наркотиками», организовали провокации на советско-иранской границе. Как похожа была эта очередная клевета на утверждение министра путей сообщения СССР Н. Конарева о том, что те же экстремисты усаживают на железнодорожное полотно женщин с детьми и таким образом препятствуют прохождению поездов в Армению. Те, кто плел подобные небылицы, не знали или не хотели знать, что их выдумки вообще противоречат характеру, традициям и обычаям великого народа и потому еще более оскорбительны. И еще я понял, что мое молчание после октябрьской поездки в Закавказье более недопустимо, что уход от правды непременно приводит к еще одной лжи. По этой же причине я посылаю мой очерк, не увидевший света в Москве, в Азербайджан, в республиканскую газету «Вышка». Это единственная возможность оправдаться перед теми, кто в Баку, Джульфе, Нахичеване, Ильичевске, Норашене помогал мне в поездке, верил мне, надеялся на мою правдивость и честность».
Как видим, сохранение достоинства с риском для собственной жизни свойственно не только азербайджанцу Рза Кули, но и русскому журналисту Рожнову. Свойственно армянину Гавриле Петояну и не свойственно азербайджанцу Абдурахману Везирову, подготовившему своим предательским руководством кровавый январь 1990 года и заявившему впоследствии, что он перенес амнезию и ничего не помнит.
Впрочем, время всё расставит по местам, а меру наказания определит степень вины.
5 октября 1989 года, в день приезда Георгия Рожнова в Баку, утром в 10.55 в Агдамскую районную больницу были доставлены жители поселка Киркиджан г. Степанакерта Ибрагимов Надир, 11 лет, и его брат Ниджат, 9 лет, с огнестрельными дробовыми ранениями в области головы. Со слов отца, ранения получены в 8 часов утра во дворе дома. Хирурги Степанакерта отказались оперировать раненых детей, и потерпевших отправили в Баку… Обычная сводка тех дней из азербайджанских сел Карабаха.
Черный январь: Гасан Гасанов, Салатын Аскерова и Аяз Муталибов
Для осознания сегодняшней ситуации в Нагорном Карабахе, в который раз приходится возвращаться вспять. Когда по решению Съезда народных депутатов СССР в июле 1989 года была образована комиссия по проблемам НКАО. известие об этом, как и следовало ожидать, вызвало новую эскалацию напряженности в регионе. Степанакертские армяне напали на пригородное азербайджанское селение Кяркиджахан (через два года в этом селе от руки армянского снайпера погибнет радиожурналист «Маяка» Леонид Лазаревич), с помощью сигнальных ракет поджигали дома. К утру атака прекратилась. Но обстановка всё более ухудшалась и привела к «каменной» войне на дорогах. ТАСС в то время сообщал с вынужденной объективностью (народные депутаты собирались выезжать на места боевых действий), что транспортное движение по дорогам области оказалось блокированным, а в солдат, вышедших на расчистку дорог в районе Степанакерта, армяне бросали камни и самодельные взрывные устройства, обстреливали их из охотничьих ружей. В результате 19 военнослужащих были ранены. ТАСС указывало, что из засады совершено нападение на трех азербайджанцев, в результате которого двое убиты, а третий тяжело ранен. На это, по существу первое, объективное сообщение, последовала резкая реакция армян: забастовали печатники Степанакерта и перестала выходить областная газета «Советский Карабах». Выходящая на русском языке газета «Коммунист» прямо заявила, что это «крайне неосторожное сообщение ТАСС» об убийстве двух азербайджанцев еще более обострило ситуацию, «хотя кто и при каких обстоятельствах их убил, еще не выяснено» Депутаты из Москвы могли всё обстоятельно выяснить у Намика Салахова, чудом спасшегося от смерти очевидца преступления. Шестерых убийц, напавших на них и убивших двух его товарищей, Сафарова и Набиева, у родника, в тутовом саду, он знал в лицо, а с одним даже учился в школе. Так что следствие при желании не затянулось бы. Под угрозой оружия убийцы заставили догола раздеться свои жертвы, связали руки за спиной и стали истязать. О рану Сафарова была погашена сигарета, а спины убитых исполосовали штыками.
У депутатов, добиравшихся до Агдама на легковых «Волгах», ничто не вызывало тревогу. Люди окрест выглядели спокойными и веселыми, торговали, работали на полях, сидели в чайханах. После Агдама обстановка резко менялась. Пассажиры автобусов и личных машин тревожно смотрели по сторонам. От Агдама до Шуши — 37 километров, на этом горном серпантине 8 контрольно-пропускных пунктов, возле каждого — бронетранспортеры и подразделения солдат, дорога в шахматном порядке специально перегорожена бетонными блоками. Много пережившие и многое не понимавшие шушинцы задавали приезжим один и тот же вопрос: почему азербайджанское руководство покинуло местных азербайджанцев; неужели мы живем не в Азербайджане, а в Армении, куда въезд посторонним воспрещен? Почему нас не оберегают от нападений вооруженных банд? Почему в Степанакерте службу охраны и порядка несут не только войска МВД СССР и армия, но и специально доставленные из Еревана милицейские подразделения? Если дело обстоит так, почему в Шушу не прислать милицию из Баку или Агдама?
Ощущая на себе, что МВД и армия, подчиненные резиденту Москвы Аркадию Вольскому, их не охраняют, азербайджанцы из многих селений НКАО перевезли своих детей в древнюю крепость Шушу, где всё-таки надежнее. В азербайджанских селах надо быть круглосуточно начеку, вооруженные армяне-«бородачи» совершают нападения обычно ночью, либо же палят из ружей, чтобы держать людей в страхе, да и над Шушой периодически барражируют военные вертолеты. Цель этих акций одна: устрашить безоружных азербайджанцев и принудить их к выезду со своих земель. Вот изгнали же наших из Армении, теперь принялись за азербайджанцев НКАО, — к такому заключению склонялись шушинцы, исходя из реалий, видя, что военные присланы в область только для охраны армянского населения. Не снабжая азербайджанские селения ни продовольствием, ни горючим, ни электроэнергией, ни связью, активно способствовал выживанию азербайджанцев из НКАО и комитет Вольского. Складывалось впечатление, что и власти Баку заинтересованы в том, чтобы их соплеменники покидали Нагорный Карабах, на что рассчитывает армянское руководство и те, кто стоит за их спиной. Область при такой подлой политике может стать еще одним моноэтническим в СССР армянским регионом.
Первый секретарь Шушинского райкома, народный депутат СССР В. Джафаров предлагал Везирову: давайте размещать в НКАО беженцев из Армении и турок-месхетинцев: места достаточно, переселенцы будут и работой обеспечены. Да и кто в силах запретить такой шаг, за чем же дело стало: земля — наша, власть — наша, значит, и распоряжения должны быть наши. Абдурахман Везиров не только не отважился принять это решение, он не осмелился даже навестить Карабах, откуда был и сам родом. Тем более что он единожды уже предал свой народ, предоставив его в ночь на 5 декабря 1988 года войскам, вершившим кровавый суд в Венгрии, Чехословакии, Афганистане.
Это был пролог национальной трагедии, и я вынужден вернуться к нему, используя свидетельство очевидца, кандидата филологических наук Ровшана Мустафы.
…В те декабрьские дни 1988 года по городу упорно ходили слухи о предстоящем разгоне демонстрантов. В это мало кто верил: людей же волновали вопросы собственной истории, языка, культурного наследия. К тому же справедливость выдвинутых народом требований была подтверждена официально в выступлении Председателя Президиума Верховного Совета республики. А потому каждый продолжал верить в здравый смысл, люди приходили на Площадь, ставшую своего рода отдушиной.
