Андрей Буровский - Россия будущего - Россия без дураков!

Престиж человека определяется его деньгами, а не знаниями и не родом деятельности. Денег же в науке платят мало.

• Мораль? Многие способные юноши в науку не пойдут, а значит — и самой науки не будет.

Вот огромная группа тех, кто очень плохо вписался в новую эпоху: носители квалификации, которая больше не востребована.

Ученые, музейные работники, преподаватели вузов превратились в пережитки прошлого. В обладателей квалификации, которая не востребована рынком. Они оказались людьми, которые долго и старательно учились, а теперь изученное ими ни за чем и никак не нужно. Знания, за которые больше не платят!

На самом деле положение этих людей не так уж безнадежно. Не будем даже говорить о перспективах платного образования или о получении грантов: российских и международных. Перспектива эта на любителя… К тому же, обслуживая платящих денежки или охотясь за грантами, ученый начинает не исследовать интересующую его область знания, а зарабатывать деньги — а это далеко не одно и то же.

• И в любом случае наука все равно становится «не та». Другой, чем была при советах.

Эмигрировать? «Утечка мозгов» есть во всех странах. Даже из богатой Германии ученые порой переезжают в США. Очень многие из 20–25 миллионов россиян, поселившихся за границей, имеют отношение к науке.

Но, во-первых, далеко не все, даже очень способные люди, востребованы за границей. Чтобы тебя востребовали, надо заниматься чем-то интересным для иностранцев.

Во-вторых, не всем так уж сладка заграница. Не в легендарных березках дело — березки в Германии и Швеции точно такие же, как в России. Уклад жизни, культура, образ жизни… Все это принимают одни люди и не выдерживают другие.

Сегодня в России живут люди, которые на короткий срок съездили в США или в Германию. Пожили, попробовали… не понравилось. И они выбрали жить дома.

На самом деле шанс для ученых той, старой закваски — это российские музеи и вузы. Государственные вузы, где платят немного, но сохраняется прежняя атмосфера подготовки коллег, старая система ценностей.

К тому же все, связанное с историей страны, с традиционной жизнью, стремительно музеефицируется. Система музеев растет и в обозримом будущем будет только расти. Людей потребуется много, уже сейчас возникает проблема с кадрами: даже окончив Институт культуры по специальности «музейное дело», многие ребята стараются устроиться в туристскую или любую другую фирму.

• Где деньги платят.

Молодежи в музеях и даже в вузах меньше, чем людей старших поколений, но в них интеллигенция все же может хоть как-то продлить себя, воспроизвести свое отношение к жизни.

Темпы жизни ученых кажутся невероятно замедленными деловым людям и чиновникам. Ученые тратят массу времени для дел, которые людям из другого мира кажутся незначительными, мелкими. Скажем, полгода или год ищут подтверждение догадке: кто из новгородских бояр и что именно сказал на вече в 1347 году?

Мой питерский друг редактировал мою книгу… Делал он это в течение года! Мои питерские друзья из деловых кругов очень веселились, а что делать?! Это темп жизни такой.

Именно так и делается наука, но деловым людям все хочется, чтоб побыстрее…

Советская власть стала трагедией для тех, кто мог писать талантливые книги, но не мог из-за идеологических преследований. Л. Пастернак был вынужден отказаться от Нобелевской премии. А. Солженицына выгнали из СССР. Г. Владимов и А. Максимов сами уехали.

Большинство людей могут только радоваться обретенной свободе, но глупо закрывать глаза: для некоторых свобода обернулась неприятной стороной…

Ведь кроме непризнанных гениев есть еще и любители ни в коем случае не брать ответственность за себя — на себя самого. Для них советская власть была временем обетованным.

Своим мелочным вмешательством советская власть очень помогала строить комфортную жизнь людям бездарным, но с большими амбициями. Тот, кто хотел напялить на себя тогу гения, да не очень получалось, мог с легкостью объяснить, почему он никак не проявил свои таланты: все дело в проклятой советской власти.

Такие люди обожали рассуждать о свободе, но куда важнее свободы было для них переложить ответственность за свою жизнь на кого-то другого. Не очень важно, на кого: на отца, родителей и дедов, наследственность, правительство, аристократию, богачей, начальство, евреев, капиталистов или коммунистов.

Лишь бы кто-то был виноват, что их таланты так и не раскрылись. Ведь взять ответственность за свою жизнь на себя означало для них проявить свою бездарность и никчемность.

Советская власть идеально годилась на роль главного супостата, который во всем и виноват.

Исчезновение советской власти стало истинным горем для людей… не очень одаренных. При СССР вечный младший научный сотрудник, подающий надежды мальчик сорока лет, мог бесконечно долго рассказывать сказки про то, как его, бедного, держало и не пущало злое начальство за анекдот, рассказанный в восьмом классе, про Ленина.

Или вот горе-литератор, написавший 120 томов никому не нужных сочинений. Сам для себя он может быть сколько угодно непризнанным гением, но ведь стоит хоть кому-то прочитать его творение, и всем все сразу станет ясно! Значит, главная задача — найти супостата, который мешает напечатать все 120 томов и невероятно прославиться.

Эти горе-литераторы всерьез уверяли, что в творческое поднебесье их не пускают КГБ и ЦК КПСС. Теперь супостат исчез, а великих литературных произведений ими как не было создано, так не создано до сих пор. Разве это не трагедия?!

Если в таком неудачнике есть хоть капелька еврейской крови, он легко может эмигрировать, и уже в Европе рассказывать, как их в России обидели злые антисемиты: не хотели печатать их гениальные произведения! Теперь, уже в Европе, они спиваются и грустят: не на кого свалить свое убожество.

Это не чисто российская проблема! В США пришлось вводить термин «виктимизация» — от латинского «виктимис» — жертва.

— Ну чего вы хотите от человека, предков которого привезли в Америку в цепях! — заявляет наркоман или преступник.

• Хорошо, что в России пока не додумались: пью водку, колюсь героином потому, что моих предков пороли на конюшне.

Ну, ничего, еще дойдем, догоним Америку.

В общем — жертвы свободы. Они перемрут — если не генетически, то социально, но ближайшие двадцать лет вони от этой публики будет много. В том числе и в международном масштабе.

Наивно думать, что все люди так уж хотят свободы. Есть немалый процент людей, которым как раз приятнее, чтобы за них решали, как им жить. Принимать на себя ответственность они не любят, индивидуальность у них не очень развита, жить собственным умом им неуютно.

• Да и ума не так уж много.

В СССР и общество, и государство просто требовали: получай образование! Лечись! Учись! Заводи семью! Голосуй за нерушимый блок коммунистов и беспартийных!

Было легко покочевряжиться, заставить себя поуговаривать. И ведь уговаривали.

А вот теперь никого ни к чему не принуждает. В том числе ни к чему хорошему и полезному.

Не получил образования? И не надо.

Не вырвал зуб? И пожалуйста, ходи с гнилым. За то, чтобы вырвали, придется еще и заплатить.

Не хочешь зарабатывать денег? И на здоровье, без тебя найдутся желающие.

Не хочешь иметь семьи? Твое личное дело.

При капитализме волей-неволей всю ответственность за свою жизнь приходится брать на себя.

Во всяком обществе есть люди, психологически не способные взять на себя вообще какую-то ответственность. Начальник, «отец родной», гуру им необходим на генетическом уровне. Такие люди начинают искать корпорацию, племя — сообщество, которое может их принять.

В мире капитализма «отцы родные» и гуру не предусмотрены, и эти ребята начинают искать альтернативу — какой-нибудь другой, более подходящий для них мир. В рациональном, продуманном мире науки этим ребятам также тяжко и неуютно. Легче всего их альтернативой становятся разного рода секты. Действительно — самому думать необязательно, гуру и «отцов родных» в секте немерено; новичку в два счета расскажут, как жить, избавив от ужасов самостоятельности.

• Заодно и от собственности избавят.

При советской власти тоталитарных сект не было — в том числе и потому, что их деятели в два счета загремели бы в тюрягу. Но и особой потребности в них не было — по крайней мере, массового спроса: «отцом родным» было само советское государство.

Но едва-едва оно исчезло, как появилось «Белое братство», и в него устремилось довольно много людей обоего пола и всех возрастов. Живым богом этой секты, «Мэри Дэви Христом» была некая комсомольская работница Марина Цвигун.