Александр Минкин - Письма президенту
Когда ваши министры и советники говорят «мы въехали в рынок» – они даже не понимают, какой яркий образ возникает. Рынок – это «хаммер», «лексус», «порше». Попробуйте въехать в них на «Жигуле» или «Оке» – что от вас останется?
Рынок, Владимир Владимирович, как это свойственно новому русскому, вылетел на встречную и въехал в нас. Нас теперь надо выпиливать из смятой в лепешку консервной банки, надо «скорую помощь». Успеет? Или, качая головами, врачи скажут: «Травма, несовместимая с жизнью».
Коров, лошадей считали по головам. Поголовье – это о скотине. Даже крепостных крестьян (рабов) считали по душам. Даже мертвых. И до сих пор сохранился атавизм – старорежимное «на душу населения». Но всё, что подсчитывают «на душу», относится к поголовью: продолжительность жизни, килограммы хлеба, литры водки, квадратные метры. А где душа?
Считаем свой уровень по ВВП, но Пушкин туда не входит.
Людям по телевизору ежедневно объясняют, кто сегодня наше всё (в новостях – вы, в кино – бригада). А в промежутках на экране шевелятся и улыбаются благоухающие телеса, белозубые, без перхоти, запаха, жира, «где надо – гладко, где надо – шерсть» (Бродский). Купи это! – и станешь таким (такой), как на экране. Нам хотят придать товарный вид.
Пока ребенок едет по улицам русской столицы, в его глаза вбиваются тысячи плакатов «Купи-купи-купи! это-это-это!». А если б вы, Владимир Владимирович, не дай Бог, спустились в метро – все станции, все вагоны заклеены: «Съешь! Выпей! Покури!» В душу ребенка закладывают, а лучше сказать – запихивают и трамбуют…
Кто-нибудь слышал от ребенка: «Купи мне книжку»?
А в буржуйской Швейцарии, где, как нам внушают, все думают только о деньгах, – в электричках на стенах вагонов цитаты из лучших романов лучших писателей. Летишь по рельсам из Женевы в Цюрих; хочешь – глядишь в окно на виноградники и озера, хочешь – читаешь цитаты над окнами.
Писатели разные. Надписей сотни. Но общее – одно: все цитаты умные, добрые, человечные; и ничего про деньги, никаких «купи!», «выпей!», «оттянись!».
Вся Россия (читающая) внимала Достоевскому. А что думают купцы первой гильдии – никого не интересовало. Купцы жертвовали на искусство, на приюты, на больницы (в Москве – Боткинская, Морозовская…), но они не учили нацию, как жить, чему верить, что такое хорошо, что такое плохо. А кому Россия внимает сейчас?
В XIX веке были и несметно богатые люди, и знаменитые эстрадные певички. Но в голову не приходило брать у них интервью: что едят, с кем спят, где купаются? А у нас и эфир, и газеты ежедневно забиты интервью с богачами и певичками. Для думающих нет места. Это, мол, никому не интересно. А кто решил, что это никому не интересно?
А потом выясняется (в армии), что призывники не умеют читать. Потому что дураки? Или потому что грамотные не нужны – поэтому и не платим зарплату учителям.
Богачи умеют деньги зарабатывать – и отлично. Но указывать путь – нет. За эти годы мы убедились, что они не могут вести страну. Их интерес только деньги, не люди.
Если считать нас в потребителях, то мы сокращаемся на миллион в год.
А если считать нас в читателях – тогда на сколько? Если считать читающих этикетки – нас все еще много. А сколько людей читают серьезные книги?
Не знаю, читали ли вы, Владимир Владимирович, знаменитую книгу Брэдбери «451° по Фаренгейту»?
В ней государство преследует читателей, казнит без суда. Государство сжигает книги. Стены квартир – сплошные телеэкраны, а там – или сериалы, или погони и убийства в прямом эфире. Все одурачены и агрессивны. Мыслящих остались единицы, власть ищет их, чтобы убить.
Это изображен не фашизм и не Россия. Это не диссидент написал. Это описана Америка, США. Благополучный Брэдбери в демократической богатой стране 53 года назад предвидел такое будущее.
Он ошибся. Оказалось, что сжигать книги не надо. И казнить за чтение не надо. Оказалось, что телевизора с «Аншлагом» и «Домом-2» достаточно, чтобы люди перестали читать, перестали быть людьми.
Доброта, совесть, честь – эти понятия уходят в прошлое. Эти понятия, как ни странно, основаны не на свободе, а на запретах: не делай зла, не лги…
Мы уничтожили запреты. Мол, все должно расти естественно. Сила, грубость, деньги, эрекция – все это очень естественно. А в результате получаются животные, но не в смысле собаки (у них есть любовь, ритуалы, преданность), а животные в смысле опарыш.
Бедные богатые! Они покупают себе виллы, яхты, великих футболистов. Миллиардер может купить Репина, Рембрандта, Ренуара и спрятать от людей и любоваться в одиночку. Может купить дворец и закрыть его от людей. Но никакой мультимиллиардер не может купить и спрятать от нас «Войну и мир», «Капитанскую дочку». Они не могут купить себе великих писателей. Даже если бы захотели – не смогли б.
А мы владеем ими бесплатно. Но только пока мы – русские. Утратив язык, не сможем купить себе русскую литературу ни за какие деньги.
Все вокруг разговаривают по-русски, и кажется, будто все в порядке – вот он наш родной язык, вроде бы все владеем.
Когда Колумб приплыл в Америку, он довольно просто нашел общий язык с аборигенами: ням-ням, буль-буль, чмок-чмок – есть, пить, дай, убью – это язык на уровне жестов, на уровне опарыша. Но когда испанцам вздумалось поговорить с новыми друзьями о душе, о Боге… – ничего не вышло, пришлось стрелять.
Как считать русских? По курносым носам? По русым кудрям? Нам очень повезло с эфиопом (который наше всё), невозможно обвинить нас в расизме. Дело не в форме носа, а в устройстве души. Великая русская поэзия – Пушкин, Лермонтов, Блок, Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, Бродский, Высоцкий – фашисты сделали бы из них мыло. Беллинсгаузен (не выговоришь) – русский путешественник, прославил нас – открыл Антарктиду. Екатерина Великая – стопроцентная немка. Айвазовский – кумир и чемпион аукционов – Айвазян.
Татары, армяне, евреи, родившиеся в Москве, не знающие, увы, родового языка; для них русский – родной и единственный.
А обирающие старух менты-рэкетиры, у которых весь словарь – два существительных и один глагол – три слова и все непечатные, – они русские?
…Кто ж мог предположить, что нас ждет участь малых народов Севера? Сколько помню, советская интеллигенция выражала холодное сочувствие по их поводу: мол, что ж поделаешь, да, исчезают, вымирают…
Чукчи, якуты, эвенки и др., и пр. – с богатейшим языком, древним укладом, потрясающими сказками, невероятно миролюбивые, беззлобные; с шаманами, которым в подметки не годятся африканские колдуны, – где все это? Огненная вода убила людей, добыча нефти уничтожила тундру, дети в интернатах, сифилис, старость в 35 лет.
Казалось, русских эта участь не может и коснуться. Никто и не думал об угрозе главному народу СССР. Но все это произошло и с нами: огненная вода, добыча нефти… Миллионы беспризорников означают только одно: государству и обществу дети не нужны. А то, что государство делает со стариками, ясно говорит: старики тоже не нужны. Кто же будет петь «баюшкибаю»? и кому?
…Легко назвать печальные пророчества «вечным стариковским ворчанием». А вдруг оно действительно вечное? Ведь это ворчание всегда (во все века) ворчало о любви, о добре, о совести – может, оно и спасало? А не будь такого ворчания – что бы было? Людоедство.
Эх, Владимир Владимирович! Не мне бы об этом говорить. Лучше бы эту больную тему затронул какой-нибудь Иванов. Получилось бы умнее, деликатнее, приличнее. Ивановых у вас много – но, похоже, все они заняты чем-то другим.
4 апреля 2005
P.S. Дополнительными иллюстрациями служили надписи со стен швейцарской электрички.
«Можно быть атеистом, отлично понимаю. Но быть довольным, что ты атеист, – вот этого я не понимаю».
Шарль Фердинанд Рамю
«Без памяти нет понимания. Мы смогли бы стать людьми. Но не помним, как были детьми».
Макс Фриш
«Упадок общества начинается, когда человек спрашивает себя: „Что будет?“ И не спрашивает себя: „Что могу сделать?“»
Дени де Ружемон
«Поэт закрыт, потому что полон. Буржуа закрыт, потому что пуст».
Шарль Фердинанд Рамю
Таких надписей там тысячи! Из французских, немецких, русских великих писателей.
Сосать пустышку
Чем полезна фальшивая оппозиция
[40]
Говорят, будто у нас нет оппозиции. А зачем она нужна? Смотря кому. Людям оппозиция нужна, если она берет власть и делает жизнь лучше. Или вынуждает действующую власть делать жизнь лучше.
А бывает, что оппозиция нужна только себе. У такой, как и у чиновников, главное – свои шкурные интересы: офисы, должности, лимузины, банкеты. Такая оппозиция у нас есть.
И такие депутаты у нас есть, и министры, и губернаторы, и генералы, и гаишники… У нас всё есть, государство укомплектовано: президент, правительство, армия, милиция, прокуратура, парламент, суды, оппозиция.
